Мерно переговаривались струны, тихо текла беседа между сказителем и его поводырем, и слушали ратники голоса былинные: И ответствовал тут Политушка Своим батюшке а и с матушкой: «Не хочу яз быть захребетником, Для заботы плечо молодецкое, Нам во старости яз опорою, А во горести вам отрадою...» Но вот заговорила мудрость, отмеченная светом прожитых лет. Богатыри русские — защитники родной земли — с интересом прислушивались к ответу старых родителей своему вновь обретенному сыну: А и сказывали тут родители, А и батюшка с родной матушкой: «Дал Перун тебе стать могутную, Силу сильную богатырскую! А плечо твое молодецкое Для опоры не нам, а Святой Руси! Ибо горесть земли Святорусския В тыщу горестей против нашия. Мы ж родной земле, чать, не пасынки - Кровь от крови ее, плоть от плотии! Если горе падет в землю Русскую, Нам горючей всего жить на светушке. Ну, а радость на Русь - Нам в сто радостей. A и слава ее - Пусть потомкам в век! И жила бы Русь песней светлою, Да враги ее заколдобили: Жжет поля земли Святорусския Змей Горынович — сын Кагановый. Он отцов мертвит, да их жен вдовит, Сиротит слабит детушек малы их. Ополчи ты десницу могутную Да на злого Змея поганого. Коль с победой придешь — слава воину! Коли в битве падешь — память вечная!» Все ратники, как один, вздохнули с облегчением, пораженные мудрой речью родительской. Многие из них поступили бы точно так же, хотя нет горшей судьбины, чем расстаться, может быть, навсегда, с единственным сыном. Но что же ответит сын? Не испугается ли смерти? Не растратит ли силушку свою богатырскую в гульбе да ярмарочной похвальбе?.. Но гусляр продолжал: Загорелась душа добра молодца. Поклонился он батюшке с матушкой, Вырвал с корнем дуб трехсотлетним — Сделал палицу богатырския. Взял в тряпицу он горстью полныя Да родной земли, потом вспоенной. Бра л тростиночку он да водицы налил Как из тихой речки Лебединки. И вот весело заплясали струны. Напряжение спало. Заулыбались русичи. И даже пламя костра, казалось, весело приплясывало в такт музыке... Вот идет богатырь по полюшку. Он дубинкой своей да помахивает, Да чуток no-соловьи посвистывает. А от маха того ковыль клонится, Да овраги в степи прорываются В мать сыру землю Глубиной в версту! А от свиста того да Соловьева Припадают к траве дерева-леса, А козорин летит головой в бурьян; Печенег лихой катом катится, На краю земли только может встать! Но вот тревога обуяла сердца сторонников, Гусли внезапно оборвали веселый перезвон: плясовая кончилась. Как подходит Полита Буславич-та К той высокой горке Кагановой, Што над речкой Итилью возвысилась, Подпирает небо высокое. Там парят орлы По три года в пути, А вершины доселе не видывали! А кругом горы не трава растет, А стоят востры колья железные Лесом черным, диким, немерянным. А на каждом колу голова торчит, А и сколь тех голов — не сощитано! Струны гудели тревогой, голос слепого сказителя внушал трепет в сердца... Омывает тот лесец реченька, Дым клубится над темной равниною. А во той-та речке широкия Не водица течет студеная, А как кровь-руда та горячая! А как бросил Полита Буслава сын Да былинку в ту речку рудую: Почернела былинка и вспыхнула — Только серым пятнышком пепельным И остался след от былиночки. Тут сказала земля ему родная, Што у сердца была богатырского: «Ой ты, молодец добрый Политушка, Ты кидай меня в речку рудую — Так авось мы мосточек и выстроим, Злого ворога с горки повытравим!» И бросал богатырь горсть родной земли, Горсть святой земли, потом вспоенной. Как бросал ее в речку рудую, Речку дымную ту, кровавую. Казалось, вдруг лопнули струны! Рванулся ввысь мальчишеский дискант. Сжались сердца слушателей. Вдруг взбурлил огонь, Аж до неба стал! И спалил орлам крылья легкия, И упали они головешками На немирну землю ту горючую! Как огонь облака-то подпаливает, Мечет стрелочки-ma багровыя До вершины горы, што орлам невмочь! Тут Полита Буславич понурился, Отступил на шаг, пригорюнился... И услыхивал он голос ласковый, Голос тихой речки Лебединки: «Ой ты, молодец добрый Политушка, Ты возьми меня, воду светлую, Из родной стороны Святорусския. Ты плесни меня да во злой огонь: Так авось мы уймем пламя буйное Да и ворога с горки повытравим!» И плеснул богатырь воду светлыя, Воду чистыя из Лебединки — Речки тихия, речки малыя Из родной стороны Святорусския. Вмиг опало пламя могутное, Зажурчала речка, да не кровию И не злым огнем ожигающим, А той чистой водой родниковою, Што налита из речки Лебединки Да у насыпи из родной земли. Тут прошел богатырь через реченьку, Подступился он к горке Кагановой. А как в той-то горе дверь железная, Дверка крепкая да на версту ввысь. А замочки на ней стопудовые, А петельки на ней как во тыщу пуд! |
