Громов. Инженер, вам не стыдно? Вы идете к вору и просите справку, что вы связаны с массой… Возьмите ручку. Ваша?
Неловкость, стыд, молчание.
Садовский. Сказать вам правду?
Громов. Скажите.
Садовский. Я пятнадцать лет собирал справки.
Громов (улыбаясь). И не помогло?
Садовский (смеясь). И не помогло.
Громов. Вы просили поселить мать с вами?
Садовский. Да…
Громов. Разрешение вам дано. (Ушел.)
ЭПИЗОД ПЯТЫЙ
Трасса, канал. Ночь. Вдали играет оркестр. Входят Алеша и мать Садовского.
Мать. Конечно, каторга всегда останется каторгой.
Алеша. Кого же вы ищете, мамаша?
Мать. Сына.
Алеша. А где он находится?
Мать. В лагере.
Алеша. Эх, мамаша, лагерь большой. А как фамилия сына?
Мать. Бывший инженер Садовский.
Алеша. А-а… этого человека мы знаем. Сейчас люди подойдут, я скажу, чтобы поискали инженера. Сейчас все здесь.
Мать. Что же они здесь делают?
Алеша. Аврал…
Мать. Кто же ты такой, молодой человек?
Алеша. Бандит.
Мать. Бог с тобой… что ты говоришь?
Алеша. А зачем скрывать, мамаша? Бандит — значит бандит.
Мать. Неужели ты и людей убивал?
Алеша. Было.
Мать крестится.
Мамаша, я позову одного человека. Этот человек вашего сына знает.
Мать. Зови, кого хочешь.
Алеша ушел. Входит Костя-Капитан.
Капитан. Здравствуйте, мамаша. Я вас очень давно знаю.
Мать. Простите, а я вас не встречала.
Капитан. Ах, мамаша, жизнь — очень трогательная комбинация. Ваш сын сейчас командует на трассе. Мы здесь даем сто очков вперед Панамскому каналу.
Мать. Я давно забыла географию. Приведите мне сына. Я привезла ему продукты… сухарики.
Капитан. Ваша география устарела. Зачем же вы везли сюда сухари, вы бы лучше запаслись коньяком.
Мать. И я вам подарю коньяк. Приведите мне сына.
Капитан. Умоляю вас, не показывайте мне коньяк. (Вынул портсигар, закуривает.)
Мать. Откуда же вы взяли этот портсигар?
Капитан. А я его купил в Москве, в Торгсине.
Мать. Простите, это портсигар моего мужа.
Капитан. Очень жаль, что ваш муж продал его в Торгсин.
Мать. Мой муж умер десять лет назад.
Капитан (грубо). Тем хуже для него. (Ушел.)
Мать. Каторжники… бандиты… оберут, удушат — и не пикнешь.
Входит Алеша.
Алеша (кричит в пространство). Передайте инженеру Садовскому, у нас все благополучно, пущай не сумлевается.
Мать. Господи, да что же такое вы делаете?
Алеша. Аврал, мамаша, значит — аврал.
Мать. Что он говорит — не пойму. Аврал… Никогда не слыхала. А что у вас делает Садовский?
Алеша. Гражданин Садовский — большое лицо. Гражданин Садовский — начальник работ.
Мать. Большое лицо… Начальник работ… Значит, его помиловали. Он всегда говорил, что не был замешан в этих историях. Боткин был замешан, а Юрочка нет…
Входит Боткин.
Боткин. Где же Садовский?
Мать. Боткин… милый…
Боткин. Кто милый? Где Садовский? Что он делает со мной?
Мать. Боткин, это я, Антонина Ивановна.
Боткин. Где же Садовский? (Убежал.)
Входят Громов и комендант.
Громов. Приезжая? К сыну? Фамилия?
Мать. Садовская.
Громов (коменданту). Отвезите на место работы к инженеру Садовскому в моем автомобиле.
Комендант (матери). Идите за мной. (Про себя.) На машине… Сами с ног валимся. По-моему, он уже сознание теряет.
Мать Садовского и комендант ушли. Входит Боткин.
Боткин (возбужденно). Не хотят!
Громов. Почему у вас такой вавилонский вид?
Боткин. Саботаж… безобразие… глупость…
Громов. Не торопитесь, жарко, нам везет… вызвездило, а у вас панический взгляд.
Боткин. Нет, я далек от паники, но они, эти, чорт их возьми, мужики, не хотят поставить мне мост через трясину. С мостом я в сорок раз ускорю работу, но появились проталины, и они не хотят.
Громов. Так. А почему они не хотят?
Боткин. Дуболомы, трясины боятся. «Усосет»! Глупость.
Громов. Вы на них кричали?
Боткин. Кричал.
Громов. Не хотят?
Боткин. Не хотят.
Громов. Вы их уговаривали?
Боткин. Уговаривал.
Громов. Не хотят?
Боткин. Не хотят.
Громов. Премию обещали?
Боткин. Я им чорт знает что обещал.
Громов. Ничего не хотят?
Боткин. Не хотят.
Громов. Подежурьте здесь за меня.
Боткин. Что же вы с ними будете делать?
Громов. Вам интересно знать, что я буду делать? Просто спущусь в трясину и буду работать сам. (Ушел.)
Боткин. Гражданин начальник, не надо. Если вы это сделаете, я покончу с собой.
Громов. Вы обманывали людей? Там опасно?
Боткин. Нет. Мне не могла притти в голову такая простая вещь. Это же суворовская тактика.
Громов. У Суворова тоже есть чему поучиться. Пойдемте вместе.
Боткин (идет). Я не от стыда, я понял…
Громов. Стиль нашей работы?
Боткин. Но не поздно ли?
Громов. По-моему, нет.
Ушли. Входит комендант.
Комендант. Шлюзы, дамбы, скалы, аммоналы, валуны, плывуны, жулики, бандиты, вредители, кулаки, министры временного правительства, полковники, фармазоны… тысячи с лопатами, с тачками, с запалами — штурмовая ночь. Где вода, почему вода, что за вода, если трещит мороз? Куда Громов ушел? Ни минуты покоя. Старушонку, и ту заметил. Каждого человека видит и обдумывает…
Капитан (за сценой). Комендант!
Комендант. Есть комендант.
Входит Костя-Капитан.
Капитан. Где начальник?
Комендант. Я перед вами ответов не даю.
Капитан. Вам в детстве мало рыбьего жиру давали, вы скоро протухнете. (Сел.)
Комендант. Прошу без острот.
Капитан. Вы для острот не подходите. (Лег.)
Комендант. Ваше место на работе.
Костя-Капитан уснул.
Не понимаю нашего начальства, — с такими людьми дело иметь! Не понимаю.
Входит Громов.
Громов. Кто спит?
Капитан (вскочил). Я.
Громов. Ну, ну… (Тормошит, дружеская нежность.) Осовел.
Капитан. Начальник, за что? Мы девятнадцать часов рыли траншею, не позволяя себе закурить. Садовский подсчитал наши нормы и сказал, что умный человек должен стать перед нами на колени. Мы отстояли знамя героев штурма, и нам не дают этого знамени. Начальник, если рыдают бывшие жулики, то как же им больно?
