— Могу я рассматривать разглядывание как комплимент? — засмеялся он, устраиваясь на кровати рядом с ней. Мягким движением пальца, подведенного под подбородок, он закрыл ей рот.
— Дотроньтесь до меня и узнаете, — шепнула она.
Тристан улыбнулся, и, прежде чем он обнял ее, она уловила в его глазах что-то, напомнившее прежнего повесу. Требовательного. Сильного. Полного энергии. Сексуального.
И все это — для нее.
Его руки обвились вокруг Мередит, его губы нашли ее рот, и она растаяла. Все ее тело изнывало от предвкушения, мучилось желанием, которое наконец-то будет удовлетворено. Мередит и не догадывалась, как сильно хотела этого, но когда Тристан привлек ее ближе и она почувствовала, как бьется его сердце, она поняла, как ей не хватало этого. Теплоты и интимности в объятиях мужчины.
Она нерешительно провела пальцами по легкому пушку волос на его груди, погладила ладошкой плоские мышцы и улыбнулась, когда его соски затвердели.
— Осторожнее, — прошептал он, поймав зубами мочку ее уха и покусывая ее. — Я могу расценить это как вызов.
— Это? — спросила она, снова большим пальцем потрогав его сосок.
Больше Мередит не смогла дразнить его, потому что Тристан оторвал ее от подушки, посадил и через голову стянул с нее тоненькую нижнюю рубашку. Она предстала перед ним обнаженной. Она так давно не обнажалась.
И Мередит понравилось это. Ее ужасало и пьянило, что она отбросила все правила, которыми руководствовалась годами. Особенно когда зеленые глаза Тристана жадно смотрели на ее наготу, словно он был голодающим, попавшим на бесконечный пир.
— О Боже! — Его голос сделался низким и хриплым. — Ты великолепна.
Она покраснела, но не смогла ничего сказать, потому что он наклонился и крепко поцеловал ее в ключицу. После чего его губы двинулись дальше: он целовал ее горло, ложбинку между грудей.
Мередит казалось, что ее обжигало жаром изнутри, дыхание останавливалось, исчезли остатки здравого смысла. Когда его губы вернулись к соску, уже горевшему от ласк Тристана, спина ее сама собой выгнулась, пальцы вцепились в его волосы. На этот раз не было шелка, отделявшего его горячий язык от ее кожи, и ощущения были гораздо острее.
Его руки, о которых Мередит забыла из-за действий его искусного языка, теперь стали активнее. Легчайшими прикосновениями Тристан поглаживал ее тело, продвигаясь все ниже, а потом крепко сжал ее голое бедро. Она обнаружила, что ее ноги сами собой раздвинулись, бесстыдно предлагая самое сокровенное.
Она удивилась, что он сразу же не воспользовался предложением. Вместо этого Тристан дразнил ее, проводя пальцами по внешнему контуру ее бедра, поглаживая дрожавшее колено и пускаясь в обратное путешествие по внутренней стороне бедра, продолжая игру с ее сосками, отчего она корчилась в сладостных муках.
Его пальцы двигались выше и выше, приближаясь к центру сжигавшего ее жара, и Мередит приподняла бедра. Но Тристан остановился как раз тогда, когда его руки пообещали облегчение.
Он откинулся, чтобы вглядеться в ее лицо.
— Пожалуйста, — лепетала она умоляюще. — Ласкай меня.
— Я хочу тебя ласкать. Боже, как я хочу этого. Но если я начну… — Он не договорил, и на его лице отразилась внутренняя борьба. — Мередит, если я дотронусь до тебя сейчас, я не захочу остановиться. Не в моей власти будет остановиться, пока я не возьму тебя, пока не буду обладать тобой. Если ты передумала и не захочешь делить со мной постель, отдать мне свое тело, скажи это сейчас.
Его слова пробились через затуманенное сознание Мередит, заставили ее вспомнить о долге, забытом в жаре страсти. Она твердо решила отстраниться, прежде чем все зайдет слишком далеко… так далеко, как уже зашло, и еще дальше, если Мередит не воспользуется его предложением. Но каждое прикосновение Тристана разрушало ее здравый смысл, заставляло забыть о том, зачем она появилась в его доме, в его спальне… в его жизни.
Мередит неотрывно смотрела на его лицо. В глазах Тристана она видела желание, страсть и обещание. И она позволила себе забыться. Завтра наступит совсем скоро, тогда она и вспомнит о долге.
Дрожащей рукой она взяла его руку и положила туда, где было горячее всего, между бедер.
— Ласкай меня, — потребовала она хриплым шепотом.
И сразу же его губы припали к ее губам, только крепче и с другим намерением. Она застонала: его осторожно массирующие пальцы вызвали невыносимое наслаждение.
Тристан раздвинул влажные колечки волос. Его пальцы ощущали жар и влажность, она была готова. Но он не спешил взять ее. Нет, он хотел, чтобы они оба до конца исчерпали общее наслаждение. Он знал, что с наступлением утра все закончится, эта ночь уже не повторится.
Когда палец Тристана скользнул внутрь, Мередит издала рыдающий звук. Он медленно водил пальцем, не отрывая глаз от ее лица, чтобы видеть, какое доставляет наслаждение. Мередит никогда не была так прекрасна, как в этот момент, с раскрасневшимся лицом и полуприкрытыми глазами. Мередит сжимала его плечи, с губ ее срывались короткие стоны — она перестала сдерживаться. Когда ее тело завибрировало и сжалось вокруг его пальца, Тристан вторым пальцем отыскал маленький бугорок, источник наслаждения, и надавил на него.
Мередит вскрикнула, пятками уперлась в матрас, выгнулась дугой, сжимая его палец в мощной разрядке. Торжество овладело Тристаном, не меньшее, чем желание, а может быть, и превосходящее его. Он подарил ей наслаждение. Он заставил ее щеки пылать, а грудь вздыматься.
И это было то, чего он хотел.
Поднявшись, он сбросил туфли и торопливо снял брюки, которые стесняли его пульсирующее естество. Хотя глаза Мередит были полуприкрыты, Тристан знал, что она впитывает в себя каждое его движение. Что и подтвердилось, когда он освободил член и выпрямился.
Никакая тренировка выдержки не могла бы удержать Мередит от выражения восторга, когда она увидела обнаженного Тристана во всем его великолепии. Освещенный пламенем камина, он стал еще более богоподобен, чем представлялось ей раньше.
Ее взгляд красноречиво говорил о том, что с ней происходило. Мередит знала это. И ей было все равно. Ей хотелось запечатлеть эти минуты в своей памяти, потому что Мередит не могла… нет, не хотела снова испытывать безысходность.
Его великолепные бедра были сильными. Тристан Арчер определенно не принадлежал к мужчинам, нуждающимся в специальных накладках для ягодиц, чтобы панталоны хорошо смотрелись. Но самым потрясающим было его горделивое орудие любви, от которого она не могла отвести глаз.
Даже когда он уселся на кровать рядом с Мередит, она продолжала смотреть. Только когда он взял в ладони ее лицо и повернул к себе, она очнулась.
— Я буду осторожен, — шепнул он, откидывая спутанные завитки волос с ее щек.
— Я никогда не боялась, что ты сделаешь мне больно, — улыбнулась она. — Я уже не робкая девочка. Но это было… — Мередит смутилась. — Это было так давно.
Выражение триумфа снова промелькнуло на лице Тристана. Победный блеск его глаз сказал ей, насколько ему приятно, что он первый мужчина после ее мужа, который заявляет свои права на нее и дает ей наслаждение.
— Тогда я постараюсь, чтобы ожидание стоило того, — сказал он низким голосом ей на ушко.
— Я знаю.
Он не отводил от нее взгляда, располагаясь между ее ног. Легкий толчок — и он уже входил в ее жаждущую глубину, наполняя ее, пробуждая наслаждение и вновь разжигая желание такой силы, какой она еще не знала.
Мередит сжимала его плечи, впивалась в них ногтями, а он дюйм за дюймом входил в нее. Когда он заполнил ее до конца и с легким стоном закрыл глаза, она поняла, как долго Тристан отказывал себе в наслаждении. И подобно ему, она испытала восторг оттого, что она — первая женщина, перед которой он не устоял.
Его губы прижались к ее губам, и страстность его поцелуя противоречила внешней подконтрольности его тела. Мередит вжалась в него, обхватила Тристана за шею. Его бедра пришли в движение. Он брал еемедленными, уверенными толчками, побуждая двигаться вместе с ним, взбираться все выше и выше к вершине наслаждения.
