Мередит наклонила голову. Выходит, ее светлость тоже чувствовала, что с сыном неладно. Известно ли ей что-нибудь о его делах? Если Мередит получит приглашение погостить в их загородном доме, леди Кармайкл могла бы стать ценным источником информации.

— Все мы чаще смеялись в детстве, — сказала она. — Не было обязанностей, не давил груз забот. Наверное, теперь, когда ваш сын стал маркизом, дела не позволяют ему часто получать удовольствие от светских развлечений, таких, как сегодняшний бал.

Ее светлость пожала плечами:

— Даже когда он проводит время с друзьями, улыбка редко появляется на его лице. Я стараюсь убедить его чаще бывать в обществе.

Мередит кивнула. Тристан всегда был серьезным и сдержанным. Ее не удивляло, что он не любил развлечений. Тем не менее она продолжила направлять разговор в нужное ей русло:

— Может быть, он не любит лондонское общество, миледи?

Тем самым она перевела разговор на загородное имение. Следующий шаг — добиться приглашения туда. Это напоминало управление большим судном. Требовались осмотрительность и решительность.

Леди Кармайкл рассмеялась.

— Он точно так же не жалует и сельское общество, — сказала она. — Даже традиционный съезд гостей в Кармайкл не радует его.

— Вы каждый год устраиваете праздники в Кармайкле? — притворившись удивленной, спросила Мередит. — Как мило. Я слышала, вокруг красивые места. Уверена, сельский воздух пойдет ему на пользу. Я люблю бывать на природе. — Она задержала дыхание и краем глаза следила за леди Кармайкл.

Ее светлость проницательно взглянула на Мередит, и ее зеленые глаза заблестели.

— Мы будем рады, если вы присоединитесь к нам, моя дорогая. Мы уезжаем в следующий понедельник. После стольких лет мне будет приятно возобновить наше знакомство.

Мередит удержалась от проявления ликования. Она заставила себя изобразить неуверенность, приложила к губам палец в перчатке и сказала:

— В следующий понедельник? Дайте подумать. Я ведь работаю в Обществе помощи вдовам и сиротам.

Леди Кармайкл кивнула:

— Вы делаете хорошее дело. Но мы собираемся только на две недели. Я уверена, такое короткое время Общество обойдется без вас.

Мередит помолчала, как бы обдумывая предложение, затем кивнула:

— Наверное, вы правы. Если я упрекала вашегосына, пусть и в шутку, за его чрезмерную серьезность, то и сама не должна жить одной благотворительностью. Думаю, я смогу к вам присоединиться.

Леди Кармайкл захлопала в ладоши:

— Прекрасно! Тристан будет очень рад.

— Чему я буду рад, мама? — послышался мужской голос.

Мередит застыла, неприятно удивленная тем, что не заметила, как сзади подошел Тристан и оказался у самого ее локтя. Она с трудом удержалась от того, чтобы сделать защитное движение, и только чуть повернула к нему лицо.

— Милорд, вы напугали меня, — сказала она со смехом и с некоторой растерянностью, не зная, как себя вести в его присутствии.

— Тристан, леди Нордем согласилась посетить наш маленький праздник в Кармайкле на следующей неделе, — сообщила ему мать с широкой улыбкой. — Как это замечательно!

На какой-то миг Тристан потерял контроль над собой, и Мередит имела возможность прочитать его истинные чувства. Это было удивление, отчего глаза его потемнели, и беспокойство. У Мередит внутри что-то сжалось — похоже, подозрения подтверждались.

Но было и еще что-то. В самой глубине его глаз, в таинственной темноте Мередит увидела желание. Жаркое, не поддающееся укрощению. Он желал ее.

Ее тело предательски отвечало тем же, каким бы шокирующим ни было открытие. Мередит потрясло, что Тристан испытывает к ней такие чувства. Она никогда не догадывалась о его влечении к ней. Годы, в течение которых Тристан явно избегал ее, убили в ней всякую надежду на взаимность.

Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и подавила в себе ответный отклик.

— Миледи… — Тристан запнулся, бросив взгляд на мать. — Это совершенно… совершенно…

— Неожиданно, я знаю. — Мередит услышала, как дрожит ее голос. — Надеюсь, вы ничего не имеете против моего вторжения?

Он колебался достаточно долго, чтобы она поняла — он против. Но так как ему было неизвестно о скрытой стороне ее жизни в качестве тайного агента, она не могла понять, почему он старается держать ее на расстоянии. Особенно теперь, когда его влечение к ней стало очевидным, пусть он и старается изо всех сил его побороть.

— Разумеется, нет, миледи, — ответил он, отвешивая ей поклон. — Я с нетерпением буду ждать вашего приезда. Надеюсь, леди, вы извините меня, я вижу, кто-то машет мне рукой.

Мередит кивнула, не сказав ни слова, а леди Кармайкл пустилась рассуждать о том, какое удовольствие доставит всем присутствие Мередит. А она едва замечала, что происходит вокруг. Она видела только широкие плечи Тристана, удаляющегося в толпу, и чувствовала возбуждение внизу живота. Возбуждение, которое не имело никакого отношения к ее заданию.

Тристан чувствовал, как постепенно каменеет его лицо с приклеенной к нему неестественной улыбкой. Если оно совсем окаменеет, он не сможет показываться на людях. Некоторое время он размышлял над этим и нашел, что это было бы совсем неплохо. Тогда никто не заставил бы его посещать осточертевшие званые вечера, как того хотела его мать, втайне надеясь, что ей удастся сосватать Тристану какую-нибудь адмиральскую дочь.

Конечно, праздник в загородном доме устраивался с определенной целью. Мать в открытую сказала ему, что в течение двух недель перед ним будет демонстрировать себя целая вереница потенциальных невест, и она надеется, что к концу этого срока Тристан сделает серьезный выбор.

Она не догадывалась, что ее пожелание невозможно исполнить. Если бы она знала… Его губы горько скривились. Как разочаровалась бы она в нем, узнай всю правду.

Он равнодушно кивнул еще одной безликой, нервно хихикающей дебютантке, слегка присевшей перед ним, и ее шумной матери, громко приветствовавшей Тристана. Когда их повели в отведенные им комнаты, он пожал плечами.

Это был сущий ад. Хотя нельзя сказать, что он не заслужил наказания за свои грехи.

— Тристан!

Он вздрогнул, услышав резкие нотки в голосе матери. Она опять застала его в момент неподобающей рассеянности.

— Прошу прощения, мама. Я только… — сбивчиво начал он.

— Мой дорогой, приветствовать гостей — твоя обязанность как хозяина, — сказала она более мягким голосом, чем можно было ожидать после еще одного нарушения правил поведения, приличествующих джентльмену. Бросив на нее взгляд, Тристан заметил в ее глазах тревогу, которую она пыталась скрыть. — Тебе все это ненавистно?

Он обнял мать за плечи, и его улыбка сделалась более искренней. Боже мой, она совсем худенькая. Это напомнило ему о том, каким хрупким был его мир.

— Я бы так не сказал, мама, — солгал Тристан. — Я понимаю необходимость этого. Существует традиция, и моя обязанность — поддерживать ее.

Она поджала губы.

— Я хотела, чтобы приезд гостей хоть немного развеселил тебя. Мне неприятно думать, что я взываю только к твоему чувству долга, что ты не рад.

Веселье. Когда в последний раз ему было легко и весело? На самом деле он точно знал когда. Один год восемь месяцев и тринадцать дней назад. Пока он не получил известие о смерти брата. Если сосредоточиться, можно вспомнить часы и минуты. Но он решил этого не делать, ему и так было тяжело. У него не было времени и сил, чтобы думать об этом.

Онслегка сжал плечи матери, неестественная улыбка вернулась на его лицо.

─ Мама, обещаю, что изо всех сил буду стараться веселиться. Ты просто не узнаешь меня, так ослепительно я буду улыбаться за ужином, демонстрировать жизнерадостность, играя в крикет, и танцевать на каждом балу в графстве.

— На самом деле это звучит… пугающе, — засмеялась мать.