Тристан посмотрел на лестницу. Его, как матросов к поющим сиренам, неудержимо тянуло видеть Мередит.

— Нельзя ли немного обождать? Я надеялся взглянуть, как там Мередит… — Он едва не чертыхнулся. — Как там леди Нордем. Она уже два дня неважно себя чувствует.

Филипп сжал челюсти:

— Мне представляется, леди Нордем полностью оправилась, каким бы недугом она ни страдала. Я видел ее сегодня днем.

— Вот как? Очень хорошо, — успокоился Тристан.

— Она выходила из твоего кабинета, Тристан.

Эти слова взорвали окружающий его туман. Мысленно он пробежал глазами по тем вещам в своем кабинете, которые не должны были видеть ни Мередит, ни кто-либо другой из тех, кто был ему дорог. Весь обратившись во внимание, он указал Филиппу на дверь в малую гостиную.

Закрыв за собой дверь и убедившись, что в комнате нет ни гостей, ни слуг, Тристан бросил:

— Рассказывай.

Филипп вздохнул, очевидно, сожалея о том, что должен сказать. Сердце у Тристана упало.

— Я думаю, ее светлость обыскивала твой кабинет, — предположил Баркли.

Тристан опустился на ближайший диванчик.

— Что ты имеешь в виду? Зачем ей это? Филипп пожал плечами:

— Хотел бы я знать.

— Тогда почему такое обвинение? — В голосе Тристана появились резкие нотки, с этим он ничего не мог поделать.

Глаза у Филиппа широко раскрылись — он услышал гнев в голосе друга, но постарался не обращать на это внимания.

— Когда я начал задавать ей вопросы, было что-то в ее поведении и выражении лица, что убедило меня — она говорит неправду.

У Тристана зародилась надежда.

— А что она отвечала на твои вопросы? — спросил он.

— Она сказала мне, что после того, как у нее прошла головная боль, она решила почитать, но ошиблась дверью, когда искала библиотеку.

Надежда росла.

— И поэтому ты решил, что она обыскивала мой кабинет? — произнес Тристан. — О Боже, Филипп, а я уже почти поверил тебе. Ее объяснение вполне понятно. Обстоятельства сделали тебя излишне подозрительным.

Филипп смотрел на Тристана широко раскрытыми глазами:

— Это не подозрительность. Мередит Синклер что-то скрывает.

Тристан рассердился. Никогда раньше он так не сердился на своего друга. Но никогда раньше ему не приходилось защищать дорогую ему женщину от ужасных обвинений.

— Что она может скрывать? — озабоченно спросил он.

— Я не знаю, — сквозь зубы процедил Филипп. — Но когда я заговорил с ней о туфельке, которую нашел в саду после бала, было заметно, что тема ей крайне неприятна.

Сначала Тристан не понял, о чем Филипп ведет речь, потом вспомнил, что у них был такой разговор. Что-то о женской туфельке, найденной в кустах у дома.

— Но это какой-то вздор, — возразил он. Филипп помолчал, потом сказал:

— Могу я сказать кое-что не как твой помощник в делах, но как друг?

Тристан пожал плечами, не уверенный, что хочет услышать откровенное мнение друга.

— Я знаю тебя очень давно, — заговорил Филипп. — Я был товарищем в твоих мальчишеских проказах, видел, как ты изменился после смерти отца, и стал помощником в… — Филипп оборвал себя. — Ладно, я помогал тебе во всем, потому что мы были друзьями. Но ты ослеплен красотой и очарованием Мередит Синклер. И она знает это.

— Довольно! — Тристан грозно шагнул к Филиппу, тот отступил, и в глазах его внезапно появился… страх. Этого было достаточно для того, чтобы умерить гнев Тристана. — Зачем ей понадобилось бы обманывать меня?

— Огастин Девлин проверял тебя почти год. — Филипп взглянул на Тристана и тут же отвел глаза. — Он пытается вызнать, можно ли тебе доверять, можно ли допустить тебя в свое окружение, позволить узнать, кто стоит за ним.

Тристан сердился. Он хотел этого больше всего на свете.

— Да.

— Что, если… — Филипп колебался, и это раздражало Тристана. — Что, если Мередит — часть этой проверки?

Тристан непроизвольно сжал руки в кулаки.

— О чем ты?

Филипп низко склонил голову.

— Что, если Мередит работает на Девлина? Она оказывает на тебя такое действие, как ни одна другая женщина, насколько мне известно. Что, если она — еще одна проверка? — задавал он вопрос за вопросом. — Она не старалась войти к тебе в доверие?

Тристан бросился к буфету, плеснул в бокал виски и одним глотком проглотил его. Он вспомнил, как Мередит много раз расспрашивала его о самых сокровенных желаниях, о том, чем он занимается. Он-то думал, что это объясняется их давними отношениями и новым возникшим между ними притяжением. Но теперь…

— Что за вздор! — сказал Тристан с меньшей уверенностью, чем ему хотелось бы.

— Подумай, прежде чем отбросить это предположение, — настаивал Филипп. — Ты давно потерял из виду эту женщину. Однако она разыскала тебя и получила приглашение приехать в деревню в тот же вечер… последний вечер твоего пребывания в Лондоне.

Тристан предпочел бы не слышать этих слов, но они проникли в его душу. Вспомнился разговор с Девлином. Он интересовался Мередит. Он сомневался в Тристане. Если она была подослана для проверки, Девлин превосходно сыграл свою роль, вынудив Тристана заявить о претензиях на Мередит и проводить с ней время, чтобы «защищать» ее. Если Филипп прав, ее расспросы объясняются желанием Девлина испытать Тристана. А он-то думал, что интересует ее, что она тревожится за него.

Но тут же в памяти всплыли воспоминания о том, как Мередит отвечала на оба его поцелуя. Как откликалась даже на легчайшие прикосновения. Он вспомнил эту искренность, с которой она говорила во время прогулки верхом о семейных утратах. Это все было настоящим. Тристан знал это, как свое собственное имя.

— Ты не веришь мне? — тихо спросил Филипп.

Тристан взглянул на него.

— Нет. То, что ты сказал, может оказаться правдой. Но я чувствую… — Он не закончил.

Филипп кивнул:

— Я знаю. Просто будь осторожнее. И знай, я слежу за ней так же неотступно, как за Девлином.

Нахмурившись, Тристан невидящими глазами смотрел в окно.

— Хорошо.

Филипп вздохнул, оставляя друга наедине с его мыслями. Когда дверь закрылась, Тристан провел по лицу рукой. Он тоже следил за Мередит. Просто не мог оторвать от нее глаз.

Он только надеялся, что не будет ослеплен чувствами, которые она вызывала.

Ни слова о письме Огастина Девлина. Мередит вслух прочитала последнюю, самую ненавистную строчку из нового закодированного послания от Эмили. Она с отвращением бросила бумагу на стол и вышла из комнаты. Проклятие!

Мередит так старалась перехватить письмо, которое Девлин написал той ночью, когда она чуть не попалась в его спальне. Если бы Тристан не помешал ей, она могла бы прямо сейчас отправить письмо Анастасии для расшифровки. Ей не пришлось бы бояться за жизнь Тристана всякий раз, когда Девлин оставался без присмотра, и у нее было бы больше улик для завершения дела.

Но поскольку Тристан решил встать на защиту Мередит, письмо пропало. Исчезло, как лепесток на ветру. Даже использование связей Общества в почтовом ведомстве не имело успеха: письмо отправилось неизвестно куда.

Ее пальцы нервно теребили накидку. Не зная, куда делось потенциально опасное письмо, Мередит не могла контролировать ситуацию. Не нравилось ей все это, особенно если учесть, что ситуация непрестанно менялась.

Эмоции бурлили в ней, а она не привыкла к состоянию внутреннего смятения. В течение многих лет она приучала себя управлять своими эмоциями.

Когда после смерти родителей она оказалась в доме дяди и тети и поняла, что в этой семье до нее никому нет дела, она научилась скрывать свои чувства. Это было средство защиты.

В следующий раз она позволила себе дать волю чувствам с Тристаном. Ее девчоночье увлечение кончилось ничем. Когда он оттолкнул ее, это разбило ей сердце, и она позволила дяде с тетей выдать себя замуж за человека, к которому была равнодушна.