Я продолжаю:

— Хорошо! Тогда я иду и нет этого дома тринадцать! А есть одиннадцать и тогда пять и тогда двадцать пять! Она боится — тринадцать! И этот мэн, она отвечает: нет! Здесь не имеется дом тринадцать! Нигде, она говорит!

— Он, — поправляет меня Икоэ.

— А, он!

Икоэ учит меня английскому своим терпеливым вниманием. Она прекрасный композитор, ее диск называется «Сто видов луны», и я слушаю ее музыку, когда пишу свой текст… Печальная, однако, музыка.

Ужасное слово «никогда», невермор. Я, наверно, больше никогда их не увижу, моих друзей, Икоэ и Иштвана, к концу мы стали понимать друг друга.

Правда, они все захотели приехать ко мне в гости, взяли адрес и телефон — несмотря на малую информационную войну против нас на мировом ТВ: о России говорят как о покойнике, или ничего, или подробно насчет обстоятельств последней, окончательной катастрофы.

Писательница-англичанка, кстати, прочла мою книгу «Время ночь» и искренне сказала:

— Ни за что не поеду в Москву!

— Да, — скромно отвечала я на своем чистом английском языке, — это все равно что прочесть «Ромео и Джульетту» Шекспира и сказать: «Ни за что не поеду в Верону! Там Монтекки и Капулетти!»

И все мои друзья что-то поняли и радостно захохотали.

Итак, я работала в своей мастерской.

Иногда, если не шли дожди (а это местная достопримечательность, беспрерывный полив с воздуха), я устраивалась на воздухе в шезлонге с тетрадкой.

Мои местные друзья (четыре котенка и их маленькая мамаша) — занимали позиции в траве, как часовые, рядом с пластмассовой коробочкой, в которую я складывала их обед. Они ели все, включая, как уже было сказано, вареную траву под названием шпинат.

Стало быть, перед моими глазами расстилался ляплянтский пейзаж — холмы, долины с цветущими подсолнухами, старинный двухэтажный каменный сарай и сад, наполненный фигами и каками (местные фрукты).

Ляплянтия — удивительная страна. Деньги там, к примеру, называются «ляпы», и национальной чертой ляплянтцев является бережное отношение к ляпам.

Если есть возможность прикарманить ляпы и что-либо добыть бесплатно и без спросу у владельца, то здесь местные жители ни в чем не уступают нам, а кое-где и превосходят наших фефёл.

К примеру, у нас еще ни один премьер-министр не состоял под следствием за воровство, а у них состоял, и не единожды.

И у наших премьер-министров ни у одного (кажется) не было собственной газово-нефтяной скважины, а у них они есть!

И по мелочам они нас перешибают.

Некоторый русский кинорежиссер подружился с коллегой из Ляплянтии в Москве. Ну, разумеется, черная и красная икра с нашей стороны, рестораны плюс подарки на посошок. И хотели совместно сделать ряд фильмов. Наш кинорежиссер даже собирался найти спонсоров.

И на радостях и в предвкушении денег тот друг пригласил нашего пожить у него в бунгало, на бережку местного моря.

Стали перезваниваться, была назначена четкая дата.

Наш поехал с женой, все у них было уговорено, адрес, ключ лежит под ковриком.

Приехали к вечеру, а в кранах воды нет. В холодильнике тепло, пусто и сухо. Под зеркалом записка: перед отъездом сдать белье в прачечную!

Ни здравствуйте, ни до свидания, ни простого «целую». Сдать!

Белье было постлано на широкой кровати и, как затем утверждала супруга нашего кинорежиссера, там оказались, на простыне то есть, крошки. То есть кто-то на этих простынях уже повалялся.

Света не было тоже.

Вода имелась, но избирательно: только в бачке унитаза. Умылись с дороги где? В море. Слава богу, на набережной было светло.

Приноровились чистить зубы минералкой. Купили полотенца и свечи. Последнюю ночь спали на собственных полотенцах, так как белье сдали.

За это время прочли ряд статей в ляплянтских газетах, где писалось о повальных грабежах на приморских виллах, причем воры уносили все подчистую, даже унитазы демонтировали… Плитку, правда, оставляли. Газеты призывали нанимать охрану: хоть это дорого, но страховка еще дороже.

Мой учитель, драматург А.А., также принимал у себя ляплянтскую семью, дело было как раз на Новый год, справляли его в Доме кино со всеми кинозвездами, затем купались в открытом бассейне и т. д.

Ляплянтцы сказали, что буквально ошеломлены, они вообще не бедные, но такого себе (признались) они позволить не могли. Новый год с кинозвездами!

У самих у них имелся четырехэтажный дом в столице Ляплянтии Ляле, а также загородная вилла и скаковые лошади, но жена хозяина работала в их фирме менеджером, а дочка там же вкалывала простой секретаршей!

Короче, они пригласили А.А. в гости: «Будете в Ляле, заходите».

И тут у А.А. премьера спектакля как раз там!

Он приехал и сразу позвонил из отеля своим миллионерам, предвкушая поездки, рестораны, бассейны, скачки и т. д.

Его пригласили на пять часов вечера через три дня.

В назначенный час, специально не пообедав (чтобы не перебивать аппетит, А.А. был выдающийся гурман), мой учитель пришел, полюбовался на грандиозный фасад, был принят горничной и приведен на второй этаж в гостиную.

Туда же спустилась приветливая хозяйка и первым дело спросила: «Щуга?» («Вы чай пьете с сахаром или без?» — понял А.А.) «Как заботятся», — растроганно подумал он и ответил:

— Но. (Чай без сахара.)

Вообще-то он любил с конфетами, но тут дело было перед обедом же!

И горничная принесла на подносе серебряный чайник с крутым кипятком, два пакетика чая, кучку сухого печенья в серебряной вазочке и две чашки с блюдцами (без ложек).

Мой учитель печенье не ел (предвкушая суп и второе), хозяйка же была в нетерпении, нервно зевала, как собачка, и, пока А.А. хлебал пустой чаек, посматривала на часы и на дверь, явно ожидая, когда принесут поесть, а поскольку мой учитель почти не знал английского, разговора не получалось, то есть он спросил «как поживаете» и получил реплику «изумительно», файн. Далее он с улыбкой сказал свое обычное «рыйлы?» («не может быть» или «неужели»), его научили так отвечать на любую фразу, это была его фирменная шутка. Хозяйка промолчала.

Обеда они оба так и не дождались, хозяйка извинилась, что ей надо на работу.

Советский человек за границей мог иметь тогда на всю поездку тридцать шесть, что ли, долларов.

Вернувшись в Москву, А.А. ядовито нам эту историю рассказал, желая на своем примере научить нас — в Ляплянтии всегда сразу просить три куска сахару! И быстро съедать что дают. Главное, надо ходить в гости только к семи, когда они обедают (а не к пяти, когда пьют чай).

Правда, это было бесполезно нам говорить тогда, нас не только не выпускали за границу, но и никому не разрешали там ставить наши пьесы. И это при том, что в случае выпуска спектакля за границей с нас брали налог в размере то ли 77 %, а то ли 87 %, нам не объясняли за ненадобностью…

Однажды (в той же Ляплянтии, но гораздо позже) мне в тамошнем театре подарили сувенир — ответ из нашего агентства по авторским правам (ВААП), в котором говорилось, что: 1). Л.Петрушевская, автор запрашиваемой вами пьесы «Три девушки в голубом», не разрешает ставить свою пьесу за рубежом, 2). Автор еще не закончила эту пьесу и 3). Автор уехала и адреса не оставила.

То есть в каждой стране есть свои национальные особенности.

Но я часто вспоминала моего учителя в свой первый день в столице Ляплянтии Ляле.

К примеру, набегавшись по городу и нарисовав одно красивое дерево, я присела за столик в ляльском кафе.

Чашка чая, как следовало из выставленного напоказ меню, стоила шесть ляпов (3 доллара).

Причем я обратила внимание на ляльцев: все они зашныривали в кафе как-то на скорую руку — постоят у бара, выпьют бокальчик вина или чашку кофе и — брысь в дверь! За столиками сидели только умученные туристы.

Я выпила свой чай, наблюдая за круговоротом быстроногих ляльцев, и затем мне подали счет на двенадцать ляпов.

Потом мне объяснили — ежели ты стоя выпьешь чай, то цена будет как в меню, но, уже севши за столик, ты платишь ровно вдвое больше.