Рид пошёл рядом, радуясь возможности убраться подальше от шумного места. Подойдя к своему старенькому пикапу, бригадир запустил руку в открытое окно и вытащил оттуда искорёженный металлический предмет.

Смятый термос со знакомыми отметинами зубов.

— Нашёл это у пня рядом с грузовиком, недалеко от места, где валялась каска Аллена. Аллен имел обыкновение приезжать сюда в воскресенье вечером и сидеть подле своего пикапа, потягивая кофе, планируя работу на неделю. И он всегда надевал каску. Что бы это ни было, это случилось там. Он и близко не подходил к штабелю.

Голос Синг звенел от волнения.

— Мы искали закономерность в поведении животного, но мы не ожидали такого!

Кэп слушал по мобильнику, сидя за компьютером в университетской библиотеке. С этого места в библиотечном интернет-центре он видел почти весь главный этаж; если он сутулился, монитор заслонял его лицо.

— Зачем этому типу заваливать тело брёвнами, но оставлять термос на участке?

— Он его не видел. Термос валялся за пнём.

— А что насчёт отпечатков в бульдозере?

— Уничтожены. На бульдозере после происшествия два дня работали.

— Мне кажется, тебе нужно быть осторожнее.

— Тебе нужно быть осторожнее. Он криво улыбнулся.

— Послушай, я нахожусь в высшем учебном заведении, среди элиты научного мира. Чего тут бояться?

— Это не смешно.

— Это язвительно и саркастично. Синг хихикнула.

— Мы оба будем осторожны, ладно?

— Непременно.

Кэп попрощался и сложил свой сотовый, слегка нервничая. Он осторожно повернул голову и произвёл визуальное опознание человека, работавшего — или притаившегося — за другим компьютером, а потом посмотрел на поток посетителей внизу. Ровным счётом ничего необычного, а он проработал в университете достаточно долго, чтобы научиться замечать необычное с первого взгляда.

Университетская библиотека являлась современным неистощимым кладезем знаний: шесть этажей, мили стеллажей и миллионы томов. Она была любимым местом, вторым домом студентов-старшекурсников и докторантов, которые устраивали свои личные кабинеты в читательских кабинках и обеспечивали постоянное движение транспорта в лифтовых шахтах. Это было тихое, сумрачное место, где великие умы могли покорять новые рубежи познания, если только они делали это тихо и не приносили с собой еду и напитки. В последнее время никаких убийств здесь не происходило — может, один-другой эксгибиционист между стеллажами, но, безусловно, никаких шпионов или убийц.

Кэп расслабился и улыбнулся. «Ладно, — подумал он, — я проявил осторожность».

Он снова направил внимание на монитор, пытаясь разобраться, найти смысл в «не позволяющих сделать окончательный вывод» результатах анализа, взятых Ником в лаборатории Джуди, как сокращённо называли в университете лабораторию расшифровки ДНК, которой руководила Джудит Ферфакс. Файлы на принесённом Ником диске содержали многочисленные ряды одних и тех же букв — А, С, Т и G — в мириадах комбинаций, которые все представляли специфические цепочки нуклеотидов ДНК, представленной в образцах шерсти, экскрементов и слюны. Там имелись ссылки и указатели, призванные сообщить, у какого животного взяты образцы, если специфические последовательности нуклеотидов совпадут с ДНК известного животного.

К счастью, процесс расшифровки ДНК сейчас усовершенствовался настолько, что с использованием интернет-ресурсов вроде Генетического банка и вычислительной мощности высокоскоростного компьютера Кэп мог получить доступ к огромным архивам известных структур ДНК, провести сравнительный анализ и найти соответствие.

По крайней мере, именно так Кэп предполагал достичь цели. Пока он обнаружил множество соответствий, но также и много путаницы. Любой человек, включая ребят из лаборатории Джуди, сделал бы вывод о неопределённости данных: вероятно, образцы Кэпа загрязнены.

Загрязнённость являлась классическим «фактором неудачи», когда речь шла об анализе ДНК. Хотя процесс анализа теперь был автоматизирован до предела и исключал большинство обычных ошибок, загрязнение оставалось единственным маленьким вредным и злым гномом, постоянно выжидающим случая запутать и испортить дело. Ходило множество историй о случаях неправильной идентификации, вызванной внедрением чужой ДНК в оригинальную. Однажды было установлено стопроцентное совпадение ДНК трицераптоса с ДНК индюка, но исследователи не смогли сказать, действительно ли динозавр идентичен индюку или же просто кто-то, съев сандвич с индейкой во время проведения анализа, загрязнил образец.

Почти для всех образцы Кэпа свидетельствовали бы о факте загрязнения, о наличии в известной ДНК некой чужеродной, каким-то образом к ней примешавшейся.

Почти для всех это означало бы конец дела.

Для Кэпа на этом дело не кончилось. Конечно, он хотел бы остановиться на достигнутом. Так было бы гораздо проще, чем искать другое возможное объяснение и думать о том, что это может значить.

Кэп откинулся на спинку кресла, сцепив руки на животе, и уставился на монитор. Что дальше?

Ага. В уютный, обставленный креслами и диванами читальный зал вошёл мужчина с брюшком, в вытянутом шерстяном свитере.

Доктор Морт Айсенбаум. Он-то Кэпу и нужен.

Айсенбаум — холостой, неприспособленный к жизни гений — предпочитал общение с органическими молекулами, аминокислотами и протеинами жизни в сложном мире людей. Они с Кэпом не были близкими друзьями, но часто совещались по поводу разных проектов и обменивались мнениями об отдельных студентах. Этот человек являлся первопроходцем в области компьютерного анализа ДНК и обычно с удовольствием консультировал по вопросам, с ним связанным. Кэп располагал всеми данными, систематизированными и выложенными на компьютере. Это не займёт у Айсенбаума много времени.

Кэп отважился выйти из своего укрытия и пройти в читальный зал. Айсенбаум сидел на своём излюбленном месте за большим дубовым столом и листал один из томов, сложенных перед ним в стопку, явно увлечённый поисками.

— Прошу прощения, Морт?

Айсенбаум посмотрел на него поверх очков. На его лицо набежала тень.

— Доктор Капелла. Как поживаете?

— Неплохо, неплохо. Я как раз разбирался с одной проблемой, когда увидел вас. У меня возникли трудности.

Айсенбаум захлопнул книгу, положил сверху стопки и встал со стула.

— Боюсь, я не смогу помочь вам.

Пока Кэп подыскивал слова, Айсенбаум проскользнул мимо него и пошёл прочь.

— Гм… у меня всё здесь, на компьютере. Уверен, это займёт у вас всего несколько минут.

Айсенбаум уходил, не оборачиваясь.

— А как насчёт… нам ведь необязательно общаться здесь. Может, мы пойдём куда-нибудь, выпьем кофе или что-нибудь такое? Договор о неразглашении не запрещает нам разговаривать друг с другом — только с посторонними. — Он остановился. «Я и есть посторонний».

Айсенбаум вышел за дверь, словно они с Кэпом вообще не были знакомы.

Кэп почувствовал разочарование. Айсенбаум всегда производил на него впечатление одинокого чудака, не особенно считающегося с политикой факультета.

Ладно. Кэп вернулся к компьютеру и ссутулился в кресле, уставившись в монитор — на случай, если Господь ниспошлёт озарение. Может, эти результаты всё-таки имеют смысл на свой странный манер?

Многие структуры ДНК, представленные в образцах экскрементов, шерсти и слюны, совпадали с ДНК шимпанзе, но многие совпадали с ДНК человека. На первый взгляд могло показаться, что либо ДНК шимпанзе загрязнена ДНК человека, либо наоборот, — если бы не третья группа, которая представляла собой странный гибрид первых двух. Она близко соответствовала ДНК шимпанзе, а там, где наблюдались отличия, совпадала с ДНК человека. Загрязнение не могло послужить причиной такого феномена.

Что ещё хуже, ко всему остальному повсюду примешивались странные структуры ДНК, вообще не имеющие аналогов: «дефектные» ДНК, неидентифицированные контаминанты, непонятно как сюда попавшие. Если только…

Кэп скинул все результаты анализа на новый диск и засунул его в карман, вместе с диском, полученным от Ника. У него появилась догадка, но он нуждался в человеке, который проверит возникшую гипотезу и, надо надеяться, объявит ошибочной. Он нуждался в человеке, который с удовольствием сообщит ему, как глубоко он ошибался практически во всём, который беспощадно раскритикует его умозаключения.