Бек увидела стайку птиц, летящую низко над деревьями в долине. Так вот в чём дело.

Если только кто-то не спугнул их.

Иаков не издал ни звука и не сдвинулся с места; он лишь повернулся, вытянул длинные сильные руки и сдёрнул Лию и Рувима с ложа. Лия недовольно заворчала, Рувим захныкал, но при первом же взгляде на лицо Иакова оба умолкли.

Лия опустилась на четвереньки, и Рувим запрыгнул ей на спину. Она поднялась на ноги и крадучись, торопливо двинулась вслед за Иаковом из ельника.

Бек не намеревалась уходить, нисколько. Она устремилась вперёд, раздвигая ветви, чтобы обозреть долину получше.

Рахиль, брошенная сородичами, пришла в такое смятение, что забыла, как следует обращаться с Бек. Она схватила Бек сзади и резким рывком, от которого у неё перехватило дыхание, выдернула из зарослей.

Бек хотела закричать, но несколько мгновений могла лишь судорожно ловить ртом воздух. Рахиль держала её за бёдра, а не за туловище, и потому, несмотря на отчаянные попытки удержаться в вертикальном положении, Бек перевернулась головой вниз, молотя ногами по лицу Рахили, которая отпустила бёдра, чтобы схватить одну ногу, потом неловко попыталась поймать другую и, наконец, скрутила Бек и бросила на ложе.

Бек тяжело приземлилась и перекатилась на левый бок с таким ощущением, будто получила сильнейший удар в солнечное сплетение. В глазах у неё потемнело. «Рахиль, недотёпа ты эдакая!»

Рахиль заскулила, кружась на месте и притопывая в крайнем возбуждении.

Бек наконец сумела вздохнуть раз, потом другой. Не желая умереть от грубого обращения, она подождала, когда Рахиль повернётся к ней спиной, а потом вцепилась в шерсть, забралась на заплечье, помогая себе здоровой ногой, и обхватила руками шею Рахиль, как делал Рувим.

Рахиль, перестав наконец кружиться на месте и топать ногами, пулей вылетела из ельника и помчалась вдогонку за остальными.

Неужели Бек слышала человеческий голос в долине? Она сошла бы с ума, когда бы стала задаваться таким вопросом.

К этому времени команда Пита производила достаточно шума, чтобы спугнуть всех до единого существ на горном склоне. Пит остановился, чтобы отдышаться, передохнуть и успокоиться.

— Мы сегодня вроде как не охотимся, — заметил Тайлер.

— Да, сегодня не охотимся, — ответил Пит.

Когда Синг вернулась со своей передвижной лабораторией — тридцатифутовым автофургоном, оборудованным для проведения медицинских экспертиз на отдалённых местах преступлений, — она не поехала в Эбни. Рид связался с ней по мобильнику, пока она ещё только выезжала из Спокана, и назначил новое место встречи: за похоронным домом «Часовня мира» в Три-Риверз — городке с лесопильной фабрикой, расположенном милях в тридцати по петляющей дороге к северо-западу от Эбни, на самом краю лесного заповедника. Путь до него занял ещё полтора часа.

Синг прибыла в Три-Риверз как раз в тот момент, когда гудок на лесопильной фабрике известил о конце перерыва на ланч. Она проехала мимо широкого двора, где разбрызгиватели опрыскивали акры уложенных штабелями брёвен, и почувствовала сладкий запах опилок, попавший в вентиляционные отверстия фургона. Похоронный дом находился именно там, где сказал Рид: на главной улице, через квартал от начальной школы, напротив бакалеи и прачечной. Он стоял в окружении высоких сосен и представлял собой симпатичное сооружение с обшитыми кедром стенами, черепичной крышей, витражными окнами и декоративным тотемическим столбом у входа, явно вырезанным белым человеком.

«Свернёшь там, где увидишь коричневый катафалк», — сказал Рид. Почти не снижая скорости, Синг свернула по широкой дуге на парковочную площадку, пронеслась мимо катафалка и остановилась в конце длинного ряда разметок, помеченного надписью «Родственники», сделанной белой краской на асфальтовом покрытии. Происходи здесь сейчас похороны, она была бы первой в процессии.

Распахнув дверь автофургона, Синг увидела Рида, который поджидал её там, гораздо более бодрый и свежий, чем следовало ожидать. Он определённо мало спал ночью, но принял с утра душ, побрился и надел свою форму. В руке он держал карту Лесоохранной службы, а глаза у него возбуждённо горели.

— Синг! Тебе нужно взглянуть на этого парня! Синг осмотрелась вокруг.

— Какого парня?

Рид уже шагал прочь. Синг поняла, что должна последовать за ним. Они направлялись к задней двери похоронного дома.

— Аллен Арнольд. Он был бригадиром лесорубов, работавших на участке в конце дороги 27, что идёт от шоссе 9. — Рид развернул карту и остановился так резко, что Синг едва не налетела на него. — Посмотри сюда. Она посмотрела, куда он указывал.

— О'кей. Вот Три-Риверз. А вот Эбни, прямо посередине лесного заповедника, милях в тридцати-тридцати пяти к юго-востоку отсюда. Вот тропа, ведущая от Эбни к хижине; вот ручей Лост-Крик, а примерно здесь находится хижина. Далее: вот Камайя, а вот место, где устраивала стоянку молодая пара.

Синг без труда находила взглядом пометки, сделанные Ридом на карте.

— Верно. Место стоянки находится милях в шести от Эбни.

— Теперь смотри. — Рид пальцем провёл на карте воображаемую линию, которая начиналась от места нападения на стоянку, проходила через место нападения на хижину и заканчивалась в помеченной крестиком точке в конце извилистой пунктирной линии, обозначенной цифрой 27. — От стоянки в районе Камайи проходишь десять миль на северо-запад и оказываешься у хижины на Лост-Крик. Оттуда проходишь ещё восемь миль на северо-запад и оказываешься на лесозаготовочном участке, где в понедельник утром было обнаружено тело Аллена Арнольда.

Синг внимательно рассматривала карту, скользя взглядом по указанной Ридом линии в обратном направлении.

— В понедельник утром, — проговорила она, — лесоруб Аллен Арнольд найден мёртвым… милях в шестнадцати к юго-востоку отсюда. В понедельник во второй половине дня, по нашим предположениям, Рэнди Томпсона убивают у хижины на ручье Лост-Крик, милях в двадцати четырёх к юго-востоку отсюда. В понедельник ночью на том же самом месте происходит нападение на Бек…

— Во вторник ночью, — подхватил Рид, — туристы подвергаются нападению, ещё десятью милями дальше на юго-восток. Ну, что скажешь?

Синг приподняла бровь и кивнула, явно впечатлённая.

— Мистер Арнольд сейчас в похоронном зале? — Да.

— Думаю, нам стоит взглянуть на него.

С улыбкой, но несколько нетерпеливо Кэп наблюдал за коричневым капуцином — известным большинству людей как обезьянка шарманщика, — который побежал за брошенной резиновой дубинкой и принёс её обратно Нику Клэйбаклу, дрессировщику или, скорее, исследователю.

— Хороший мальчик! — похвалил Ник ласковым тоном любителя животных, просовывая виноградинку сквозь прутья клетки. — Это мой Спарки!

Обезьянка проглотила ягоду, искоса посматривая на своего товарища по клетке — самца такого же размера, возраста и наружности.

— Теперь смотрите, — через плечо бросил Ник Кэпу. Он обратился ко второму капуцину:

— О'кей, Сайрес, принеси её! Принеси!

Сайрес сидел на корточках, горестно переводя глаза с Ника на Спарки и обратно.

Ник показал ему кусочек огурца, побуждая к действию.

— Принеси мне дубинку, и ты получишь огурец! Сайрес повернулся, отошёл прочь и уселся у стенки с надутым видом.

Ник посмотрел на Кэпа, предлагая осознать значительность момента.

— Вы видите, доктор Капелла! Протест против несправедливости в чистом виде! — Он выпрямился, сияя от удовольствия, и схватил свой планшет, чтобы сделать несколько кратких записей. — Вы знаете, как оно у капуцинов. Огурцы… это нормально, но виноград — о! — они за него умереть готовы! Сайрес притащит дубинку за огурец, если Спарки получит огурец; но если Спарки получает виноград — эй, это нечестно, я так не играю!

Ник, толстяк в очках, в средней школе наверняка слыл тупицей. Если припомнить, его считали таковым в университете.

Кэп улыбнулся и намекнул:

— Мне следовало принести виноград?