Он пробежался пальцами по клавиатуре, постучал по клавише «backspace», потом повторил попытку, щёлкнув мышкой.
Но, с другой стороны, возможно, они знают не всё в отличие от него. Если он будет сидеть сложа руки и послушно соглашаться с мнениями окружающих, вопрос не решится и процесс не ускорится. Довольно. У Рида есть своя голова на плечах и навыки в своём деле. Он намерен выполнять работу полицейского, что бы ни потребовалось для поисков Бек.
Есть ли здесь некая закономерность? Нападал ли таинственный зверь ещё на кого-нибудь? Если да, то когда? Откуда он пришёл и куда направляется? Можно ли найти ещё какую-нибудь информацию о нём?
Наконец Рид добрался до подгруппы с информацией о насильственных смертях, не получивших окончательного объяснения, призванной помочь правоохранительным органам в установлении фактов убийств, поначалу не признанных таковыми. Несколькими щелчками мышки он ограничил временные рамки поиска двумя последними неделями, а район поиска своим округом и тремя соседними. Негусто: дорожное происшествие у бара, виновник которого скрылся, и несчастный случай на лесозаготовочном участке. Дорожное происшествие имело место далеко на западе, в другом округе, и неделю назад.
Несчастный случай на лесозаготовочном участке…
Рид ещё раз прочитал материалы дела, хорошенько запомнил координаты вырубки, а потом сверился с картой.
О'ке-е-е-ей. Он подал команду «распечатать» и нервно ёрзал на стуле, пока бумага медленно выползала из принтера. К тому времени когда принтер закончил работу, Рид уже надел куртку. Держа распечатку в руке, он выключил лампу и покинул здание.
Чуть мягче чем в первый раз, Бек приземлилась на ложе в ельнике, обессиленная и исполненная отчаяния. Она оставила всякие попытки понять, что происходит. Рыжая самка, сама двигавшаяся с трудом после жестоких побоев, принесла Бек обратно и теперь склонилась над ней, устраивая поудобнее, гладя по голове и всячески выражая заботу.
Бек раздражённо замычала и оттолкнула прочь огромную руку. «Я всё равно умру по твоей милости. Что толку теперь суетиться?»
Она смотрела на самца, который вместе с двумя другими обезьянами пожирал убитого оленя. Он с хлюпаньем сосал кровь, отдирал мясо от шкуры, рвал мясо зубами и руками и энергично жевал. Он лишь раз бросил взгляд в сторону Бек — достаточно долгий и пристальный, чтобы выразить всю меру своего отвращения к ней и ясно дать понять, что она здесь чужая и лишняя. А потом — всё время, пока Бек наблюдала за ним, — он не обращал на неё никакого внимания и просто продолжал есть.
Бек отвела глаза. Возможно, опасность миновала. Возможно, её «мамаша» настояла на своём и самец смилостивился — неохотно, разумеется. Но он весьма недвусмысленно выразил своё к ней отношение.
С учётом всех обстоятельств такое положение дел представлялось терпимым. Так всё же лучше, чем оказаться в лапах разъярённой обезьяны, которая размозжит тебе череп, треснув о дерево, или оторвёт голову. Бек взглянула на мучительно ноющую ногу, на исцарапанные сухими колючими ветками руки. Самое страшное из всех пережитых приключений осталось позади. Она останется в живых ещё какое-то время, возможно, ещё одну ночь. Ей следует радоваться.
Она не выдержала и расплакалась.
Рыжая самка с тихим стоном опустилась на ложе рядом и притянула Бек к себе. Такое проявление любви только усугубило отчаяние Бек. Она была слишком смятенна и подавлена, чтобы произнести это вслух, она могла лишь подумать: «Почему бы тебе просто не отпустить меня?»
Самка поняла Бек — поняла неправильно. Она моментально вытянула руку к своим сородичам и утробно хрюкнула.
Они не обратили на неё внимания, и она хрюкнула настойчивее, раскачиваясь взад-вперёд.
Наконец самец посмотрел в её сторону — с таким видом, словно оказывал дополнительную и крайне обременительную для себя милость, — а потом оценил взглядом то, что осталось от оленьей туши. С выражением полного безразличия на лице, он взялся одной рукой за голову, другой за плечо и оторвал от туловища голову с шеей, которую швырнул самке, когда та просительно хрюкнула ещё раз.
Голова шлёпнулась на землю у самого ложа, выбросив фонтанчик крови. Самка подняла её с видимой радостью и принялась медленно, осторожно вертеть в руках, нюхая и внимательно разглядывая, словно никогда раньше не видела ничего подобного, а потом раздвинула пальцами челюсти, вырвала язык и откусила от него кончик.
Бек отвела глаза, борясь с тошнотой. Как мог Бог сотворить таких существ? И что ещё хуже, как он мог допустить, чтобы она оказалась у них в лапах? Она не просила ни о чём подобном. Ей в жизни не пришло бы в голову просить о таком кошмаре.
Самка хрюкнула и легонько толкнула её в бок. Бек поморщилась и не повернула головы. Самка снова пихнула её, тихо прихрюкнув, и Бек решилась посмотреть одним глазком.
Обезьяна протягивала ей длинный тонкий кусок мяса. Бек не могла определить, откуда он оторван, что было хорошо, она решительно помотала головой, крепко стиснув губы. Самка держала мясо у самого лица Бек, чуть покачивая рукой так, чтобы оно шлёпало ей по губам. Бек вспомнила, как однажды пыталась подобным образом накормить червяками птенца малиновки. Птенец есть отказывался и вскоре умер.
Плюх! Мясо снова шлёпнуло по лицу. Бек протянула руку и взяла его под пристальным, немигающим взглядом самки.
«Это кусок бекона, — сказала себе Бек. — Это что-то вроде суши. Это мясо молодого барашка, настоящий деликатес. Это бифштекс на блюде, поданный перед барбекю».
Собравшись с духом, Бек прихватила зубами самый кончик куска и откусила. Она почувствовала вкус, на самом деле не такой уж мерзкий. Мясо было сырым и отдавало чем-то «диким», но это было мясо. «Немного соли не помешало бы», — подумала она, но…
Бек откусила и медленно прожевала одной стороной рта ещё один кусочек, а потом ещё один. Она проглотила, а потом, к собственному удивлению, подумала, дадут ли ей добавку. Она была голодна.
Рыжая самка продолжала управляться с оленьим языком, но между делом отодрала славную полоску мяса с шеи, которую отдала Бек.
«Я ем», — подумала Бек. Сам по себе факт не представлял ничего необычного, но у неё никак не укладывалось в голове, что она разделяет такую трапезу с такими существами, в такой обстановке. Они жуткие, кровожадные плотоядные звери, которые делят с ней оленью голову, но она ест вместе с ними. У них пальцы измазаны жиром и кровью, но и у неё тоже. На них противно смотреть, но она уже поняла, насколько чувство голода заставляет забыть о всяких приличиях.
Рыжая самка протянула Бек ещё одну полоску мяса, и она радостно схватила добавку и отправила в рот. Казалось, самка осталась довольна. Она протянула руку и потрогала пальцем бахрому на коричневой кожаной куртке Бек. Потом большим и указательным пальцами подцепила и потеребила прядь рыжевато-каштановых волос Бек. Бек осмелилась взять огромную руку и незаметно погладить. Такой жест, она знала, действовал на собак, кошек и лошадей.
Он подействовал. Леди хрюкнула, не сердито, а успокоительно.
Бек не могла сказать этого вслух, но большая рыжая леди её вспыльчивая серая соперница напомнили ей Рахиль и Лию, двух жён библейского Иакова. Лия могла рожать детей, а Рахиль нет. Бек не знала, так ли обстоит дело здесь, но И в любом случае почувствовала жалость к рыжей леди. Она легонько похлопала по огромной руке и посмотрела в странное кожистое лицо.
— Р-р-рахиль.
— М-м-м-м, — отозвалась Рахиль, крутя в руках оленью голову в поисках, где бы ещё откусить.
Бек посмотрела на остальных, которые продолжали есть, жадно вгрызаясь в сердце и печень и обгладывая рёбра. Она с ними познакомилась, поняла Бек: они нюхали и разглядывали её испражнения, а она ела с ними оленью голову. Надо бы дать им имена. Другая самка будет носить имя Лии — соперницы Рахиль за благосклонность и внимание… Иакова. малец? Ну, первого сына библейского Иакова звали Рувим, трудно нарекать именем, которое тебе нравится, существо, тебе не симпатичное, но придётся.
