— Зачем привела его с собой? Все равно ведь обратно не вернешься?

Спорить со старушкой Эшора не желала, а потому и отвечать на ее вопросы не стала.

— Лиалин пропал. Уже четвертый день от него ни весточки…

Старушка, словно подавившись воздухом, зашлась в приступе истерического кашля.

— А ты поди на поиски собралась? Дааа… С такой расторопностью у его братьев быть ему уже давно среди пращуров, — прокашлявшись, наконец, ответила она. — Очнулась, милая! Его уже суток двое, как обратно вернули. У Варкулы он был.

Но, увидев, как отхлынула кровь от лица гостьи, Олэсь немедленно умолкла. Что ж она сразу то не подумала: девочке ведь совершенно не откуда такую информацию получать. Уж Кадора точно ей и слова не сказала. Она и сейчас поди верит, что Иса стерла тогда Леесе память. Впрочем, почему ей не верить в это? Ведь невдомек Кадоре, что на девочке к тому времени уже защитное заклятье было. Её, Олэси, творенье. Детище многолетних проб и ошибок впервые сработало безупречно.

— Дома он, — уже более мягким голосом произнесла старушка. — Тяжело ему.

— Дай мне своего велина, — умоляюще попросила Эшора. — К нему мне надо. Очень надо.

Олэсь внимательно посмотрела ей в глаза и грустно улыбнулась. Вот и конец. Всё Перун. Повзрослели дети.

— У меня просьба к тебе будет.

Старушка сняла с шеи тяжелый кованый медальон с крупным зеленым камнем в центре и протянула его девушке.

— У Лиалина есть старший брат. Самый старший. Передай ему это.

Бережно спрятав медальон в нагрудном кармане, Эшора почувствовала, как поле велина обволакивает ее, подобно туману.

Олэсь подождала, пока рассеется след и выглянув из окна, громко окрикнула эскида, пригласив в дом на травяной чай.

Да. Это был его дом. Велин старушки весьма точно доставил ее на место. Не то что в прошлый раз, когда ей пришлось около часа тогда по лесным дебрям блуждать. Эшора нервно вздохнула и толкнула дверь. И едва не столкнулась с молодой зеленоволосой женщиной. Берегиня? Здесь?! Женщина инстинктивно прикрыла руками свой заметно округлившийся живот.

— Прошу прощения, — растеряно пробормотала Эшора, почувствовав себя крайне неловко.

Берегиня даже не улыбнулась в ответ на извинения:

— Что Вам здесь надо?

— Я хочу видеть Лиалина! Мне сказали, что нашли его! Что он здесь!

Руана оценивающе осмотрела девушку с ног до головы.

— Нет, — равнодушно отрезала она и указала на дверь, но гостья даже не пошелохнулась.

— Мое имя — Лееса. Или Вы мне покажете, где он, или я сама его найду, но без него не уйду.

Эшора даже сама опешила от того как звучал ее голос, настолько тяжелым и низким он оказался, но судя по тому как изменился взгляд незнакомки, поняла, что ее здесь ждали.

— Вверх по лестнице, третья дверь направо, — и ни слова более не говоря, поглаживая животик, берегиня вышла на террасу.

Скинув мягкие, но слишком пыльные для этого дома туфли, девушка буквально взлетела по широкой деревянной лестнице с массивными перилами наверх. Холодные степени приветствующее скрипели под ее ногами. Там встретил ее полутемный коридор, освещаемый лишь парой тусклых лампад, да крошечным окном, от которого света было не больше, чем от простого пятна на стене. Впрочем, ей не нужен был свет. Этот коридор, как и весь дом Эшора знала наизусть с самого детства. Несколько раз глубоко вздохнув, пытаясь унять бешенное сердцебиение в груди и вытерев с виска капельки пота, она повернула ручку тяжелой глухой двери.

Дверь мягко подалась внутрь. Комната, как и помнила Эшора, оказалась узкой и длинной, с высоким потолком и одним большим окном, на котором в глиняном кувшине увядал скудный букет полевых цветов.

— Наконец-то, ты пришла, — вместо приветствия произнес Хранитель Предрассветного Тумана, оторвавшись от книги.

Девушка бросила на него полный укоризны взгляд и присела на край кровати: почему сам сразу не позвал? Лиалин спал. Но это был не здоровый сон. Темные круги под глазами, ожоги, струпья на коже… сайрийцы. Опять сайрийцы! Эшора нежно сжала в ладонях его холодные пальцы и позвала по имени. Хранитель глубоко вздохнул, но не проснулся.

— Кто его нашел? Где его нашли? — уже не шепотом, громко спросила она.

Эделю не хотелось вспоминать произошедшее на Аликосе. Слишком свежи еще были раны, нанесенные братом-предателем. Впрочем, об этом молчал не только он, но и Наскаралим и Дана.

— Нас нашел его. И спас, — только и ответил он.

Девушка едва коснулась поцелуем губ Лиалина и протянула руку Эдельвейрику:

— Доставь меня к вашему брату. Сейчас.

Владения Хранителя Ночного Мрака совершенно не впечатлили Эшору. Проследовав за Эдельвейриком до самых дверей замка, девушка попросила его подождать снаружи, а сама уверенно шагнула внутрь.

Наскаралима она застала за бумагами.

— Зачем пришла? — не отрывая взгляда от документов спросил он.

Девушка молча выложила перед ним медальон старушки.

— Откуда это у тебя? — Нас судорожно схватил его и впился глазами в Эшору.

— Это тебе передала Олеся, — и вдруг до нее дошло. Всё заняло свои места.

— А что еще она просила передать? Где она? Она жива? Отвечай!

— Ничего. Только это, — и немного помолчав, добавила: — Она на Ки'ко. В долине у западных отрогов Зеретарских гор. Спасибо. За всё!

Наскаралим только неопределенно качнул в ответ головой и, быстро скидав бумаги в папку, исчез в дымке своего велина, оставив девушку в одиночестве.

Руана осторожно уселась в широкое плетеное кресло-качалку и неприятно сморщилась: кресло оказалось совершенно не удобным. Нет, она решительно не понимала вкуса Лиалина. За прошедшие дни молодая женщина успела изучить дом Хранителя как свой собственный. Даже в скирды заглянула. От всего увиденного создавалось впечатление, что брата ее мужа совсем не интересовал ни комфорт, ни уют. Не было в его жилище ни гербариев, как у Овсеня, ни хрустальных безделушек, как у Даны, не ковров, как у них с Эделем. Ничего, что придало бы этому дому обжитой вид. Единственным украшением в доме служила большая картина неизвестного художника «Рассвет над Ирием», висевшая прямо перед лестницей, ведущей на второй этаж. Поистине масштабное полотно. С тех пор как им пришлось поселиться в доме Лиалина, Руана часто замирала перед ней. И порой женщине казалось, что лучи восходящего светила, неуверенно касающиеся ночного неба, вот-вот оживут, и утро, наконец-то, наступит.

Руана глубоко вздохнула. Этот дом давил на нее, словно стены его пропитала невыносимая многолетняя тоска. И тоска эта с каждым днем все больше захватывала саму берегиню.

Сняв с плеч тонкий платок, женщина уселась поудобнее. Солнце стояло в зените и только легкий ветерок, да тенистая терраса, давали возможность бывать в это время на воздухе. Руана прикрыла глаза соломенной шляпой и подумала, что, возможно, это не дом на нее давит, а его хозяин. Что такое дом? Стены да крыша…. А вот Лиалин… верный боевой товарищ далекого прошлого…. Когда-то он ее опекал, защищая и прикрывая в боях за башню Хорса. Когда-то ее принесли к нему в лечебницу, израненную и упрямую, а теперь он не приходит в сознание третьи сутки, и Руана готова быть возле него до победного. Но для нее эти битвы закончились сотни и сотни лет назад, а для него только позавчера….

Звук быстрых шагов прервал невеселые размышления. Берегиня приподняла поле шляпы, желая разглядеть визитера. По мощеной дорожке, подобрав подол узкого фиолетового платья, спешила Нэстаси. Руана недовольно нахмурилась. Только ее здесь и не хватало! Незаметный щелчок пальцами, и петли калитки мгновенно заржавели, а сама калитка покрылась толстым слоем темно-зеленой тины. Нэстаси так и замерла перед ней, с брезгливым выражением на лице, но коснуться дверцы так и не решилась.

— Руана! — наконец, позвала она берегиню. — Или немедленно убери это! Или подойди ко мне!