— Похоже на то, что деньги ей небезразличны, — согласился стражник.
— Десять серебряных монет — сумма нешуточная, — произнес трактирщик. — Стражники из Арской фактории, которые тоже ищут топаз, сулят доносчику только шесть.
— Обрежь веревки, — приказал командир одному из своих подчиненных.
Тот полоснул по путам клинком, и я упал с высоты, но ухитрился встать на ноги.
— Крепкий малый, — заметил стражник.
— Спасибо на добром слове, — буркнул я. — И тебе, Тасдрон, спасибо. За заступничество.
— Пустяки, не за что, — отозвался трактирщик и ушел.
— Ты можешь идти, — сказал мне командир. — Забери свои вещи, они у двери.
— А что бы со мной было, найди вы у меня топаз? — спросил я.
— В лучшем случае — это при большом везении! — тебя ждала бы скамья гребца на казенной галере. Пожизненно.
— Понятно, — сказал я.
— Иди, иди. И вещички свои не забудь.
— Ухожу, ухожу.
У двери я натянул на себя обрывки туники, забрал свой кошель и пояс для меча со вложенным в ножны клинком. Рядом с охапкой моих вещей в одежде свободной женщины, но со связанными руками и лодыжками лежала мисс Хендерсон.
— Забирай ее, — сказал стражник. — Она твоя.
Я окинул Беверли взглядом. Та отвела глаза.
— Парни, которых ложно обвиняли подобные потаскухи, раздевали этих мерзавок, отводили на рынок и продавали.
Присев рядом с ней, я развязал путы на ее ногах, помог ей встать, освободил ее руки и вышел из помещения. Беверли последовала за мной. Отойдя на некоторое расстояние от штаб-квартиры стражи, я остановился, повернулся к ней и сказал:
— Если тебе нужны были деньги, могла бы попросить у меня. Я бы не отказал.
— Останься со мной сегодня ночью, — попросила она.
— Сегодняшнюю ночь я проведу в какой-нибудь таверне.
— Зачем ты туда пойдешь?
— Там есть интересные женщины, — сказал я.
— Какие-то жалкие рабыни!
— Они самые, — подтвердил я.
— Я свободная женщина, — промолвила Беверли. — Неужели ты находишь каких-то рабынь более привлекательными, чем я?
— Конечно, — хмыкнул я.
— Но почему? — спросила она.
— Да по одной-единственной причине. Они рабыни, и ими можно владеть безраздельно.
— Это делает их достойными восхищения, не так ли? — с горечью вымолвила мисс Хендерсон.
— Именно так.
— И несомненно, — сердито добавила Беверли, — они очень страстны и чувственны. В отличие от своих свободных сестер они не проявляют холодности и безразличия.
— Им это не позволяется, — сказал я.
— Терпеть не могу этих рабынь! — воскликнула мисс Хендерсон.
Я ограничился тем, что пожал плечами.
— Ну почему, почему мужчины предпочитают их свободным женщинам?
— Да потому, что они рабыни.
— А в чем разница? — спросила она.
— Во многом. Различий тысячи, но основное заключается в том, что рабыня во всем повинуется мужчине. И это делает ее настоящей женщиной. Женщиной в полном смысле этого слова.
— Отвратительно!
— Может быть, — сказал я.
— Ни один мужчина никогда не сможет сломить мою волю.
— Обычно нечто подобное произносит женщина, желающая, чтобы ее волю сломил сильный мужчина.
— Ненавижу рабынь! — повторила она. Я промолчал.
— Останься сегодня ночью со мной.
— Зачем?
— Чтобы сломить мою волю. Обойдись со мной как с рабыней и обрати меня в рабство.
— Ты женщина с Земли.
— Понятно. Я не такая, как они, да?
— А ты нуждаешься в том, чтобы тебе это сказали?
— Нет! Я это и так знаю.
— Вот и прекрасно!
Я окинул ее взглядом.
— Сломи мою волю, чтобы я отдавалась тебе так же покорно, так же безропотно, так же страстно, как эти шлюхи из трактиров. Овладей мною, Джейсон!
— Лучше уж я пойду в таверну.
— Ненавижу тебя! — крикнула Беверли.
Я отвернулся от нее и направился к дому. Спустя мгновение, потребовавшееся чтобы надеть сандалии, она побежала за мной.
— Джейсон! Подожди! Подожди меня!
Ждать я не стал.
Дойдя до дома, я открыл дверь, заглянул внутрь и, отступив в сторону, знаком предложил ей войти первой.
— Я думала, что войду в дом следом за тобой, — сказала Беверли.
— Ты свободная женщина, — указал я. — Тебе следует войти первой.
Она глянула на меня с опаской.
— А что ты собираешься делать со мной внутри?
— Ничего.
— Куда ты спрятал топаз?
— Какой топаз?
Застонав от ярости, Беверли вошла в дом. Первой, как подобает свободной женщине.
19. Я ПОЛУЧАЮ СЕРЕБРЯНЫЙ ТАРСК ОТ ГЛИКО ИЗ ПОРТ-КОСА, КОТОРЫЙ ИЩЕТ КАЛЛИМАХА
— Стой, вор! — заорал осанистый мужчина в просторном развевавшемся одеянии.
Маленький шустрый малый метнулся прочь от него, сжимая в руке пухлый кошель со срезанным ремешком. В правой руке вор держал обнаженный кинжал, в связи с чем прохожие почитали за благо расступиться.
— Остановите его! — кричал дородный господин, пытаясь догнать резвого парнишку.
Я наблюдал эту картину близ репсовой пристани, держа на весу тяжелый тюк. Когда бегущий человек поравнялся со мной, я позволил кипе соскользнуть с моего плеча ему под ноги, в результате чего он споткнулся, перелетел через тюк и грохнулся на доски. Я бросился на него, а когда он, не успев встать, замахнулся на меня ножом, перехватил его правое запястье обеими руками и рывком поднял жулика на ноги.
Воришка выронил кошель, а я, перекрутив за запястье его руку, швырнул паренька на сложенные штабелем бочонки с гвоздями. Они каскадом покатились вниз. Парень мало того что еле держался на ногах, был теперь весь в ссадинах и занозах. Еще раз крутанув кисть, я сломал ему запястье, заставив выронить кинжал, и развернул лицом к себе. В глазах вора застыли изумление и боль. Он схватился за сломанное запястье и истошно заорал, получив от меня вдобавок еще и увесистый пинок.
На этом расправа не закончилась: развернув этого малого спиной к себе, я схватил его за шкирку, пинками подогнал к пристани и сбросил в воду.
С криками барахтаясь в воде, он выбрался на мелководье и остановился среди свай, где глубина составляла не больше фута. Левой здоровой рукой парень стряхнул с себя пару уже присосавшихся к нему портовых угрей. Шатаясь и тяжело волоча по песку ноги, он побрел к берегу.
— Где стража? — кричал ограбленный толстяк в бело-золотом одеянии касты купцов. — Вора необходимо задержать!
— В Виктории нет никаких стражников, — напомнил я.
— Два медных тарска, по одному каждому из вас, — сказал купец двум стоявшим поблизости портовым рабочим, — чтобы задержать и связать этого малого!
Оба грузчика не мешкая погнались за воришкой.
Хотя вокруг толпилась уйма людей, на толстый кошель купчины, валявшийся неподалеку у всех на виду, никто не покусился. Народ в Виктории в большинстве своем честный.
Один из них вернул кошель купцу, который поблагодарил его.
— Тебя как звать, парень? — спросил меня купец.
— Джейсон.
— Ты здешний?
— Сейчас — здешний.
Торговец понимающе усмехнулся: в речных портовых городах всегда полно всякого рода бродяг и прочего приблудного люда, стекающегося туда со всего Гора.
— Что, приятель, небось, у тебя были нелады со стражами порядка?
— Пустяки, — ответил я. — Моя физиономия почему-то не глянулась стражникам Танкредовой Пристани.
— Меня зовут Глико, — представился торговец, — я из касты купцов Порт-Коса. А ты, вижу, малый неробкого десятка. Спасибо тебе за помощь.
— Не за что, — сказал я.
Двое грузчиков подтащили к нам воришку, промокшего, дрожащего, почти обезумевшего от боли и еле стоящего на ногах. Его тунику разорвали на полосы, которыми связали руки за спиной. На шею ему грузчики накинули петлю, тоже свитую из обрывков туники.
Сломанная правая рука парня кровоточила, на левой ноге, в тех местах, где в нее вцепились черные портовые угри, виднелись два глубоких болезненных укуса. Эти твари обладают исключительно острыми зубами и сильными челюстями, так что стряхнуть их с себя он смог лишь вместе с откушенной плотью.