— Он смотрел на меня как на рабыню, овладел мною небрежно, мимоходом, точно рабыней, и даже обращался ко мне не иначе как «эй ты, рабыня».

— Мужчины Гора поднаторели в такого рода делах, — промолвил я, — возможно, тот малый знал про тебя что-то такое, чего не знаю я.

— Посмотри на меня. Я ведь связана так, как связывают рабынь.

— Да, и в таком положении ты прекрасно выглядишь. Это лишнее подтверждение того, что наш гость знал свое дело.

Беверли беспомощно дернулась, скрипнула от бессильной злости зубами и попросила:

— Развяжи меня.

Я промолчал.

— Топаз пропал, — сказала она.

— Тише! — шикнул на нее я. — В доме рабыня! Ей незачем знать про топаз.

— Он пропал, — тихонько повторила Беверли.

— С чего ты взяла?

— Я перепугалась и тут же рассказала грабителю, где находится самое ценное в этом доме. А он, — глаза Беверли сердито вспыхнули, — в благодарность за это назвал меня рабыней и овладел мной ради забавы!

— И где, по твоему, хранился топаз?

— В твоем кошельке, на нижнем этаже, — сказала она, — ты при мне его туда положил.

— Положить-то положил, да потом вынул. Камня там уже несколько дней как нет.

— Где же он?

— В другом месте, — сказал я.

Беверли подняла на меня глаза.

— К счастью, этот тип принял тебя за рабыню. В противном случае, боюсь, лежать бы тебе здесь с перерезанной глоткой. Свободной женщине грабитель обмана бы не простил, а насчет рабыни мог решить, что она просто не знает, где прячет ценности ее хозяин. К тому же он наверняка подумал — ни к чему убивать такую покорную и услужливую рабыню. Вдруг ты опять угодишь в его лапы и сможешь снова ублажить его.

— Использовав меня, этот негодяй снова заткнул мой рот кляпом, — пожаловалась Беверли.

— И хорошо заткнул, со знанием дела, — заметил я.

— Да уж.

— Если он, по-твоему, сразу нашел топаз, — сказал я, — зачем ему обшаривать весь дом?

— Я подумала, что он ищет деньги и ценности. Правда, не поняла, отчего он так гневался.

— Он не нашел топаза, — пояснил я.

— Но мне на сей счет грабитель ничего не сообщил. Я думала, что он забрал камень.

Я пожал плечами. Станет мужчина, тем более грабитель, ставить о чем-то в известность какую-то рабыню?

— Но раз ты перепрятал камень, не сказав мне ни слова, значит, и ты отнесся ко мне как к рабыне. Разве не так, Джейсон?

— Возможно, я спас тебе жизнь, — указал я. — Свободную женщину разбойник, скорее всего, не оставил бы в живых.

— Понятно, — буркнула она.

— Кроме того, я оказался прав, предположив, что в случае чего ты немедленно разболтаешь секрет первому, кто как следует тебя прижмет. Между тем очень важно, чтобы топаз не попал к Поликрату и силы пиратов с западного и восточного течения Воска не объединились. Этому необходимо помешать всеми возможными средствами. Я резонно рассудил, что, не зная истинного местонахождения топаза, ты не сможешь о нем проболтаться. Чем меньше знаешь, тем спокойней.

— Ты относишься ко мне как к рабыне, Джейсон? — спросила Беверли.

— Я решил, что всякий, кто может наведаться в мой дом в поисках топаза, отнесется к тебе именно так. По понятиям горианцев ты принадлежишь к типу красивых, чувственных женщин, которым самой природой предназначено быть рабынями для наслаждения. К тому же не забывай, твое левое бедро украшает прелестное клеймо.

— Ты считаешь меня рабыней, Джейсон?

— С чего ты взяла?

— Ты так и не развязал меня. Оставил связанной, причем так, как связывают рабынь.

Я промолчал.

— Я совершенно беспомощна. Воспользуйся этим, если желаешь.

Я не сказал ни слова.

— Тогда развяжи меня, — попросила Беверли.

— Нет, — сказал я.

— Почему?

— Связанной ты выглядишь очень хорошо. Как настоящая рабыня.

— Может быть, все дело в том, что я и есть рабыня?

— Может быть.

— Ты наказываешь меня?

— Да, — сказал я.

— Но при этом не считаешь своей рабыней?

— Ты женщина с Земли, как же ты можешь быть рабыней?

— Вот именно, я женщина с Земли. Как же я могу не быть рабыней?

Я повернулся и направился к двери.

— Где топаз, Джейсон? — крикнула Беверли мне вдогонку.

— Предпочту тебе об этом не рассказывать.

— Ну конечно, зачем твоим рабыням знать такие вещи?

— Ты не рабыня, Беверли. Если бы я думал иначе, ты бы об этом быстро узнала.

— Занятно, — обронила она.

Я оглянулся и смерил ее взглядом. Что ни говори, а хороший стальной ошейник с надписью, удостоверяющей, что эта женщина является моей собственностью, выглядел бы на ее стройной шейке совсем неплохо. Но я быстро выбросил эти глупости из головы.

— Могу я поинтересоваться, как долго продлится мое наказание? — спросила Беверли.

— Час или два. Я велю Лоле привести дом в порядок, после чего ты сможешь отправиться в свою комнату. До утра.

— Ага, — с горечью промолвила Беверли, — я отправлюсь к себе, а малышка Лола — к тебе, лизать твои ноги.

— Она будет делать, что ей прикажут. Может быть, это, может быть, что-нибудь другое.

— Что ты за человек? — в ужасе воскликнула Беверли.

— Я нормальный мужчина, не имеющий ничего против того, чтобы красивая обнаженная женщина облизала ему ноги.

— Рабское состояние необыкновенно возбуждает! — простонала она.

— Наслаждайся своей свободой, — хмыкнул я и открыл дверь, собираясь выйти.

— Джейсон, — окликнула Беверли.

— Да?

— Я отдалась насильнику.

— Как рабыня? — спросил я.

— Да, — сказала она. — Разве я не рабыня в таком случае?

— Может быть, — сказал я.

— Но тебе мною не овладеть! Так и знай, ты меня к этому не принудишь!

Я усмехнулся. Мисс Хендерсон тоже женщина и в этом смысле не отличается от всех прочих особ своего пола.

Я тихонько прикрыл дверь за собой.

— Ненавижу тебя! — донеслось изнутри.

— Лола! — позвал я, — Лола!

На сей раз работы было много, и после трудного дня я предвкушал внимание и услуги этой маленькой сучки.

— Лола! — крикнул я еще раз, недоумевая, куда могла запропаститься рабыня, которой давно бы пора выбежать мне навстречу.

— Лола! — позвал я. — Лола!

Это начинало меня сердить. Похоже, девица распустилась и придется ею заняться. Нельзя оставлять подобную расхлябанность без наказания.

— Ее здесь нет, — небрежно произнесла мисс Хендерсон.

— Ты послала ее за покупками? — спросил я.

— Нет, — ответила она.

— Где же она? — удивился я. — Ты ведь знаешь, что я люблю, приходя домой, видеть ее у своих ног.

— Ее здесь нет, — повторила мисс Хендерсон с несколько, как мне показалось, смущенным видом.

— Так где же она? — повысил голос я.

— Она была ленивой рабыней, — сказала Беверли. — По дому работала никудышно, кормежки — и той не оправдывала.

— Где она? — прорычал я.

— Она стала меня раздражать, — сказала мисс Хендерсон.

— Я тебя спрашиваю не о том, какая она служанка, а о том, где она!

— Я продала ее, — неохотно ответила мисс Хендерсон.

Я подумал, что ослышался.

— Я была недовольна ее работой, а потому сковала ее, отвела на рынок и продала.

— Кому?

— Я не спрашивала у покупателя имени.

— На каком рынке ты ее продала?

— Я выручила за нее два медяка.

— Отвечай, на какой рынок ты ее отвела?

— Я отдам тебе эти два медных тарска, если хочешь, — предложила она.

— Что это был за рынок?

— Я не обратила внимания. Какая разница? Что такое, Джейсон, убери руки!

Я схватил мисс Хендерсон за плечи и держал на весу, оторвав от пола.

— Ты не имела права продавать мою рабыню! Она не твоя!

— Она ничего не умела делать. Мне приходилось самой следить, чтобы в доме был порядок.

— Она не принадлежала тебе, и ты не имела права ее продавать, — повторил я.