— Возьмите меня, добрые господа! — жалобно молила она. — Умоляю вас, воспользуйтесь мною.

Ее хозяин, толстый детина, сидел рядом на табурете, держа в руках легкую цепь, прикрепленную к ошейнику.

— Эта девка стоит всего одну долю тарска, — выкрикнул толстяк, и я услышал, как в медной чашке рядом с невольницей звякнула монета.

Кряжистый кожемяка, протолкнувшись мимо меня, опустился на корточки перед рабыней, и та покорно подалась всем телом ему навстречу.

— Украшения! — слышался голос зазывалы. — Золотые и серебряные изделия!

Неподалеку находились четыре девушки в общем деревянном ошейнике, представлявшем собой две соединенные вместе доски с вырезанными в них полукругами для шей. Такого рода ошейники скрепляются металлическими защелками и запираются на два висячих замка.

Девушки, скованные колодкой, обнаженные, стояли на коленях, дожидаясь, когда их хозяин завершит какое-то дело.

— Надо же, — сказала одна из них, — когда мы бежали от разбойников, я искренне рассчитывала найти убежище у крестьян. Мне и в голову не приходило, что нас могут схватить и обратить в рабство.

— В деревнях не больно-то жалуют свободных людей из больших городов, — заметила другая.

— Мы не из их деревни, а значит, чужие, — высказалась третья.

— Надо думать, вырученные за нас деньги они пустят на покупку скотины да семян, — фыркнула первая.

— Если не пропьют все до медяка в тавернах. Налижутся паги, вот и все, — с горечью промолвила ее подруга по несчастью.

— Мы свободные женщины, — возмущенно сказала первая девушка. — Они не могут просто так взять и продать нас!

— Можешь утешать себя подобными мыслями, но, боюсь, это продлится недолго, — откликнулась крайняя в ряду. — Скоро нас заклеймят, и мы станем настоящими рабынями.

— Посмотри только, что проделывает эта несчастная шлюха! — промолвила другая, указывая на девушку, извивавшуюся и стонавшую под кожемякой.

— Какой ужас!

— Неужели и нас могут заставить делать что-то подобное?

— И это, и все, что им будет угодно. Рабыни обязаны выполнять все прихоти своих господ.

— Украшения! — снова услышал я. — Покупайте украшения!

Я отступил в сторону и остановился перед покрывалом, расстеленным прямо на досках. На нем блестели дюжины заколок и брошей, застежек и пряжек, колец и бус, сережек, браслетов, надеваемых на запястье или щиколотку, и цепочек на тело. Позади покрывала, скрестив ноги, сидел приятного вида малый в шерстяной тунике.

— Купи у меня что-нибудь, — предложил он. — Дешево и красиво. Твои рабыни будут выглядеть гораздо лучше.

— Посмотри на меня, господин. — Обнаженная девушка в ошейнике, стоявшая на коленях рядом с торговцем, подняла руки. Одежды на ней не было вовсе, зато украшений — хоть отбавляй. Одну только шею обвивало штук двадцать ожерелий, которые она заставила позвякивать и переливаться. Потом рабыня протянула правую руку, чтобы я рассмотрел браслеты и кольца, почти полностью скрывавшие тело.

— Купи что-нибудь для своей рабыни, — предложил торговец. — Хотя бы вот это ожерелье. Оно было снято со свободной женщины, которая теперь моет камни мостовой на площади Ификратеса.

— У меня нет рабыни, — сказал я.

— Я продам тебе эту, — он указал на девушку, служившую «витриной» для его товара. — Серебряный тарск — и она твоя.

— Купи меня, господин, — рассмеялась невольница. — Я симпатичная и усердная. Я знаю, как угодить мужчине на мехах.

— Это верно, — улыбнулся торговец.

— По-моему, в Виктории девушку можно купить и дешевле, — отозвался я с ответной улыбкой.

— Твоя правда, — хмыкнул торговец. Похоже, он вовсе не собирался продавать свою хорошенькую служанку.

— Ты сказал, — промолвил я, — что это ожерелье отобрано у свободной женщины.

— Не мной, конечно, а пиратом, — уточнил он.

— И ты говоришь об этом открыто?

— Это Виктория, здесь свои порядки.

— Могу я узнать, из какой шайки был этот пират?

— Из банды Поликрата, — ответил торговец. — Их база находится неподалеку от Турмуса.

— Надо думать, эти головорезы держат под контролем торговые пути, ведущие в обход дельты Воска?

— Бывает, — сказал он. — Именно там они и сцапали эту славную малышку. — Он указал на девушку, сидевшую рядом. — Поверишь ли, она была дочкой богатого купчины.

— Это кажется невероятным, — сказал я.

— Хозяин быстро приучил меня к ошейнику, — промурлыкала девушка, коснувшись губами господской руки.

— Это можно сделать с любой женщиной, — заявил торговец с довольным видом.

— А ты, часом, не слышал про пирата по имени Клиомен?

— Как не слышать! Тот еще разбойник, помощник самого Поликрата.

— Не знаешь, он нынче здесь?

— Здесь! Явился, чтобы продать товары и рабов.

— Где он торгует?

— Товары уже проданы, все расхватали прямо с портовых складов.

— А как насчет рабов?

— Аукцион назначен на сегодняшний вечер и будет проходить на торговой площадке Лисандера.

— Неплохая безделушка, — сказал я, указав на одну из цепочек. — Пожалуй, мне она пригодится. Беру.

— Но ты вроде бы сказал, что у тебя нет рабыни.

— Это дело наживное. К тому же я хочу отблагодарить тебя. Ты мне здорово помог. Сколько с меня?

— Доля тарска.

Цепочка имела пять в длину пять футов и предназначалась для того, чтобы ее обматывать вокруг шеи или тела женщины самыми различными способами. Прочная, среднего веса, с крепкими звеньями, она могла служить и украшением, ибо к ней крепились деревянные бусины, полудрагоценные камни и кусочки кожи, но, с другой стороны, ее ничего не стоило превратить в надежный поводок. Два комплекта съемных зажимов позволяли пристегивать цепь к ошейнику или стенному кольцу. Таким образом цепочка могла и украсить женщину, и смирить ее.

Торговец убрал полученную от меня монетку в кошель и с усмешкой сказал:

— Не вздумай подарить эту побрякушку свободной женщине.

— А что, разве она не славная? — отозвался я, сворачивая покупку и пряча в собственный кошель.

— Цепь — она и есть цепь.

— Но ведь красивая же, — промолвил я, внутренне удивляясь, с чего это мне вообще приспичило ее купить. Впрочем, что тут гадать? Наверное, потому и купил, что она красивая.

— Когда я была свободной, — заметила девушка, — я не могла носить такие вещи.

— Они не для свободных женщин, — подтвердил ее хозяин.

— Нет, господин, — торопливо продолжала она. — Но теперь я рабыня и с позволения моего господина могу надевать все, что делает меня красивой и привлекательной.

— Что тебе надевать, решаю я, — заявил торговец.

— Разумеется, мой господин. В том числе и надевать ли мне вообще хоть что-то.

— Не забывай об этом.

— Никогда, мой господин.

— Так значит, — вернулся я к прежней теме, — Клиомен выставит своих рабынь на торговой площадке Лисандера?

— Да.

— Большое спасибо. Желаю тебе удачи во всех твоих делах.

— И тебе того же.

Я направился дальше по узкой улочке, размышляя о том, куда мне приспособить купленную цепочку. Ведь предназначалась она, как ни крути, для рабыни.