Я еще больше обрадовался плащу, когда с севера задул порывистый ветер, ударив нам в лицо, словно огромный кулак. Нихрэйнские скакуны упрямо мчались прежним шагом, еще сильнее напрягая могучие мышцы, но я чувствовал, что ими овладевает усталость. Вокруг расстилалась безбрежная степь. Мы не видели ни птиц, ни бобров, ни оленей.
Однажды, при особенно сильном порыве ветра, когда даже мой скакун замедлил бег, в облаках возник просвет. Степь на мгновение залили красные лучи солнца, высветив стадо оленей, которые мчались во весь опор, спасаясь от урагана. Это были первые животные, которых я заметил здесь. Они явно стремились покинуть этот район. У меня возникло отчетливое ощущение, что выбранное нами направление небезопасно. Во время затишья я поделился своей тревогой с Лобковицем. Он озабоченно нахмурился и подтвердил мою догадку, сказав, что мы движемся навстречу торнадо. В Европе я не сталкивался с этим явлением, и его признаки были мне незнакомы. Я лишь понял, что теперь самое время искать убежище.
Лобковиц был согласен с тем, что иметь укрытие, как правило, не мешает.
– Но не сейчас,- добавил он.- Он найдет нас, и тогда мы будем более уязвимы. Мы должны ехать дальше.
– Кто нас найдет?
– Лорд Шоашуан, Владыка ветров. Он возглавляет наших врагов.
И тут, словно чтобы заставить моего друга умолкнуть, вновь поднялся ревущий ветер. По моей спине гигантскими пальцами замолотил дождь, и мы помчались вперед, с равной легкостью преодолевая болота, реки и поля. Единственной силой, способной замедлить наше продвижение, был упрямый безжалостный ветер. Казалось, вместе с ним явились духипроказники, они тянули меня за одежду и дразнили моего коня. Я словно наяву слышал их громкий хриплый хохот.
Теперь мы с Лобковицем скакали бок о бок, чтобы не потерять друг друга в этом буйстве стихий. Иногда он пытался заговорить со мной, но перекричать ветер не удавалось. Порой я ненадолго засыпал в седле, когда кони переходили на шаг. У меня болела каждая мышца, но они словно бы не ведали усталости. Чтобы восстановить силы, им было достаточно замедлить бег.
Степь сменялась холмистой местностью, которая простиралась до подножья вершин и постепенно переходила в изломанный горный хребет, высоко вздымавшийся в неспокойное небо. Как только мы очутились у подножья, ветер несколько утих. В тот самый миг, когда солнце опускалось за горизонт, тучи внезапно расступились, и горы окрасились оранжевым, красновато-коричневым, бурым и темнопурпурным цветом с алыми и темно-желтыми полосами. Каждый горный хребет красив по-своему, но такое великолепное богатство оттенков я встречал только в Скалистых горах.
– Теперь мы должны быть особенно осторожны.- Лобковиц спешился и повел коня вверх по склону к широкому входу в пещеру.- Мы укроемся здесь на ночь, но спать придется по очереди. Нам нужно быть готовыми к любой неожиданности.
– По крайней мере, ветер утих.
– Да,- согласился Лобковиц,- но он остается самым опасным нашим противником в этих местах. Он коварен и часто делает вид, будто бы отступил, но на самом деле он идет в обход и нападает с другой стороны.
Он любит убивать. Чем больше он проглатывает за раз, тем большее наслаждение получает.
– Дорогой Лобковиц, тот, кого вы называете "он"- неразумная сила природы. "Он" способен вынашивать планы и строить козни в той же мере, что окружающие нас камни.
Лобковиц с чуть заметной тревогой посмотрел на скалы, потом покачал головой.
– Они кротки и милосердны. Они служат Равновесию.
Я все больше убеждался в том, что мой спутник несколько эксцентричен.
Но пока сохранялась надежда, что он приведет меня к Оуне, вернет нам детей и спокойствие семейного очага, я должен был мириться с его странностями. Лобковиц напоминал мне фантазеров и мечтателей вроде Блейка, который жил в мире, ничуть не менее реальном, чем те, кто его высмеивал. Осознав это, я начал относиться к таким людям с уважением, однако был слишком прагматичен, чтобы уподобляться им.
Лобковиц развел в пещере небольшой костер. Его дым уносился к задней стене и втягивался в узкую щель, которая, несомненно, вела в более крупные туннели.
Как всякий опытный путешественник, Лобковиц имел с собой только самое необходимое и расходовал припасы весьма экономно. Он без труда испек лепешки из смеси высушенных порошков, которые держал в маленьком ящичке, плотно входившем в один из карманов его плаща.
Лепешки показались мне необычайно вкусными.
Я спросил, почему его так беспокоит ветер. Да, он был пронизывающе холодным, но не унес нас прочь и не превратился в торнадо.
– Это оттого, что лорд Шоашуан распыляет свою мощь, используя несколько стратегий одновременно. Если бы он сконцентрировал свои силы, мы, вне всяких сомнений, были бы уже мертвы. Но главное его могущество не в этом.
– И кто же он, этот хозяин ветров?
– Некогда между ним и вашей семьей существовал договор о взаимной помощи. Однако это было в другом измерении. Лорд Шоашуан – элементаль, который не служит ни Закону, ни Хаосу. На сей раз он, похоже, выбрал союзников среди наших врагов, а значит, мы непременно столкнемся с ним. А тем временем Белый Бизон сражается с ним на нашей стороне – вот почему Шоашуан так слаб. Но хотя Белый Бизон самый сильный его противник, он не сможет долго сдерживать Шоашуана. Его сторонники крепнут, увеличивая свою численность и мощь. Лорд Шоашуан наслаждается вкусом свободы.
Лобковиц говорил об этом верховном владыке с таким знанием предмета, что я на мгновение заподозрил, будто бы он состоит у Шоашуана на службе. Однако мне следовало быть осторожным в расспросах, и я промолчал.
Подобная сдержанность уже входила у меня в привычку. Лобковиц сказал, что наши поступки всецело зависят от конкретных обстоятельств, что мы должны в полной мере использовать любые возможности, которые нам предоставляет судьба. В такой ситуации особое значение приобретают инстинкты игрока – об этом писал еще Пушкин.
Мной овладевало смятение. Мысль о том, что Оуна находится где-то рядом, не давала мне спокойно спать. Я то и дело просыпался, желая как можно быстрее сесть в седло и отправиться на поиски жены, но Лобковиц уже объяснял мне, как мало значит время в нашем деле. Куда важнее правильно избрать способ действий, когда мы окажемся в нужной точке.
Он еще раз упомянул о Пушкине, заметив, что тот мог бы стать выдающимся участником Лиги Времени, хотя порой рассуждает как любитель. Наилучшие игроки – к числу которых принадлежал и он сам – это осторожные профессионалы, зарабатывающие на жизнь выигрышем.
Я сказал, что мне трудно представить князя Лобковица за карточным столом.
– Вы были бы удивлены, узнав, какую репутацию я снискал в лондонских кофейнях, где процветают всевозможные игры,- ответил он со смехом.
Убрав вычищенную посуду, он посоветовал мне хорошо выспаться и подготовиться к испытаниям, которые принесут нам грядущие дни.
С рассветом я был на ногах. Я вышел из пещеры и оказался под холодным осенним небом. Туман поднялся над землей, и передо мной открылся восхитительный пейзаж, казавшийся особенно ярким и красочным в лучах восходящего солнца. У меня возникло желание повернуться к востоку, раскинуть руки и пропеть одну из тех песен, которыми индейцы встречают возвращение светила.
Лобковиц встал вскоре после меня. Закатав до локтя рукава, он приготовил бобы с беконом. От свежего утреннего воздуха у меня разыгрался аппетит, а запах был чудесный. Лобковиц смущенно назвал завтрак "ковбойским", но на мой вкус он был выше всяких похвал, и я бы съел вторую порцию, если бы еды было больше. Я спросил, долго ли еще ждать встречи с Оуной. Лобковиц ничего не мог сказать. Сначала он должен был произвести разведку.
Только теперь я заметил, что наши кони пропали. Оружие и седельные сумки лежали у входа в пещеру. Можно было подумать, что ночью здесь побывал конокрад.
Лобковиц успокоил меня.
– Они вернулись в Нихрэйн- там их ждет другое путешествие, в котором участвуют ваши предки и ваше второе "я", Эльрик Мелнибонэйский. Мы не можем ехать на лошадях по территориям, в которые вступаем. Лошади здесь не существуют.
