Речь Айанаватты казалась бессвязной, но он буквально засыпал меня интересными рассказами и толкованиями, вознаграждая себя за годы молчания. Уяснив, что мы направляемся в земли какатанава, я поставила перед собой задачу как можно быстрее отыскать Ульрика. Существовала вероятность, хотя и довольно призрачная, что мы окажемся на месте раньше, чем он – такова природа времени. Непрерывный поток слов Айанаватты каким-то образом унял мои тревоги, и у меня более не было ощущения, что моему мужу грозит непосредственная опасность.

Вдобавок, я уже не была уверена, что за похищением Ульрика стоит принц Гейнор. Разумеется, вся эта история по-прежнему оставалась загадочной, однако у меня, по крайней мере, появился союзник, хотя бы немного знакомый с этим миром.

Я подумала о том, что судьба уже в который раз вовлекла меня в чужие сны. Против меня ополчился ветер, это было очевидно. Демон воздуха.

Элементаль. Но Айанаватта держался с непоколебимой уверенностью.

Поскольку это было его последнее духовное путешествие, и он вернулся в знакомую сферу, значит, ему удалось преодолеть множество препятствий. Я догадывалась, какие испытания ему довелось пережить.

Но, судя по всему, он перенес все тяготы без особого напряжения.

Озерный поток мягко нес наше каноэ к дальнему берегу. Решив отдохнуть, Айанаватта вынул из узла со своими вещами тонкую костяную флейту. К моему изумлению, он заиграл сложную мелодию, пронзительную и завораживающую, которая вскоре эхом отразилась от окружающих гор и холмов, и теперь казалось, что его музыку подхватил целый оркестр. Из камышовых зарослей стаями поднимались цапли, словно исполняя под звуки флейты воздушный балет.

Отняв от губ инструмент, Айанаватта обратился к птицам с короткой хвалебной речью. Я уже начинала привыкать к тому, что он считает животных равными себе и говорит с ними так, будто они способны воспринимать глубинный смысл каждой его фразы. Возможно, так оно и было. Невзирая на все свои страхи, я не могла не наслаждаться новыми для меня, небывалыми впечатлениями. Меня переполняло чувство обостренного восприятия и благополучия. И хотя рядом со мной был Айанаватта, я подумала, что уже много лет не ощущала такого уединения; по мере того, как мне передавалось радостное, уважительное отношение Айанаватты к окружающему миру, моя уверенность крепла, и я испытывала искреннюю радость.

К вечеру мы достигли заросшего тростником устья реки у дальнего берега озера. Мы вытащили каноэ на сушу, и Айанаватта достал из узла штаны и накидку. Я с удовольствием натянула штаны и завернулась в одеяло.

Солнце заливало алыми лучами горные вершины и тенистые камыши, и воздух становился все прохладнее. Айанаватта осторожно раздул огонь и сварил на ужин вкусную кашу, извинившись, что не поймал рыбу, поскольку чересчур увлекся рассказом о столь разочаровавшим его знакомстве с Хоторном. Он пообещал добыть рыбу на следующий день.

Чуть позже Айанаватта принялся растолковывать мне суть безнравственной ортодоксии племени майя, которое он посетил на одном из предыдущих этапов своего путешествия. Их запутанные ереси отчегото беспокоили этого человека, в котором уживались образованный монах, воин и великолепный рассказчик. Насколько я могла понять, особое его неудовольствие вызывал отказ некоторых жрецов майя допустить свободу вероисповедания. Мои страхи за Ульрика совершенно улеглись, и я погрузилась в крепкий сон без сновидений.

Утром благородный воин, верный своему слову, поймал копьем двух жирных форелей и, приправив их травами из своих запасов, приготовил восхитительный завтрак. Он еще немного рассказал мне о своих приключениях в снах, о ступенях физических и сверхъестественных испытаний, которые выдержал на пути к своему нынешнему уровню могущества. Его слова напомнили мне о философии японских самураев, которые с равной легкостью сочиняли трехстишия-хокку и отстаивали свое достоинство в поединках.

Внушительный облик Айанаватты, который он сохранял даже в этих диких безлюдных местах, подсказывал мне, что он руководствуется не только соображениями эстетики и вкуса; он предупреждал возможных противников о силе и могуществе, которые им противостоят. Я сама немало путешествовала в одиночку, знала, с какими опасностями это сопряжено и насколько важно всегда выглядеть хладнокровным и уверенным в себе, иначе тебя в любую минуту могут убить или ограбить.

Я с завистью поглядывала на лук и стрелы Айанаватты, на его пару боевых дубинок.

Я ожидала, что после завтрака мы отправимся в дорогу, но мой спутник продолжал сидеть, скрестив ноги. Вынув изящную курительную чашу, вырезанную из красного камня, он набил ее травами из поясного мешочка и торжественно приладил к отверстию в ее дне пустотелый камышовый стебель. Выхватив из огня тлеющий пучок сухой травы, он аккуратно зажег трубку и глубоко втянул дым в легкие, после чего выпустил его во все четыре страны света, благодаря окружающий мир за доброту и милость. Его лицо приняло покойное, удовлетворенное выражение, и он передал трубку мне. Я с некоторой опаской последовала его примеру. Однако дым трав был мягок и ласкал горло. Я почувствовала вкус табака, сушеной мяты и ивовой коры с небольшой добавкой конопли. Я не курю, но секрет этой замечательной смеси уже давно утерян для общества, в котором родился мой муж. Это была самая настоящая трубка мира. Мое сознание прояснилось, а тело, наоборот, расслабилось. Мир, в котором я очутилась, по-прежнему казался мне полным бурлящей жизни.

Вскоре Айанаватта поднялся на ноги и принял величественную позу.

Судя по всему, он отчасти погрузился в транс. Он медленно запел ритмичную песнь, в которой слышались ветер, шелест далекой воды, движение отдаленного грома. Под звуки песни он начал грациозный танец, с силой ударяя ступнями по земле и одновременно исполняя сложные па. Каждое его движение имело свой смысл. Танец Айанаватты оказался полной неожиданностью для меня, но выглядел он завораживающе. Я поняла, что Айанаватта вплетает свое существо в ткань миров. Этот ритуал открывал для него пути. В отличие от меня, он не обладал прирожденной способностью путешествовать между сферами.

Танец быстро закончился. Айанаватта неловко извинился и выразил надежду, что, пока мы будем странствовать вдвоем, я привыкну к тому, что он время от времени проделывает нечто подобное. Такие ритуалы столь же важны для его религии, как моя потребность молиться про себя пять раз на дню.

Я не возражала. Я знала, что некоторые народы посвящают всю свою жизнь обучению способам перехода из мира в мир и, как правило, умирают, так ничего и не совершив. Навыки, которыми я пользовалась с юности, были унаследованы от моих родителей. Такие перемещения практически невозможны для большинства людей, а для остальных представляют значительную трудность. Мы, ходящие лунными дорогами, не имеем между собой ничего общего, кроме своих талантов. Они присущи нам от природы.

Как только мы поплыли по реке, даже я со свои плохим чувством направления поняла, что вода течет отнюдь не с севера на юг, а мы, судя по солнцу, движемся к востоку. Айанаватта согласился.

– Путь к землям какатанава сложен, – сказал он,- и к ним нельзя приближаться без соответствующих чар и заклинаний. Во всяком случае, предсказание говорит об этом совершенно ясно. Туда невозможно попасть напрямую. Точно так же одни лунные дороги более извилисты, чем другие. Вдобавок, я до сих пор не выяснил, где нам могут встретиться гиганты или драконы. Я надеюсь в самом ближайшем будущем увидеть это в своих грезах. – На этом его объяснения закончились.

Я сидела на носу каноэ; мы быстро плыли вниз по течению, и по обе стороны реки вздымались огромные стволы сосен, а вода с шумом набегала на прибрежные скалы. В воздухе повисла пелена из мельчайших брызг, над нашими головами начали собираться большие серые тучи, суля дождь.

Еще до того, как с неба упали первые капли, река свернула и широко разлилась спокойным ленивым озером. Вдали громоздились высокие горы, и, по мере того как листья деревьев разворачивались к солнцу, в гуще леса возникали красные, золотистые, бурые и зеленые пятна. Все это отражалось в глубинах воды. Вскоре на ее гладкую поверхность начали падать тяжелые капли, подчеркивая ощущение умиротворения и покоя, внезапно возникшего после того, как мы оставили позади узкий бурный поток. Чтобы сохранить скорость, мы были вынуждены налечь на весла.