Девушка пересекла заставленный иномарками двор и тут только заметила, что за ней тащится Филипп.

«Дурак!» – раздраженно подумала она.

Его звонки давно перестали ее радовать. С каждым днем парень становился настырнее, его эсэмэски из нежно-застенчивых превратились в откровенно пошлые. Юноша быстро устал играть роль романтика и когда сообразил, что любовь у них не клеится, обратился к шантажу. Он пытался добиться внимания угрозами разрыва отношений, давил на ревность, потом на жалость. Чего только несчастный не перепробовал, но все оказалось впустую. Звонит он или не звонит, обижается или просит прощения – Лере было все равно. Еще с того самого дня, когда она напрасно прождала его в кафе. Но сказать ему об этом девушка не спешила.

«Вряд ли он достаточно наказан», – усмехнулась Лера, наблюдая в боковые зеркала машин, как юноша преданно идет за ней.

Сегодня он сдался окончательно и прислал утром эсэмэску, в которой признался в любви. Лишь поэтому она согласилась с ним встретиться – хотела убедиться, что любовь всамделишная, а не очередная его уловка.

Убедилась.

Любовь спустила этого самовлюбленного гордеца с небес, сделала-таки из него послушного мальчика, пусть и с обидой в красивых карих глазах. Другая бы на ее месте пожалела парня, но только не она. Единственное, чего ей было жаль, так это потраченного на него времени.

Глеб ждал ее возле тротуара, напротив магазина с женским бельем. За спиной он неумело прятал красную розу на длинном толстом стебле и выглядел необыкновенно трогательным. Волосы после шлема, как всегда, торчали в разные стороны, но это вовсе его не портило.

При виде Леры он разулыбался, каким-то девичьим жестом поправил воротник черного свитера и пригладил светлые волосы. Лера дождалась, когда из-за дома выйдет Филипп, подошла к Глебу, присела рядом с ним на мотоцикл и подставила губы для поцелуя.

Других намеков не понадобилось. Парень кинулся к ней так, словно они уже с год встречались, а розу случайно выронил. Цветок шлепнулся на пыльный асфальт, один бархатистый лепесток оторвался и, подхваченный ветром, кровавым сердечком покатился по дороге, пока не попал под колесо машины. От нежного сердечка на асфальте остался лишь поблескивающий на солнце след.

– Я тебе другую куплю, – с нескрываемым обожанием глядя на нее, пробормотал Глеб.

«Другое, – мысленно поправила она, – другое сердце не купишь».

Девушка кивнула и наконец взглянула туда, где стоял Филипп. Он смотрел себе под ноги, но сомневаться не приходилось – все, что она хотела ему показать, увидеть успел. И еще один номер можно было без сожалений удалять из телефона – этот абонент больше никогда ей не позвонит.

– Твой знакомый? – ревниво перехватил ее взгляд Глеб.

– Нет, – солгала она. – Поехали?

Катались они недолго, ветер испортил все удовольствие. Зашли в бильярдную, выпили чаю, покатали шары, поговорили о всякой ерунде – ей было скучно. Парень порывался поцеловать, но она без всяких объяснений уклонялась. Глеб огорчился, хоть и старался мужественно не показывать виду. К двум недостаткам прибавился еще один – симпатичный мотоциклист плохо целовался. Поцелуи отправленного «в сад» Филиппа и то заставляли ее сердце биться сильнее.

Вечером перед воротами ее дома они долго стояли, перекидываясь ничего не значащими фразами, оттягивая тот миг, когда будут произнесены главные слова.

Глеб долго молчал, потом все-таки без особой надежды спросил:

– Как насчет завтра?

– Не думаю, – хмурясь от яркого света фонаря, сказала Лера.

– А послезавтра?

Она не успела ответить, как он прибавил:

– А через неделю, месяц или, может, год?

– Позвони.

– Понятно! – в сердцах бросил парень. – Все понятно.

Глеб сел на мотоцикл и с яростным рокотом укатил.

Когда звуки мотора стихли, Лера подошла к воротам, за которыми возвышался огромный трехэтажный дом, где свет горел лишь в одном окошке на втором этаже – в комнате Антона.

Иногда ей становилось жаль этого глупого, неотесанного мальчишку. У сводного брата не было ни друзей, ни врагов, только деньги папаши и Всемирная сеть Интернет. Все попытки затесаться в компанию, стать хоть где-нибудь своим, заканчивались одинаково: мальчика разводили на деньги, или он становился «шестеркой».

Мать не раз просила ее как-то помочь брату, но Лера очень быстро поняла: каждый сам кузнец своего счастья.

Девушка открыла ворота, в сумке запиликал мобильник – пришла эсэмэска. Она достала телефон и увидела уже вычеркнутое из жизни имя «Филипп». Он писал: «Наигралась? Отомстила? Но не радуйся: тот, кто посмеялся над одной любовью, рискует быть осмеянным другой. Жди. Скоро».

Лера недолго подумала и ответила: «Ну что ж, тогда мы с тобой и посмеемся. До встречи в аду! Нам будет, что обсудить».

Рука с длинными красными ногтями легла ему на коленку и погладила. Артур изобразил подобие улыбки, а друг тем временем раздраженно захлопнул журнал об автомобилях и, глядя на открытую в коридор дверь, крикнул:

– Катя, руки крюки, давай скорее!

– Иду, Глеб! – отозвалась девочка из кухни.

– Да ничего, мы подождем, – прошептала Олеся, – никуда ведь не спешим. Да, Артур?

– Угу, – согласился он, мечтая об одном – поскорее смыться домой.

Сегодня они с Глебом собирались поехать, как обычно, в клуб, но планы накрылись медным тазом, когда прямо у дома его поймала Олеся, с которой он вроде бы начал встречаться «раз и навсегда». Девушка изъявила желание пойти вместе с ним в гости к Глебу, а в квартире в них вцепилась Катя, одержимая идеей напоить чаем с печеньем.

Глеб хотел подняться и пойти поторопить сестру, но она уже сама влетела в комнату – раскрасневшаяся, с подносом в руках. Девочка была одета в сиреневое платье с подолом из кружев. Распущенные белые волосы, завитые в колечки, спускались по плечам и открытой спине, делая ее похожей на маленькую принцессу. Не хватало только короны.

Пока Катя расставляла перед ними блюдца с кружками, Глеб пренебрежительно оглядел ее и воскликнул:

– Ты во что вырядилась, дурында?!

– Глеб, перестань, – умоляюще посмотрела на него девочка. Она придвинула к Олесе сахарницу. – Сколько тебе ложек?

– Я сама, – смутилась девушка, – спасибо.

Катя метнулась к двери, оставив после себя сладкий запах то ли конфет, то ли жевательной резинки, и прежде чем скрыться за дверью, пояснила:

– Печенье еще в духовке. Уже скоро, подождите, пожалуйста!

Глеб откинулся в кресле и пробормотал:

– Ох уж мне это печенье... Скоро из ушей полезет. Она его с утра до вечера печет, просто ненормальная.

– Твоя сестра очень хорошенькая, – вздохнула Олеся. – За ней, наверное, толпы мальчишек бегают. Правда, Артур?

– Понятия не имею, – буркнул тот.

– У нее есть мальчик? – не отставала девушка.

Артур, сам того не желая, напряг слух.

– Нет, – отмахнулся Глеб. – Какие еще мальчики! Она мелкая, ей одиннадцать только.

Олеся задумчиво наклонила аккуратно причесанную голову.

– У меня первый мальчик появился в девять лет.

– А у нее нет никого, – неожиданно Глеб начал сердиться, – она играет в куклы и печет печенье. Все!

Артур сделал вид, что увлечен разглядыванием подлокотника дивана, поэтому не замечает взгляда подруги.

Вошла Катя с хрустальной тарелкой, где было выложено печенье в форме сердечек, посыпанное сахарной пудрой.

– Как вкусно пахнет, – похвалила Олеся, освобождая место для тарелки в центре небольшого столика на колесах.

– Рецепт из журнала «Для маленьких домохозяек», – едко бросил Глеб.

Артур заметил, что подруга нахмурилась, но прервать ее не успел.

– Какая разница, откуда рецепт! – воскликнула Олеся. – Главное результат! Правда, Артур?

Все уставились на него, и ему ничего не осталось, как промычать:

– Угу.

– Угощайтесь, – радостно произнесла радушная хозяйка, усаживаясь во главе столика на табуретку.