– А вы Юля? – спросил он ее.

Она кивнула.

– Ой, да вы проходите, – засуетилась она. – Проходите. Чего в дверях стоять.

– А я уже подумал, что мы будем пить чай на лестничной клетке. – Рома улыбнулся ей. – А где Ирина? – спросил он, заходя в квартиру.

– Я тут, – крикнула она из комнаты. – Мы кушаем.

– Понял.

Рома пошел в комнату к жене и дочке. А Юля с Михаилом уселись за кухонным столом.

– Чай будете? – спросила она его.

– Конечно. Только, давайте подождем Рому с Ириной.

– Тоже верно.

– А это мой сын Никита. – Юля потрепала его по голове.

– Привет. – Михаил протянул мальчику свою слегка пухловатую руку. – Я дядя Миша.

– Привет, дядя Миша. – Никита в ответ протянул ему маленькую ладошку, перепачканную шоколадом.

– Никита, – Юля покачала головой. – Никита, ты сначала вымой руки-то.

– Ладно. – Он нехотя спрыгнул с табуретки и подошел к раковине, чтобы помыть руки.

Рома с Ириной тем временем затаились в комнате.

– Ну что, уже пора выходить? – шепотом спросила мужа Ирина.

– Нет, подождем еще минут пять.

– Слушай, а кто этот Михаил? Он что действительно твой школьный приятель? Что-то я про него никогда не слышала.

– Какая разница, кто он. Главное, он тот, кто нужен Юле.

– Откуда ты знаешь, кто ей нужен? Что ты задумал? Почему мы сидим тут, как мыши, и разговариваем шепотом?

– Ты знаешь, что я задумал. Я хочу, чтобы у Юли все было хорошо.

– Ты что, ей жениха привел? – Она уставилась на мужа.

В ответ он улыбнулся ей глазами.

– А если они не понравятся друг другу?

– Понравятся.

– Ты уверен в этом?

– Абсолютно.

– Что, нашаманил?

– Нет.

Ира скривила лицо:

– Врешь ведь…

– Нет, не вру. Честное слово. Когда ситуация меняется, появляются нужные люди. Я просто изменил судьбу Юльки. Теперь у нее все будет хорошо. Главное, чтобы она больше не куксилась. Иначе снова окажется в ж.

– Ты бы нам судьбу изменил. Живем в этой клетухе, как канарейки в клетке, – заворчала Ирина. – Денег всегда в обрез. Какой же ты волшебник, если собственной семье помочь не можешь?!

– Все будет. Подожди. Не все сразу. – Он погладил по голове Дашеньку, которая задремала на руках у мамы. – Ладно, пора выходить из укрытия. Пошли на кухню пить чай. Я уже поужинал с Мишкой в одной кафешке.

– Молодец. А то у меня вообще не было времени тебе приготовить. Сама кефирчику с булочкой слопала и все.

Надя вольготно развалилась в гамаке. Поставила на небольшой пластиковый садовый столик кружку с квасом. И уставилась в серые облака, которые постепенно затягивали голубое небо. Вокруг нее витали ароматы садовых цветов, кустов жасмина, а также пахло ванилью, – Соня готовила свое фирменное ванильное печенье. «Странно, – подумала она. – Я не была у Сони на даче два года, а ощущение, будто вообще никуда не уезжала. Облака те же, ароматы тоже. А! Квас я раньше не пила. Но после французского вина его вкус намного ярче. И почему я квас не пила? – Она отхлебнула из кружки. – Что теперь делать? Разводиться? А как все хорошо начиналось…» Тут ее окликнула Соня.

– Француженка ты наша, иди к столу. Хватит валяться в гамаке.

Соня подошла к ней, и села на синий пластиковый садовый стул.

– Думаешь?

– Думаю.

– Ладно, давай вместе подумаем, что делать. Вина хочешь?

– Ой, нет, Соня. Дай немного отдохнуть от этой винной вакханалии.

– Прости, забыла. Ладно, пей квас. А я открою себе бутылочку вина. Ты удачно приехала. Погода замечательная. А то два месяца поливали дожди. Даже клубника не вызрела.

– А голубцы мои любимые сделала? – игриво спросила ее Надя.

– А как ты думаешь? – так же игриво ответила ей та. – Пойдем на кухню. Я не хочу еду выносить на улицу. – Затем посмотрела на небо. – Дождь собирается.

– Пойдем, пойдем. – Надя нехотя вылезла из гамака, и обняла подругу. – Ой, Соня, Соня, а счастье было так близко.

– Почему «близко»? Было же? И я уверена, что будет.

Они обнялись, и Надя положила голову на плечо Соне.

– Ну, да, было… – грустно сказала она, не обратив внимания на последнюю фразу. – Уже было.

Они уселись за овальный деревянный стол, над которым висел традиционный дачный абажур, обтянутый тканью в цветочек. На столе стояли две красные керамические тарелки, гусятница с голубцами и мисочка с салатом. На разделочной доске лежал черный хлеб, нарезанный большими кусками, как любила Надя.

– О как! – воскликнула Надя, увидев на столе красные тарелки. – Соня, ты купила новую посуду? А где же эти старенькие доисторические тарелочки «Мособщепит»? Куда ты их дела? Неужели выкинула? Отдай мне. Я их продам за бешеные деньги. Во Франции любят всякое старье.

– Прямо так уж за большие деньги ты их продашь? – съязвила Соня. – Я их убрала под дом. Хватит. Свое отслужили. Да и сыновья ругались, что им, видите ли, приходится есть из какого-то старья. Вот мы с Павликом и купили цветную посуду. Знаешь, даже настроение поднялось. Честное слово, и еда вроде вкуснее из них.

– Сейчас попробую. – И Надя потянулась к гусятнице с голубцами.

– Значит, тебе придется возвращаться домой? – спросила ее Соня, накладывая себе салат из дачной редиски.

– Да, через год. Если не найду работу. У меня оформлен вид на жительство в связи с замужеством, на три года. Два года уже прошло. Если я разведусь, еще на три года мне не дадут визу. Сейчас во Франции вообще очень сложно с этим вопросом из-за притока эмигрантов из африканских стран. Можно подать, например, на получение гражданства, и выиграть еще один год. Обычно подобные заявки рассматриваются не меньше года. И в течение этого срока можно находиться в стране. Но дадут мне гражданство или нет, неизвестно. В общем, срочно надо искать работу.

– И что, ты хочешь остаться во Франции совсем одна? А где ты будешь жить, если уйдешь от Николя? – В голосе Сони была тревога.

– В том то и все дело. Жить мне будет негде. Но я очень хочу остаться во Франции. Не уверена, что в Марселе. За два года я даже немного устала от моря. Ну, не моряк я! Не моряк. Мне, в принципе, все равно, где там жить. Но возвращаться в Чеботарск совсем не хочется.

– Да, уж. Представляю, какие лица будут у твоих учительниц, когда они узнают, что ты возвращаешься. – Соня сделала гримасу.

– Ну, кстати, это меня меньше всего волнует. Пойду работать в другую школу. Но пока у меня есть время попытаться как-то решить вопрос с пребыванием во Франции. Тем более Николя не хочет со мной разводиться. Это – моя инициатива. Я устала от его винных посиделок. Первое время он еще как-то держался, а последние полгода превратились в какую-то одну бесконечную пьянку.

– Вот, видишь, мужики везде пьют. – Соня покачала головой. – Вот беда.

– Да уж! Разница только в том, что пьют. Я сначала даже не придавала этому особого значения. Ну, зашли вечером в кафе. Ну, выпили немного. Хорошее вино с настоящим французским сыром – красота! А потом я поняла, что подобные застолья плавно превращаются в какой-то ежедневный ритуал. Без бутылки вина Николя уже не ложился спать. А если у него не было работы, он прямо с полудня начинал «вкушать напиток богов», как он говорил. Может вино и напиток богов, но они явно его употребляли не в таком количестве. Самое ужасное, что он не понимает проблемы. – Она раздраженно стукнула ножом об стол. – Соня, он не понимает, что стал алкоголиком. И он не понимает, почему я хочу от него уйти.

– А он тебя не бил? – испуганно спросила Соня.

– Нет. Что ты! Он в этом отношении порядочный мужик. – Надя подобрела. – Он на самом деле очень хороший. Ласковый, заботливый, щедрый. Что, кстати, для французов большая редкость. Помнишь, я рассказывала тебе, как он приехал тогда к нам в Люксембург? Помнишь?

Соня кивнула.

– С охапкой роз ведь встречал нас около гостницы. А там цветы знаешь, какие дорогие! – Надя сделала паузу. – Но я не могу смотреть, как он спивается. А он считает, что это нормально. «Все французы пьют вино», – так он любит говорить.