Кривцов без формы был похож на сутенера-наркомана. Щупленький, белобрысенький, глазки маленькие. Юркий такой. Дома он обычно ходил в приличных трениках и футболке с надписью «Динамо». Его жена Маша работала в детском саду воспитательницей, и была типичной домашней женщиной. Тихой, покорной, терпеливой, в общем, жертвенной. Молодая невысокая брюнетка с длинными волосами, аккуратно убранными в пучок. Фигура неспортивная. Бедра широкие. Лодыжки узкие. Размер ноги очень маленький. Мышь, типичная серая мышь. Поговаривали, что Кривцов, как и многие представители силовых органов, частенько поколачивает свою супругу в порыве эротической страсти. Но все это тщательно скрывали. И врачи скорой помощи, и травматологи, и гинекологи, и родственники, и друзья.

Алексей не ошибся, и правильно «считал» информацию. У Маши действительно было два выкидыша по вине агрессивного поведения мужа.

– Значит, так, – серьезно начал Алексей, закурив свою любимую дамскую сигарету. – Короче, история такая. В Соровске живет одна бездетная семейная пара. Им обоим уже под пятьдесят. Люди они не бедные, но и не богатые. Мужик работает охранником, а жена его бухгалтером в небольшой строительной фирме. Живут они в приличном доме. Но денег на усыновление у них, судя по всему, не было. Понимаешь, куда клоню?

Федор закачал головой.

– Пока не понимаю. При чем здесь эти люди? Мальчик у них что ли?

– У них, у них.

– Опачки! Надо выпить. Тут без ста граммов не разберешься. – Федор налил себе стопку водки, и тут же опрокинул ее, закусив Машиной булочкой.

– Сладким водку закусываешь, – поморщился Алексей.

– Машка уже убрала закусь. Думала, я с тобой тоже чай пить буду. Ты, кстати, наливай себе. Зеленого чая в нашем доме нет. Но этот тоже ничего. – Федор пододвинул заварной чайник поближе к Алексею.

– Ну так вот. Мы с Ромкой ситуацию просмотрели, кое-что у соседей выяснили. В общем, получается следующая картина. Семейная пара решила украсть какого-нибудь ребенка, потому что денег на официальное усыновление у них нет. Не уверен, что они знали, кто мать мальчика. Но имя его знали точно. Во дворе все очень любят Никитку. Ему уже пять лет. Очень милый мальчик. Мы его сами видели.

– А может это другой мальчик? Вы уверены, что речь идет именно о нашем пропавшем мальчике?

– Уверен. Фото его сделать не смогли, но увидеть увидели. Ты же дал его фотографию. За два года дети, конечно, меняются. Но прошло не десять лет, чтобы могли возникнуть подозрения относительно его происхождения. Это точно Никита Закорев.

– Послушай, но как же наши бойцы не заметили его появление в соседнем городе? Везде же были разосланы его фото. Розыск-то федеральный.

– Это ты у меня спрашиваешь? Я-то откуда знаю, почему пацана проглядели. Может, родители держали сначала его где-нибудь в деревне? А когда все улеглось, перевезли в город.

– Да, тоже верно. И такое могло быть. Во дела!

– Только ты больше не пей. Надо серьезно обсудить – говорить матери, что сын нашелся, или нет.

– Конечно, говорить! – Федор встал из-за стола, и зашагал туда-сюда, туда-сюда по маленькой кухоньке. – Конечно, говорить. Вот Юлька-то обрадуется. Не зря она все время талдычила, что сын ее жив. Мол, сердцем она это чувствует.

– Да, матерей не проведешь. – Затем Алексей тяжело вздохнул. – С одной стороны, ты прав. Мать имеет право на своего ребенка. С другой.

Федор его оборвал.

– Другой стороны не может быть! Пацан нашелся. Похитителей под суд!

– Подожди «под суд». Подожди. Посадить всегда успеешь. Тут надо разобраться. Юля твоя, что может дать мальчику? Денег нет. Психика подорвана. Помощи никакой. Как сама живет – непонятно? Ее лечить надо. А в Соровске у мальчика есть все. И любящие родители, и хорошее жилье, и перспективы в учебе. Юля твоя, как ты говоришь, только школу окончила. Писать толком даже не умеет. Живет в какой-то отсыревшей избушке.

– Но она его мать! – возмутился Кривцов. – Она его мать!

– Не кричи. Я это тоже понимаю.

– Какое мы с тобой имеем право решать, где ребенку будет лучше. Его место здесь, рядом с матерью! Родителей не выбирают. Уж выпало ему родиться в такой семье. Судьба, как ты говоришь, у него такая, – продолжал возмущаться следователь.

– Я-то как раз говорю, что судьбу можно изменить. – Алексей старался не повышать голос. Хотя внутри него назревала буря.

– Но не без согласия клиента. Кажется, так ты еще говоришь.

– Да. Но тут дело идет о ребенке, который пока не в состоянии принимать глобальных решений.

– Я считаю, что вернув малыша Юльке, мы в первую очередь спасем ее от неминуемого падения. Что ее ждет? Ну, что. Психушка? А так, она возьмет себя в руки и встанет на ноги.

Алексей задумался. Потер лицо руками, отхлебнул чай, и навалился грудью на стол.

– Ну, хорошо. Ты хочешь вернуть Никиту матери, а его новых родителей посадить в тюрьму?

– Да. Хочу.

– Глупо.

– Ты меня не учи. Я знаю законы. Похитителям детей дают немалый срок. Пусть сидят. Оба.

– Да, они неправы. Они действительно заслуживают наказания. Но… ты хоть понимаешь, в каком они были отчаянии, когда решились выкрасть чужого ребенка.

– А они подумали о матери, у которой крадут этого ребенка? – парировал ему Кривцов.

– Короче, у нас с тобой разные взгляды на эту ситуацию. И знаешь, – Алексей снова закурил. – Знаешь, по большому счету ни ты, ни я не можем судить этих людей. По закону – ты прав. А по-человечески…

– Знаешь, мне кажется, этот базар пора прекращать. Это ты своим клиентам можешь втирать все, что угодно. А я – представитель власти. В моих руках закон. А по закону в таких ситуациях я обязан посадить похитителей.

Алексей допил чай и съел одну булочку. Затем попросил у Федора листок бумаги и ручку, и что-то написал на нем.

– Вот, держи, – он протянул листок следователю.

– Спасибо, – сказал тот, увидев написанное. – Спасибо, Дмитрич. – Он похлопал рукой по его могучей спине. – Я в тебе не сомневался.

– Не за что, – устало сказал Алексей. – Ладно, я пойду. А то уже первый час.

Алексей устало добрел до своего джипа и, усевшись в него, задумался. «Да, человеческая природа – крайне странная штука. Вот, Кривцов. С одной стороны – натуральный подлец. Издевается над женой. Выглядит как сутенер. Скользкий, недалекий. А ведь решился помочь бедной девочке, у которой похитили сына. Странно. Вроде и осудить его хочется, а вроде и похвалить. Сколько живу на этом свете, все равно ничего не понимаю в людях. Как в них могут уживаться такие противоположные черты. Ну как?!»

В этот момент раздался телефонный звонок. Звонил Роман.

– Ну что, поговорили?

– Поговорили.

– И что он решил?

– Не знаю, что он решил. Не знаю, – грустно ответил Алексей. – Не знаю.

– Посадить их хочет, что ли?

– Вроде того.

– Батя, ты что, устал? – заботливо спросил его сын.

– Если честно, то чудовищно. Зря мы влезли в эту историю. Зря. Только не говори, что ты меня об этом предупреждал. Не надо. И без тебя тошно.

– Батя, не хандри. Мы что-нибудь придумаем, – подбодрил его сын.

– Что мы придумаем? Закон есть закон. Ладно, поеду домой. Мать ругаться будет, что я опять заполночь домой вернулся. У тебя все в порядке?

– Все просто замечательно!

– Ну и слава богу. Давай, спокойной ночи.

Очередной Новый год не заставил себя долго ждать. Сонечка продумывала меню праздничного ужина. А ее сыновья уже притащили с рынка огромную елку и установили в холле их загородного домика. Тем временем у Нади была традиционная школьная суета с зачетами по окончании второй четверти. Однако она тоже вовсю готовилась к главному празднику года, который по традиции собиралась провести с Сонечкой и ее семьей. По большому счету за последние три месяца в ее жизни ничего кардинально не изменилось. Она так же коротала в одиночестве вечера. Правда теперь, не думая о том, что жизнь подошла к концу, и впереди лишь одинокая старость.