— Ну и вы влипли не от большого ума,— осадил собеседника Полозов.— Один растянулся на тропе, как у бабенки под боком, а ты не нашел ничего умнее, как удрать в баню.

— И откуда ты, сволочь, здесь взялся?— с тоскливой злобой спросил преступник.— Не должно было тебя здесь быть. Ведь ты, сука, должен сейчас в своей конуре на койке чахнуть.

— Как видишь, я здоров. А вообще-то понимать надо,— назидательно ответил Иван.— Не было еще такого, чтобы бандиты чекистов перехитрили.

— Не хвались...— донеслось из темноты предбанника, но Иван решил, что переговоров хватит, что запал у преступника поостыл, и махнул рукой бойцам. Выстрелы из трех винтовок почти слились в один залп. Окончание фразы потонуло в грохоте выстрелов. Клацнули затворы, и снова, пробивая тоненькую стену предбанника пулями, рявкнули винтовки. Пули решетили стену около дальнего угла предбанника.

Под непрерывный грохот выстрелов Иван тихо скользнул за угол. Задержавшись на мгновение, он прижался спиной к стене около косяка и перевел дыхание. Сейчас последний рывок. Держа в правой руке маузер, Иван нырнул в темноту предбанника, прикрыв левой рукой, согнутой в локте, лицо и голову.

Навстречу ему метнулся кто-то грузный. Уклоняясь от возможного выстрела в упор, Иван отскочил в сторону, но выстрела не было. Вместо этого левую руку Ивана около локтя что-то стиснуло с такой силой, что у Полозова потемнело в глазах. В то же время напавший на Ивана человек левой рукой охватил его, словно поддерживая. Ничего не соображая от нестерпимой боли в локте и чувствуя, что ствол маузера уткнулся во что-то мягкое, видимо, в ногу противника, Иван нажал на спуск. Выстрела почти не было слышно, но схвативший Ивана человек дрогнул и скорее с удивлением, чем с испугом, проговорил:— Ах ты, язви тебя...— и отшатнулся.

Все это произошло в короткое мгновение, а затем Ивана кто-то оттолкнул к стене. Это вслед за командиром в предбанник вскочили Козаринов и бойцы. В предбаннике стало тесно. На полу крутился клубок человеческих тел. Где-то в самом низу выл и матерился двойник Когута.

Сунув за отворот полушубка маузер, Иван ощупал локоть. Какой-то стальной полуобручек продолжал сжимать его. Под руку Полозова попала небольшая круглая кнопка. Чуть не крича от боли, Иван нажал, подергал эту головку, и вдруг полуобручек с легким звоном разжался и упал ему на ладонь.

Сунув непонятную железку в карман, Иван помахал левой рукой. Кажется, действует, значит, кость уцелела.

Темноту разогнал желтый луч света. Один из бойцов внес железнодорожный фонарь. В дальнем углу предбанника лежал человек, как две капли воды похожий на Данилу Романовича. Руки у него уже были связаны.

Несмотря на необычность обстановки, Иван не смог удержаться от улыбки, видя, как Козаринов зажимает нос снегом. Всегда спокойный отделком был разъярен. Нос его чуть не вдвое увеличился в размере: в схватке кто-то заехал ногой в лицо отделкома.

Только сейчас Иван увидел, что у двойника Когута обычные ноги. Его деревянная нога валялась в углу.

С минуту тянулась передышка. Преступник со скрученными сзади руками, прижавшись спиной к углу и приподняв левую ногу, ждал нападения. Он озирался на всех, как затравленный, но не ждущий пощады зверь. Его плечи все время шевелились. Он пытался сорвать с рук опутывающую их веревку. Козаринов, прижимая к носу горсть окровавленного снега, казалось, не думал принимать участие в продолжении схватки. Но заметив улыбку на губах Полозова, отделком приказал одному из бойцов:

— Петро! Веревку.

Неожиданно размахнувшись, Козаринов швырнул горсть окровавленного снега прямо в лицо преступнику. Тот невольно зажмурился и на мгновение отвернул голову. Этого было достаточно. Козаринов прыгнул вперед. На этот раз удалось скрутить и ноги яростно брыкавшегося преступника.

— Перевяжите ему ногу,— приказал Полозов.— Правую. Кровью изойдет.

— Не нужна мне перевязка,— извиваясь всем телом, исступленно выл преступник.— Идите вы... сволочи!

— А ну хватит!— рявкнул на бандита Полозов так, что у самого в ушах зазвенело.— Кончай психовать. А то прикажу привязать к жерди!

То ли угроза подействовала, то ли от потери крови его начали оставлять силы, но двойник Когута перестал крутиться и, тяжело дыша, умолк.

Оставив Козаринова и бойцов возиться с перевязкой, Полозов вышел из предбанника.

Как всегда после пережитой опасности, его слегка лихорадило. Прислонившись плечом к углу бани, он вздрагивающими пальцами начал разминать папироску.

Операция в общем прошла удачно. Но можно ли считать, что она полностью закончена? Не остались ли у этих, уже захваченных, соумышленники? Можно ли оставлять без присмотра домик на шестьсот второй версте? Из всех этих вопросов Иван мог ответить только на один. Да, наблюдение с домика Когутов можно снять.

Вдруг над полотном дороги появилась световая полоса. Иван забеспокоился. Поезд? И даже, судя по мощному свету, скорый. В это время никаких поездов быть не должно. И вообще его появление вне расписания не нравилось Ивану.

Полозов направился к насыпи. Но не успел он пройти и половину расстояния, как против домика круто затормозил сияющий огнями небольшой, необычной формы вагончик.

«Автодрезина!— догадался Полозов.— Как же я забыл. Ведь кто-то говорил, что в отдел прислали одну».

В те времена автодрезина была большой редкостью. Иван с любопытством разглядывал это «чудо техники», когда из раскрывшейся двери дрезины выскочил вначале Могутченко, а затем еще какой-то высокий, грузноватый человек.

Иван впервые видел, чтобы начальник отдела бежал бегом. А тот, подскочив к Полозову, обхватил его за плечи и сильно потряс.

— Жив, чертушка?!— воскликнул он и от полноты чувств влепил Ивану основательно тумака, но увидев, как тот поморщился и скрипнул зубами от боли в левой руке, забеспокоился.— Ранен? Куда?

— Не ранен я,— отмахнулся Иван.— Просто мне вот этой хреновиной чуть руку не размозжили.

Иван вытащил из кармана и протянул Могутченко металлический полуобручек.

— Хитро сделано,— определил тот, рассматривая не виданное им оружие врага.

Он положив полуобручек на растопыренную ладонь. Замысловатая штучка ладно улеглась на большом и среднем пальцах. Рассматривая новинку, Могутченко легкомысленно примерил ее на левую руку поверх полушубка и прижал. Послышался легкий щелчок и концы полуобручка стали медленно сжиматься под действием скрытой внутри сильной пружины. Лицо Могутченко исказилось от боли, но Иван быстрым нажимом уже знакомой головки остановил действие пружины. Полуобручек снова мирно улегся на ладонь.

— Вот гадина,— выругался Могутченко, потирая руку.— Как клещами сжимает. Дай-ка ее мне. Еще раз посмотрю.

— На,— подал Иван и, усмехнувшись, посоветовал :— Ты ее к шее примерь.

— Благодарю,— кивнул головой Могутченко.— Что-то не хочется. Эта тварь уже примерялась не к одной шее. Смотри сюда. Вот почему эксперты говорили про пальцы гориллы. Видишь?

Иван наклонился к руке Могутченко и только тогда рассмотрел, что концы полуобручка были необычной формы. Нанесенный на них узор воспроизводил чьи-то пальцы, гигантские пальцы, каких не может быть у людей.

— Да, вещичка занятная,— произнес за спиной Ивана голос, заставивший его вздрогнуть и круто обернуться. Взглянув в лицо этого приехавшего с начальником отдела человека, Иван от удивления широко открыл глаза. Перед ним снова стоял Данило Романович Когут.

Правда, этот Когут выглядел сильно помолодевшим, да и борода была аккуратно подстрижена, а не вилась крупными кольцами. Ивану захотелось потрогать этого человека, подергать его за бороду, чтобы убедиться, что он существует наяву.

— Познакомься, Ваня, с Сергеем Романовичем, родным братом Данилы Романовича,— проговорил Могутченко за спиной Полозова.

Могутченко даже не заметил того, как был поражен Полозов. Зато, когда Козаринов и бойцы вывели из предбанника уже окончательно присмиревшего бандита, поражаться пришлось Могутченко. Он даже крякнул от изумления.