А к Чиркудаю с Субудеем пришли неизвестные люди, назвавшиеся потомками хазар. Белобров сказал, что это бродники. Но монголам было всё равно, как они назывались. Старший бродник Плоскиня, поведал интересную историю о том, что двести лет назад вся Русь платила дань хазарам. Но появился в Киеве князь-разбойник, Святослав, сын киевских правителей Игоря и Ольги. Святослав, после страшной смерти отца (Игорю сделали размычку древляне, привязав его ноги к склонённым вершинам деревьев, и, отпустив их), разгромил весь хазарский каганат, а их столицу Итиль сровнял с землей.

Затем Святослав ушел в Болгарию и жил там до тех пор, пока его не разбили печенеги с византийцами. Пришлось Святославу бежать в Киев. Но к этому времени умерла его мать, Ольга. А в Киеве на престол Великого князя взошел его сын Ярополк. Он то и подстроил нападение печенегов на остатки войска Святослава. Их разгромили, Святослава пленили. И печенежский хан Куря велел сделать себе чашу из черепа этого разбойника, Святослава.

Но не этот рассказ привлек внимание Субудея и Чиркудая, а дополнения.

– Раньше Хазарским каганатом правили иудеи, – повествовал Плоскиня, сидя у костра, напротив Субудея и Чиркудая: – Служили иудеям мои предки и похожие на вас люди.

– Не было ли у этих людей из Хазарии вождя Бодончара? – с интересом спросил Субудей.

– Этого я не знаю, – вздохнув, ответил Плоскиня. – Слишком давно всё это происходило.

– Мало мы узнали, – удрученно произнес Субудей. – Немного больше того, что знали раньше, – и, посмотрев на Плоскиню, спросил: – А где же сейчас те иудеи?

– Мне не ведомо, – с сожалением произнес Плоскиня. – Сгинули все в прошлом. Разбежались по всей Руси.

Через неделю Белобров доложил, что к стольному граду Киеву спешат многие князья из разных весей и уделов Руси.

– Как я понял, по рассказам от своих людей, – с хищной улыбкой говорил Белобров, – все эти злыдни и упыри собираются в одно место. Не иначе, как по ваши и наши души. Хорошо бы по ним и ударить.

– Мы, не собираемся воевать с русичами, – оборвал злую радость Белоброва Субудей. – Нам нужно с ними дружить. И если половцы совсем дураки, и не поняли, что мы просто шли мимо, не нападая, то русичи, я надеюсь, окажутся умнее.

– Нужно послать в Киев послов, – предложил Чиркудай: – Сообщить им, что воевать мы не собираемся. Предложить торговать через нас с Хорезмом и Китаем.

– Я согласен, – кивнул головой Субудей и распорядился, чтобы к ним позвали несколько толковых гонцов.

Белоброва туменные отпустили, не сумев заглянуть к нему в душу. А русич нашёл Плоскиню и стал рассказывать ему, как он жил в Монголии, про их обычаи. Он признался, что и сам уже стал монголом, но помнит, про свою родину, хотя служит степнякам. Внушал Плоскине, что монголы очень хитры, и предложил обмануть русичей, склонить к нападению на монголов. А потом, он вместе с бродником, выберет удачный момент, и навалится на князей и их дружинников со своей тысячей. В живых они оставят только смердов и работников.

– Ты вождь выборный, временный, – бил Белобров Плоскиню по самому больному. – Тебя могут на следующий год легко скинуть, или найдётся более сильный бродник, который тебя просто убьет. А тебе нужно остаться вождем. Для этого необходимо убедить князей в Киеве или их дружинников, что монголы их всё равно обманут. Пусть князья нападают...

Тебе, как и мне, нужна война между русичами и монголами. Русичей много и они постараются прогнать подальше от Днепра пришлых монголов. Прогнав, успокоятся, и повернут назад. Вот здесь мы и нападем! Им нечего делать на Дону, и на Волге, где ты станешь единственным хозяином. А тех своих бродников, которые метят на твоё место, раздели и отошли одну половину к русичам, а вторую – к монголам. А сам потом осуди их. И если они выживут, то получится, что ты самый разумный среди них. Вот и останешься вождем.

Плоскиня недоверчиво покрутил головой:

– Тебе-то, зачем эта война?

Белобров помолчал, закрыл глаза, будто задремал. Плоскиня терпеливо ждал ответа. Наконец, посмотрел на Плоскиню блестящими, набухшими от слез глазами:

– Всю мою родню убили те самые князья, которые собираются в Киеве. Я буду драться на стороне монголов против своих же – не на жизнь, а насмерть. Быть может, я погибну, но отомщу...

– А если победят монголы?

– Значит, я точно отомщу своим обидчикам.

– Ты хочешь утолить свою злость? – поинтересовался Плоскиня.

– Нет. Есть ещё много разных желаний. Но они мелкие, и касаются только меня. А пока нет мне покоя на этой земле... Для этого я пошел несколько лет назад в Монголию, изучил все их законы и приемы. Этот народ очень сильный. Но русичи тоже не слабаки. Я думаю, что в этой битве не будет победителей: или они полностью уничтожат друг друга, или, повоевав, разойдутся с потерями. Буду молить Семаргла, чтобы началась война.

– Тебя устраивает любое окончание? – спросил Плоскиня.

– Да. Лишь бы была война. Тогда я смогу добраться до князей, которых в Киеве уговаривает идти с войском в степь хан Котян. И если к нему присоединятся бродники и ещё кто-нибудь, то война будет.

Плоскиня надолго задумался, глубоко вдохнул ночной степной воздух и, согласился:

– Нам тяжело платить подати каганам. Может быть, после войны князьям будет не до нас, и мы поживем спокойно. А ведь когда-то они нам платили...

Белобров по-дружески похлопал Плоскиню по плечу и ушёл в темноту.

Бродник Плоскиня послал своих людей в Киев раньше, чем туда прибыли послы от Субудея и Чиркудая. Слухи о кровожадности монголов усилились после рассказов бродников. Поэтому монгольских послов почти никто не слушал. А князья, так те вообще не вышли к ним во двор, повелев зарубить. Останки гонцов побросали в ладью и оттолкнуть её около поворота Днепра, чтобы лодка пристала к левому берегу, где стояли монголы.

Субудей рассвирепел, глядя на то, что осталось от нукеров. А Чиркудай сказал мертвым голосом:

– Они не просто убили, они пролили кровь наших братьев без боя, во время переговоров. За это им не может быть прощения.

Решили, уничтожить любое войско, которое посмеет переправиться на левый берег Днепра.

Белобров тайно радовался. А осторожный Плоскиня, испугался.

Нукеры пасли коней на левом низком берегу Днепра, ожидая начала переправы русичей с правого высокого берега. Иногда подъезжали к воде и с любопытством рассматривали большой город с возвышающимися над домами маковками блестевших золотом молельных домов.

Однако русичи лишь ходили по далекому правому берегу и грозили кулаками, но не переправлялись. Князья совещались до ругани, не решаясь начать войну. Спорили, кому править, кому быть старшим.

Но с каждым днем на Киевском берегу скапливалось всё больше дружинников, и смердов, которые кричали что-то злое через Днепр, и угрожающе размахивали оружием. Наконец к Субудею и Чиркудаю тайно прибыл один из бродников и сказал, что три сильнейших князя Руси: Мстислав Удатный из Галича, Мстислав Киевский и Мстислав Черниговский, наконец-то взяли верх и уговорили остальных прогнать поганых гогов-могогов подальше в степь. Они решились защитить их друзей куманов-половцев от дикарей в мохнатых шапках, приехавших невесть откуда, на обросших густой шерстью дьявольских конях.

– А князёк из Козельска, так тот кричал с пеной у рта, что, мол, этих поганых басурман нужно уничтожить полностью и чтобы духу их больше около Руси не было! Предлагал идти следом за вами в степь, к вашим кибиткам и уничтожить всех ваших жен и детей. А хана Чиногиза посадить на кол, или сделать ему размычку, привязав его ноги к двум согнутым до земли деревьям. Этот князёк, вместе с дружинниками, рубил ваших послов. Другие не захотели марать оружие, – завершил рассказ бродник.

– Где они решили переправляться через Днепр? – спросил у лазутчика Чиркудай.

– Говорили, что нужно переплыть на ладьях прямо здесь и сразу же напасть на вас, и гнать до самого вашего дома.