Схватив убитого за отворот кафтана, бегом потащил тело в кусты. Заволок в плотный бамбук, бросил, и побежал за другим, потом за третьим. При этом, не забывая каждому делать удар в сердце. Кони стали успокаиваться. Чиркудай поймал их без труда. Это были злые животные, но не такие, как монголки.

Ведя их за уздцы, он на ходу заметал гутулами следы падений тел на дороге и пятнышки крови. Поднявшись немного в гору, привязал коней к дереву, так, чтобы не было видно с дороги, сбежал вниз, прихватил лук со стрелами, и вернулся к трупам.

Чиркудай запыхался от такого темпа, но не стал отдыхать: сломал окровавленные стрелы, торчавшие из тел, и вырвал их обломки из трупов. Перевернул убитых и обшарил. У чжурчженя нашел несколько листов рисовой бумаги с иероглифами и мешочек с серебром. У его сопровождающих, лишь мешочки с круглыми катышами вареного риса.

Услышав топот копыт, он притаился, нырнув в бамбук. Вздымая пыль, по дороге промчались двое на конях, но ничего не заметили. Чиркудай вздохнул с облегчением. И вновь пришлось прятаться. Слуги пронесли толстого китайца в паланкине. На какое-то время дорога освободилась.

Чиркудай нашел канавку на склоне и оттащил трупы туда. Подошел к привязанным коням, но трогать их не стал, оставил. Хотя ему было нехорошо от того, что животные будут мучиться на привязи, но он знал – они через несколько часов оборвут удила и спустятся вниз.

Задыхаясь от подъема, быстро побежал наверх, сквозь кусты. От усталости и перенапряжения глаза застилал красный туман. Но он без остановок добрался до седловины хребта и увидел на поляне второго сотника, который пытался поднять убитого товарища на коня. Подойдя к своему нукеру, Чиркудай, отодвинул его плечом, не в силах вымолвить ни слова. Сотник ни о чем не спрашивал, видя, как замучен его командир.

Несколько раз, глубоко вздохнув, Чиркудай кивнул головой и коротко сказал:

– Все в порядке, – натужился, и забросил мёртвого товарища поперёк коня. Спрятал лук и стрелы в хурджун, прикрыл их сверху кожаным мешком. Заметив, что сотник не может забраться на коня, подошел, подставил под его колено руки. Сотник слабо улыбнулся, чувствуя неудобство. Но помощь принял. Оказавшись в седле, нукер хотел взять повод коня с убитым. Но Чиркудай отрицательно качнул головой, и сам взялся за узду, спросив нукера:

– Где разбойники?

– Я их оттащил в сторону и завалил ветками, – с трудом прохрипел сотник, хватаясь за бок.

– Хорошо, – похвалил Чиркудай, и посмотрев на перекосившегося в седле товарища, поинтересовался: – Ехать сможешь?

– Смогу, – с трудом произнес сотник и тронулся вслед за конем с телом товарища, которого держал за повод Чиркудай.

Чиркудай знал, что на открытом пространстве, от невысокого леса до стоянки, их могут заметить местные жители. И ломал голову: как ему поступить – сделать рывок, или затаиться до темноты. Он не забывал, что у него на руках был раненый нукер и, убитый. Ждать целый день, не мог, так как понимал, что отвечает за них, за себя и за бумаги, взятые у чжурчженя.

Преодолев небольшой перевал, разглядел с вершины последней сопки опушку и долину в сизой дымке, которая образовалась от дыма костров. До лагеря оставалось проехать три версты.

Подкравшись к окраине леса, Чиркудай учуял чьё-то присутствие. Резко дернув узду, он направил коня в заросли кустарника. Но, убравшись с тропинки, неожиданно налетел на засаду из десяти спешившихся всадников в меркитской одежде. Чиркудай перевёл дух – это были свои.

Подбежал десятник и, ни слова не говоря, сразу всё поняв, взял уздечку у Чиркудая, и повёл коня с убитым воином.

– Сколько вас? – негромко спросил Чиркудай.

– Двадцать, – быстро ответил десятник. – Второй отряд стоит по ту сторону тропинки.

– Позови их, – приказал Чиркудай.

Десятник крикнул, подражая какой-то птице. И тут же через тропку к ним стали перебегать воины, ведя за собой коней.

– Окружите нас плотным кольцом, – распорядился Чиркудай, – чтобы ни один китаец не увидел раненого и убитого.

Нукеры вскочили на коней и, плотно обступив их, выбрались из леса. Под таким конвоем они доехали до временных юрт.

Их ждал Субудей, со старшим купцом и несколькими командирами. Посмотрев другу в глаза, Субудей понял, что операция прошла хорошо. Чиркудай соскочил с коня и молча протянул ему три листа рисовой бумаги с иероглифами. Взяв документы, Субудей тут же отдал приказ:

– Срочно поставьте верблюдов вокруг лагеря, – старший купец сорвался с места и стал тихо, но свирепо покрикивать на погонщиков, которые бросились поднимать сонно жующих жвачку животных.

Постояв около убитого, Субудей распорядился.

– Хограй, возьми десять нукеров и выкопай могилу посреди стоянки. Быстро!

Сотник молнией сорвался с места, негромко отдавая приказания засуетившимся воинам.

– Как себя чувствуешь? – поинтересовался Субудей у друга.

– Устал, – пробормотал Чиркудай, добавив: – Раненого – в повозку.

Их слушали стоявшие неподалеку командиры. Субудей только взглянул в их сторону блестящим глазом, и командиры сорвались с места, подхватили раненного товарища и повели его к арбе.

– Ты, тоже иди. Ложись в повозку, – сказал Субудей. – Мы тут без тебя справимся, – посмотрел, на яростно копающих могилу в центре лагеря нукеров, на загородивших стоянку от чужих глаз верблюдов, и заключил: – Снимемся сразу, как похороним. Кидань об этом не узнает. Наверное, вторую половину карты мы не получим.

Чиркудай устало кивнул головой и пошел к арбам, в которые уже запрягали верблюдов. Пройдя несколько шагов, он повернулся к Субудею, и вяло сказал:

– Нам нужно выбраться отсюда.

– Выберемся, – уверенно произнёс Субудей и захромал к могиле.

Чиркудай зарылся в рисовую солому на повозке и моментально уснул. Он не почувствовал, как арба противно заскрипела и поскакала огромными колесами по выбоинам дороги, ведущей к Великой стене.

Проснулся от тряски и сразу вспомнил, что произошло. Чиркудай не умел раскачиваться и нежиться в постели: просыпался сразу, моментально осознавая всё. Только сейчас он обратил на это внимание, и немного удивился. Раньше ничего не замечал: лег – уснул, проснулся – встал. Вот и всё.

Высунувшись из соломы, Чиркудай определил, что небо стало темнеть. Разглядев невдалеке сотника в окружении нукеров, махнул рукой. Командир его понял: коня нойону! – и подъехал к нему.

– Где Субудей? – поинтересовался Чиркудай.

– Он отстал от каравана, – сообщил сотник. – Кого-то ждет.

Чиркудай прямо с арбы вскочил в седло своего Грома, и поехал в сторону от шумных арб, оправиться, показав жестом, что его сопровождать не надо. Сотник понял командующего, но все время держал его в поле зрения.

Когда хвост каравана прошел мимо, Чиркудай выехал на дорогу. К нему тут же подлетела его личная десятка и встала сзади.

– Веди к Субудею, – приказал Чиркудай десятнику. Нукер поддал пятками своему коню под живот и поскакал назад, туда, откуда они пришли. Чиркудай порысил следом.

Версты через две, за округлым холмом, они наткнулись на группу всадников. В одном из них, в уплотнившейся вечерней тьме, Чиркудай узнал Субудея. Подъехав к другу, он рассмотрел ещё и древнего старика с миниатюрным мальчиком. Китайцы стояли у обочины дороги и о чём-то переговаривались между собой по-киданьски. Субудей кивнул головой Чиркудаю и перевел взгляд на продолжающих возбужденно болтать китайцев.

– Кто такие? – негромко спросил Чиркудай.

– Мне кажется, что они от того разведчика, – задумчиво сказал Субудей. – Но спорят друг с другом о нас. Не знают, кто мы.

– А ты сойди с коня, – посоветовал Чиркудай, – они, очевидно, знают, что ты был ранен. А на коне, да ещё в темноте... Ничего не видно.

Субудей подумал и согласился: