– Я уже послал в обход две тысячи для того, чтобы они загородили сбежавшим китайцам путь назад, – стал докладывать Мухали, вертясь на возбужденном коне перед командирами. – А ещё, послал две тысячи, взять обоз и убить охранников.

Темуджин согласно покивал головой, и посмотрев на невозмутимого Бай Ли, сказал:

– Китайцы – твои. Можешь делать с ними всё, что хочешь, – помедлив, добавил: – Спроси, не идёт ли подготовка в империи к войне с нами?

Бай Ли посмотрел на Темуджина, и глухо проговорил:

– И ещё, кроме этого, я спрошу у них: не знают ли они, кто погубил Его Высочество и моего отца?

– Спроси, – тяжело вздохнув, согласился Темуджин.

Бай Ли съехал с холма к пленникам. Он показал воинам рукой, куда они должны были оттащить чжурчженей. Нукеры знали Бай Ли, но не повиновались его приказу, посматривая на Мухали.

– Распорядись, – бросил Темуджин, взглянув на Мухали, показывая рукой в сторону сотни. Развернувшись, Чингизхан поехал вниз, к войску, куда уже умчались возбужденные тысячники.

Мухали сразу всё понял и, приказывающе, махнул рукой, в сторону Бай Ли. Раздалась звонкая трель свистка сотника, и нукеры дружно потащили пленных в лощинку, куда уже подъезжали воины из китайского полка.

Отъехав всего за сотню шагов от сопки вслед за Темуджином вместе с другими командирами, Чиркудай услышал дикие крики людей. Он понял, что Бай Ли выворачивает китайцев наизнанку. Он заметил, как Темуджин покосился в сторону криков, и хищно дернул уголком губ.

К вечеру установили потери: у Мухали погибло семь человек, ранено – пятьдесят два. Почти все тридцать тысяч чжурчженей были убиты. Вскоре прилетел гонец из степи, доложив Чингизхану, что обоз взят, а между местом боя и Великой стеной поймали и убили восемьдесят два чжурчженя. Из восьмидесяти двух, пятнадцать были на конях, а шестьдесят семь пеших.

Темуджин был доволен: в империи не подозревали об уничтожении карательного корпуса. Вторжение будет неожиданным.

Через три дня, ложные караваны, приданные туменам, подошли к Великой стене. Каждый караван к указанным Чингизханом воротам. Нукеры, переодетые в купцов, без труда перебили охрану, и тумены, перестроившись в сотни, вторглись в империю.

Чиркудай стремительно двигался со своим туменом на левом фланге монгольского войска. Натолкнувшись на небольшое пограничное селение, он без колебаний велел уничтожить всех. Думая: чем позже власти и император узнают об их появлении, тем лучше.

Вечером Чиркудай получил известие от Темуджина о том, что Тохучар взял своим туменом небольшую крепость У-ша, Субудей тоже уничтожил два крестьянских селения. Остальные, шли по безлюдной местности. И ещё, он получил указание Чингизхана – не горячиться, но и не медлить.

Чиркудай понимал, что о вторжении монголов в империю уже известно в столице. Но он не торопился. Не хотел нарваться на превосходящие по численности силы китайцев. И если солдаты противника обучены лучше его тумена, то... всё войско Чингизхана могло лечь на окраине империи костьми. Тогда Монголия останется беззащитной от любой агрессии.

Чиркудай знал – чжурчжени не дураки. Они должны выставить засады для уничтожения банд, так их называли пленные командиры корпуса, которых допрашивал Бай Ли. Чиркудаю было обидно за себя, за своих нукеров, но одновременно, то, что их не признавали войском, было на руку.

Чиркудай разослал разведку во все стороны. Для этого он использовал триста нукеров. Но пока все было тихо. Возможно, противник выжидал. Но, может быть, Чиркудай старался даже не думать об этом, боясь сглазить, быть может у чжурчженей началась паника. Последний вариант устраивал монголов больше всего.

И только через четыре дня осторожного продвижения и уничтожения по пути мелких поселений, пришел приказ от Темуджина: немедленно прибыть со всем туменом к реке, Хо. Там формировались несколько корпусов чжурчженей. Чиркудай посмотрел на карту, копию которой изготовили не только для него, но и для всех туменных, научив, как её понимать и, подняв тумен по тревоге, ринулся к реке.

Поздно вечером передовые разъезды доложили, что они вышли на соединение с туменами Субудей-богатура и Тохучар-нойона. Прилетел гонец от Темуджина с требованием – явиться к нему. Оставив девять тысяч у реки, Чиркудай, в сопровождении охранной тысячи, примчался в ставку Чингизхана, где встретил своих друзей.

Тохучар обрадовался встрече и потерся щекой о лицо Чиркудая и Субудея. Обменявшись новостями, они вошли в походный шатер хана. Там были три молодых командира и Бай Ли. Темуджин жестом пригласил друзей сесть, продолжая негромкий разговор с одним из командиров. Закончив с ним, Чингизхан помолчал с угрюмым видом, поднял голову и озабоченно посмотрел на соратников.

– Немного выше по течению реки чжурчжени собрали восемьдесят тысяч солдат, – начал он: – Из них пятнадцать тысяч – всадники. Остальные пехотинцы. Восемь туменов во главе с Джучи, я послал на восток, к Жёлтому морю. Там они должны взять три города. Два тумена, я держу в резерве, два послал на юг. А ваши три, должны разгромить эти восемьдесят тысяч. Подумайте, как сможете это сделать, и действуйте. Сражение проводите сами. Мне не обязательно докладывать, что надумаете. Но если будет тяжело – срочно сообщайте! Все-таки – их восемьдесят тысяч, а у вас – тридцать, – Темуджин устало усмехнулся и, посмотрев на друзей, добавил: – Я верю в вас.

– Мало, – недовольно покачал головой Бай Ли. – У противника большое превосходство.

Темуджин покрутил кончик седеющей бороды и тихо произнес:

– Мы уже говорили об этом с тобой. Я не буду ждать благоприятных обстоятельств. Нужно действовать сейчас, – и, взглянув на туменных, коротко приказал: – Действуйте.

Друзья вышли из шатра, и Субудей предложил:

– Поехали ко мне. Всем разведчикам прикажем, чтобы приезжали с донесениями в мой тумен. Нужно много думать.

Они пошли к окраине лагеря между небольших костров, не обращая внимания на караульных, вытягивающихся в струнку при их приближении.

Тохучар вздохнул и сообщил:

– Мне кое-что донесли. Это самое войско чжурчженей хочет напасть на лагерь Темуджина через два дня.

– Нужно их заставить напасть на нас завтра, – пробурчал Субудей. – Нельзя дать им возможность организоваться.

– Правильно, – поддержал друга Тохучар и взглянул на Чиркудая. – А ты как думаешь?

Чиркудай поколебался и предложил:

– Мне кажется, что их можно подразнить и оттянуть на выгодное для нас место.

– Согласен, – откликнулся Субудей. – Сейчас мы посмотрим по карте, где это место.

В темноте, в сопровождении трех охранных тысяч, они прискакали в лагерь Субудея.

В походной юрте Субудея Чиркудай увидел маленькую китаянку, с которой его друг решил не расставаться даже в походах. Тохучар удивленно поднял брови, но ничего не сказал, приняв от спутницы Субудея, чашку с горячим чаем. Чиркудай позавидовал другу. Но брать с собой Сочигель на войну, он не решился. Тем более что Анвара не с кем было оставить: Хоахчин умерла.

В притолоку постучали, и тысячник охраны доложил, что прибыли разведчики. Субудей приказал трем десятникам войти в юрту и доложить результаты. В дверной проем ввалились три дюжих молодца, насквозь пропахших конским потом. Их халаты были испачканных грязью. Они кратко рассказали то, что видели. Оказывается, чжурчжени не спали и ночью, комплектуя отряды и полки, в десяти верстах от них.

– Наверняка поняли, что мы не банда, – сделал вывод Тохучар, выслушав разведчиков.

Субудей позвал тысячника, и велел усилить наблюдение за китайцами, предупредив, что будет каждые два часа ждать новостей. Молодой командир, бесшабашно сверкнул зубами, и убежал.

Субудей полез в хурджун, что-то разыскивая. Но его опередила китаянка, вытащив из мешка шахматы. Субудей раскрыл доску, и стал расставлять фигуры, вопросительно взглянув на Чиркудай. Тот молча кивнул головой. Тохучар, нетерпеливо дергая губами, нашел карту Субудея, разложил её на кошмах, и, подтащив поближе китайский фонарь, принялся изучать рисунок местности.