Способность ходить и разговаривать, пребывая в то же время в глубоком сне, настолько поражала людей, что гипноз на протяжении многих веков неизменно относили к явлениям чудесным. Уже не одно тысячелетие, например, к гипнотическим эффектам прибегают индийские йоги. И до сих пор они восхищают нас способностью приводить себя в состояние «нирваны» (в переводе с санскрита значит «исчезновение», «потухание»). А вот картина не столь уж далекого прошлого.
…Стойбище чукчей. К местному шаману (знахарю, колдуну) только что доставили молодого охотника, покалеченного медведем. В схватке со зверем парень потерял много крови, и теперь никто уже не надеется, что он будет жить.
Осмотрев больного, шаман удаляется, чтобы подготовиться к решающему обряду. Затем в одежде, разукрашенной подвесками, бляхами, изображениями различных птиц и зверей, предстает перед соплеменниками. На лице его — маска, в руках — бубен и колокольчик. И начинается таинственное действо, лечение больного.
Шаман многократно повторяет одни и те же слова и. фразы, призывает в подмогу «духов-помощников». угрожает «злым духам». Заклинания сопровождаются ритмическими ударами в бубен; в чуме стелется дым каких-то курений. Все сильнее и сильнее гремит бубен, все быстрее пляска шамана. Наконец его завывания, бормотания, прыжки, метания, а также ядовитый дым делают свое дело: все, кто присутствует в чуме, одурманены происходящим. Им уже слышатся голоса злых и добрых духов. А сам лицедей, доведя себя до исступления, поражает зрителей тем, что без всякого вреда для себя колется ножом, берет руками раскаленные угли из костра.
С особым вниманием и надеждой следит за действиями целителя сам больной. Он так жаждет стать здоровым! Постепенно все внешние раздражители, кроме голоса шамана, перестают доходить до его сознания. Юноша впадает в гипнотический полусон, в котором речь шамана воспринимается особенно остро, глубоко западает в сознание. Выкрики о бегстве и поражении «духов зла», о победе «духов-помощников» звучат для больного желанной вестью о выздоровлении. Боли, которые изнуряли тело, куда-то уходят, отступают. Он уже чувствует свою силу, видит себя снова на охоте.
И вот результат: к концу обряда у некоторых особо, впечатлительных людей действительно наступило улучшение. А те, кто присутствовал при этом, восторженно разносили по стойбищам изрядно сдобренную фантазиями историю об удивительном исцелении. Они ведь не ведали о том, что шаман таким образом помог лишь единицам, а навредил сотням людей…
Во все времена гипноз использовался всякого рода авантюристами. В России таким был «друг» семьи Николая II — Григорий Распутин, который несомненно был, незаурядным гипнотизером. Гипнотическим Даром обладал и известный в Европе XVII века авантюрист граф Калиостро (подлинное его имя Джузеппе Бальзамо). О якобы творимых им чудесах ходили легенды. Между тем все объяснялось одним. «Калиостро, — пишет в своей книге «Пророки и чудотворцы» профессор В. Е. Рожнов, широко использовал гипноз и связанные с ним явления. Про его выступления можно сказать, что они являли собой наглядный пример того, как использовался гипноз в роли «… мистики и шарлатанства».
В наше время заниматься гипнозом разрешается только врачам. Потому что те, кто не имеет медицинского образования и специальной подготовки, могут такими своими действиями причинить человеку вред. Известно немало фактов, когда людей, усыпленных самодеятельными гипнотизерами, с трудом приводили в сознание. В XVIII веке завесу тайны над гипнозом приоткрыл, сам того не ведая, австрийский врач Ф. Месмер. Он прославился тем, что лечил своих пациентов «наложением магнитов»: сажал их в ванны, оснащенные большими магнитами, после чего некоторые выздоравливали. Сам врач объяснял это действием особой «магнетической жидкости». Когда его деятельность расследовала Парижская Академия Наук, ученые записали: «Ничто не доказывает существования животно-магнетической жидкости, следовательно, это несуществующее вещество не может приносить пользы».
Однако Месмер так и умер в убеждении, что эта жидкость существует. Правда, он уже видел, что иной раз приходившие к нему больные исцелялись и без магнитов. Облегчение и выздоровление наступало после того, как он посмотрит на человека и поговорит с ним о болезни. Более того, неоднократно случалось, что, побывав у «великого лекаря», оглохшие или потерявшие голос люди как по мановению волшебной палочки обретали и голос и слух, хотя и не подвергались действию магнитов. В чем дело?
Поразмыслив, Месмер решил, что не магниты, а сам он — вместилище целительного «животного магнетизма». Передавая его другим, помогает им бороться с болезнью… У Месмера было много учеников и последователей. Одному из них выпало на долю случайное открытие. Впрочем, «открыл» он то, что знали в свое время жрецы Ассирии и Вавилона. Занимаясь магнетическим лечением, врач столкнулся с невиданным явлением. Обычно больные с ослабленной психикой реагировали на лечение судорогами, конвульсиями, порой даже истерическими припадками. А тут… Молодой парень вдруг мирно засыпает, когда его гладят рукой. Испуганный лекарь пытается расшевелить человека, но тщетно — тот продолжает спать. А затем внезапно, когда лекарь строго приказывает встать, больной поднимается, делает несколько шагов, но с закрытыми глазами. Несмотря на сомкнутые веки, пациент держится совершенно как наяву, и в то же время сон продолжается. Смущенный врач пытается говорить с ним, задает вопросы. Тот отвечает вполне разумно и ясно. Опыт повторяют с другими. И у них удается вызвать такое же состояние. Но удовлетворительного объяснения этому дано не было.
Дальнейшее изучение гипнотических явлений связано с именем английского хирурга Д. Брэда. Надо заметить, что он весьма скептически относился к магнетизму Месмера и его последователей. Однажды, намереваясь разоблачить швейцарского «магнетизера» Лафонтена, Брэд убедился в подлинности демонстрируемых тем гипнотических явлений и начал изучать их. Англичанин первым в новое время стал пользоваться гипнозом для обезболивания при хирургических операциях, убедился также, что этот метод наиболее действен при лечении различных нервных заболеваний, особенно истерических расстройств — параличей, психогенной глухоты, слепоты и немоты.
Потребовались, однако, еще усилия других ученых, чтобы дать материалистическое толкование этому интереснейшему состоянию нашей психики. Многое здесь сделали В. М. Бехтерев и И. П. Павлов. Они показали, что в гипнотическом сне нет ничего сверхъестественного, хотя он и отличается от обычного. В чем это отличие?
При глубоком естественном сне человек невосприимчив к тому, что происходит вокруг. Погруженный в глубокий гипноз, он также не реагирует на посторонние внешние раздражения, не отвечает на вопросы присутствующих, но при этом восприимчив ко всему, что относится к врачу-гипнотизеру — слышит его голос, ему одному отвечает, выполняет его команды. Более того, каждое слово врача вызывает в его сознании яркие представления, которые могут переходить в галлюцинации. Человеку под гипнозом можно, допустим, внушить, что в доме пожар, и он «увидит» бушующее пламя.
Таким образом, можно сказать, что гипноз — это одновременно и сон, и внушение. Причем факты говорят о том, что гипнотическое состояние обостряет восприимчивость к раздражениям, лежащим ниже порога восприимчивости человека, находящегося в состоянии бодрствования.
До наших дней сохранилось ложное, но широко распространенное мнение о значении цвета глаза гипнотизера. Между тем в ходе сеанса можно даже не смотреть ему в глаза. Достаточно сосредоточить взгляд на каком-то блестящем предмете. Нервные клетки, «отвечающие» за зрение, утомляются, и в мозгу возникает процесс охранительного торможения. Он распространяется по коре больших полушарий и вызывает гипнотический сон. В основе гипнотического состояния — торможение большинства клеток головного мозга и сохранение бодрствующего участка в коре, через который поддерживается связь врача с пациентом. Такие участки — «сторожевые пункты» — сохраняются и при обычном сне. Как бы ни был он глубок, отдельные клетки мозга не прекращают своей работы. Через них организм продолжает осуществлять какую-то связь с окружающей средой. «Сторожевые пункты» реагируют на те сигналы, которые «нельзя просыпать».
