— Мы склонны считать, — произнес Белун, когда Зарема окончила свой рассказ, — что коронованная красавица — одно из воплощений Черного Злыдня. Причем сила, которой она владеет, значительно превосходит силу Триглава.

— Что до меня… — промолвила волшебница в нерешительности. — То есть я не могу утверждать наверное… Да и никто из нас пока не может, мы еще очень мало знаем. Но мне кажется, что она — воплощение не только Злыдня, в ней есть и другое начало. Может быть, даже человеческое.

Белун с сомнением повел бровью, однако не пожелал затевать бездоказательный спор.

— Как бы то ни было, сила ее велика, — подвел он итог. — Мы должны быть готовы ко всяким неожиданностям. И через пару недель ни на мгновение не прерывать мысленной связи друг с другом.

— Через пару недель? — удивился Гвидор. — Почему ты определил именно этот срок?

— Владигор еще в Ильмере. Хотя погребение князя Дометия уже состоялось, Владигор до истечения сорока дней должен находиться вместе с князьями Изотом и Калином подле осиротевшей Бажены. Затем он якобы примет приглашение вождя берендов Грыма Отважного погостить у него. На деле же переправится через Аракос (или посуху перейдет, если река через две недели совсем обмелеет) и направится в глубь Этверской пустыни.

— Задумано неплохо, — кивнул Борислав.

— Но почему Владигор? — нахмурился Алатыр. — Не спорю, он отважный витязь и его заслуги ни у кого из нас не вызывают сомнений, но по силам ли человеку пуститься навстречу неведомой опасности и, возможно, вступить в единоборство с тем, о ком мы и сами ничего не знаем? Куда целесообразней послать туда одного из нас.

— Тебя, к примеру, — хмыкнул Гвидор.

— Хотя бы меня! — Алатыр с вызовом тряхнул кудрявой головой. — Я уверен, что справлюсь, риску было бы куда меньше.

— Увы, Алатыр, — мягко возразил Белун, памятуя и сожалея о своей недавней резкости по отношению к юному чародею, — риску было бы куда больше. И я постараюсь объяснить тебе почему. Во-первых, Владигор не обычный человек, он посвящен в Стражи Времени, и не кем-нибудь, а Перуном. Посвященные живут во многих мирах, по-разному их называют: Стражами, Хранителями… Именно они своими делами, своей властью, творчеством заставляют вращаться колесо Истории. В них воплощается единение физических и духовных составляющих каждой эпохи. От их поступков и даже помыслов зависят судьбы народов. Если Владигор перед лицом опасности будет пребывать в бездействии, это отразится на будущности остальных людей, и не только синегорцев. Согласись, судьба их будет незавидна!

— Да уж! — покачал головой Добран.

— Во-вторых, — продолжал верховный чародей, — никому из нас нельзя пытаться в одиночку противостоять силе, что прячется под покровом Злой Мглы. Это равносильно самоуничтожению. Зарема чуть было не поплатилась жизнью за свою неосторожную попытку, а ведь она — не в обиду тебе, мой Алатыр, будет сказано — не уступит тебе ни в опыте, ни в умении.

— Мягко еще сказано, — поддакнул Сувор раскатистым своим басом.

Алатыр оценил деликатность верховного чародея, но так хотелось ему что-либо самому предпринять, что и логические доводы Белуна не смогли окончательно его убедить.

— Ну хорошо, раз в одиночку нельзя, давайте отправимся туда вместе!

— В-третьих, — вздохнул Белун, — мы не имеем права так рисковать. Кто может поручиться, что враг не ждет от нас именно этого и что все мы не попадем в заранее расставленную ловушку? Наша гибель лишит защиты многие тысячи людей. И потом, не забывай, что мы все еще говорим о Злой Мгле над Этверской пустыней. Но она и над Рифейскими горами тоже. Что если первый удар будет нанесен оттуда?.. Вот почему мы должны остаться здесь, забыть о наших разногласиях и не совершать необдуманных действий.

Алатыр хотел что-то возразить, привстал со скамьи, но, махнув рукой, снова сел и уставился перед собой. Вместо него встал Гвидор:

— Если я верно понял, верховный чародей посылает синегорского князя биться со Злыднем в образе некой красотки. Нам лишь остается ждать, что из этого выйдет.

— Что означает твой заносчивый тон, Гвидор? — вскинула брови Зарема. — Владигору надлежит выманить врага из его логова, по возможности уклоняясь от прямого единоборства.

— По возможности!.. — засмеялся тот. — А если у него не будет такой возможности? Владигор, называйте его хоть Стражем, хоть кем-нибудь еще, всего лишь простой смертный. Или я не прав?

Зарема открыла было рот, но Белун жестом остановил ее.

— Да, ты прав, — сказал он, — Владигор смертен, как смертны и мы, чародеи, даже если и длится наш век иногда дольше людского. Но порою волшебные чары бессильны там, где требуется человеческое мужество, чистота помыслов и добросердие.

— Это все слова, — поморщился Гвидор, — ничего не значащие слова. Все это не по мне.

— К чему ты клонишь? — не выдержал Алатыр.

— К тому, что Владигор не сможет того, что смогу я. И я намерен это доказать. А что касается красоток… — Он усмехнулся и покрутил свой ухоженный ус. — Хочешь, пойдем вместе?

Алатыр удивленно взглянул на него и покачал головой:

— Я вспомнил Радигоста. Когда-то он был моим наставником, и я считал его лучшим среди чародеев. Но потом и он стал думать так же. В последний раз, здесь же, в Белом Замке, в этом же зале, он говорил другими словами о том, о чем сейчас говоришь ты. Гордыня тобой движет, Гвидор! Опомнись!

— Ну вот, — сказал тот с пренебрежением, — ты читаешь назидания совсем как Белун. Прощай! Прощайте все, я ухожу ненадолго. Надеюсь, что, когда я вернусь, у вас будет не такой унылый вид!

Он засмеялся и легкой походкой вышел из зала.

Все подавленно молчали, избегая смотреть друг на друга. К стыду за поведение собрата примешивалась тревога за его жизнь, и трудно было определить, какое из чувств преобладает.

— Как это он некстати, — вздохнул седобородый Добран.

— Его было не удержать… — пробормотал Алатыр, и Белун взглянул на него с благодарностью: все-таки юный чародей не обманул его надежд.

— Не вини себя, Алатыр, — обратилась к нему Зарема. — Даже все вместе мы не смогли бы удержать Гвидора. Он давно уже все решил. Признаюсь, я даже не ожидала, что он примет наше приглашение, покинув свой Золотой Замок, искусственное голубое озеро и роскошь, с которой Гвидор так свыкся. Уже давно он не вникает в общие наши заботы и занят исключительно одним собой. Даже если бы он остался, кто знает, смогли бы мы составить Магическое Кольцо? Ведь оно требует единства наших помыслов.

Борислав с недоумением пожал плечами:

— Магическое Кольцо? Уж не хочешь ли ты замкнуть магическими ключами Рифейские горы или Этверскую пустыню? Полно, Зарема, наши возможности не безграничны.

— Меня беспокоит луч, исходящий из глубины Заморочного леса, — пояснила волшебница. — Нужно пресечь утечку животворящей энергии.

— Однажды мы уже замыкали Заморочный лес, — поддержал волшебницу Белун. — Сделаем это вторично. Во всяком случае вреда от этого не будет.

Чародеи вышли из-за стола и встали в круг, вытянув вперед руки и сцепившись мизинцами.

«Какой срок мы определим действию наших чар?» — мысленно спросила Зарема.

«Года, думаю, достаточно», — ответил Белун, и все кивнули в знак согласия.

Верховный чародей произнес короткое заклинание. Пламя в очаге дрогнуло, будто от внезапного сквозняка. Чародеи опустили руки. С этой секунды ни одно живое существо не могло больше ни войти в Заморочный лес, ни выйти из него. И оттого, что свершилось первое, пусть и незначительное защитное действие, все почувствовали себя спокойней и уверенней.

Дверь распахнулась, и в зал быстро вошел Филимон. Увидев чародеев, он слегка растерялся, не зная, кого приветствовать первым, и поклонился всем сразу:

— Так и думал, что у вас синклит. Внизу с Гвидором столкнулся. Веселый такой!

Он повернулся, чтобы уйти, но Белун остановил его:

— Ты кстати прибыл. Расскажи нам все, что там произошло на Чурань-реке?