«Борьба», № 19-20,25 октября 1931 г.

Прошло уже много времени с тех пор, когда передовая социалистическая интеллигенция формулировала в более-менее определенных формах цели исторической борьбы пролетариата с буржуазией и когда пролетариат, приняв эту формулировку интеллигенции без поправок, вступил под ее руководительством в эту борьбу. То был своего рода триумф для интеллигенции, желавшей вести пролетариат к полному освобождению от буржуазии через разрушение буржуазного государства и власти и создание на их место пролетарского государства и пролетарской власти.

На этом пути естественно никто - ни интеллигенция, ни пролетариат, не щадили своих сил и знаний на представление перед широкими человеческими массами всегда того зла, которое творится властью буржуазного государства. Это помогало им развивать и укреплять в массах идеи пролетарской власти. В пролетарском государстве и власти пролетариат - по наговорам своих руководителей - видел сам и старался навязать другим средство для избавления себя от власти буржуазии и водружения свободного равенственного начала во всех житейских взаимоотношениях между людьми. Такое предназначение пролетарской власти нам, анархистам, казалось грубо-ошибочным. И наши товарищи прошедших времен восставали против этого, доказывая все то заблуждение государственников, благодаря которому они делали коренное различие между властью вообще и пролетарской властью, возлагая на эту последнюю чуждую ей миссию.

Социалисты-государственники оставались верны своей властнической школе. Со своей идеей пролетарской власти они вступили в русло еще небывалой по глубине и широте своих социальных требований Великой Русской Революции. И теперь уже нам, анархистам настоящего времени, пришлось с ними спорить против ложного предназначения пролетарской власти. В этом нашем споре мы государственникам доказывали, что всякая власть - будь она буржуазная или пролетарская - одинакова по своим внутренним, от народа скрытым, замыслам порабощать и угнетать человека, разрушать в отдельном человеке, как и в обществе, в целом народе все те лучшие естественные духовные свойства, толкающие их (человека, его общество, целый народ) к свободе и основывающейся на ней солидарности.

Государственники-социалисты возненавидели нас за это еще более. Между тем жизнь и деятельность пролетарской власти в России с каждым лишним годом своего существования и укрепления поддерживали нашу точку зрения о ней. С каждым годом пролетарская власть донага выдавала самое себя в том, что пролетарность ее - это фикция, которую самому пролетариату в первые годы революции заметить трудно было, тем более, когда он сам содействовал ее созданию. Однако то, что пролетарская власть в самом своем зарождении воспитывалась интересами власти вообще, было неоспоримым, и это ей не всегда позволяло умело скрывать свое существо на путях своей практики.

По прошествии ряда лет, ей пришлось самыми своими действиями показать, что ее цели и цели Великой Русской Революции - не одно и то же. Это прошедшие годы лицемерия этой власти не только что не помогли ей подчинить мирным путем цели Революции своим целям, но создали открытые фронты против нее и угрожают смертью. И пролетарской власти пришлось представиться перед Революцией во всей своей наготе и подлости, т. е. она открыла свое внутреннее существо, которое представляет с себя сплошную гнойную язву на теле Революции, при том язву, ядовитые бациллы которой несут смерть и разрушение для всех без исключения, кто дерзает без санкции пролетарской власти быть самостоятельным, свободно и независимо думающим о судьбах революции, о завоевании ею свободы своей и других, о том грандиозном строительстве нового свободного общества тружеников, которое может быть построено только тружениками у себя на местах, самостоятельно, без опеки власти.

Спрашивается: почему все это так случилось? Ведь по Марксу и Ленину пролетарская власть не должна быть похожа ни в чем на власть буржуазии, а тем более, не должна родниться с нею? Не виновна ли за это и известная часть передового пролетариата?

Многие анархисты склонны утверждать, что пролетариат здесь не причем, его, дескать, обманула социалистическая интеллигентская каста, которая в силу целого ряда число исторических явлений и логике неизбежных государственных преобразований стремится в этом процессе заменить власть буржуазии своею и которая старается руководить борьбою пролетариата против буржуазно-капиталистического мира.

По-моему, это утверждение не совсем точно и звучит несколько пристрастно. Русская Революция, нашедшая свое завершение, к великому сожалению, в создании пролетарской власти под водительством социал-демократической большевистской партии развертывает перед нами несравненно полнее и объективнее данные об этом. А опыт Революции иллюстрирует перед нами неопровержимые факты о том, что пролетариат во время революции не был единым. Городская часть пролетариата в целом ряде городов, низвергая общего классового врага - буржуазию по городам, первое время колебалась в выборе между путями февральской и октябрьской революции. И лишь через известный промежуток времени, после чисто военной победы октября над февралем известная часть городского пролетариата заметно начала сливаться с частью своих братьев - прямых участников в октябрьских достижениях. И вскоре слившаяся пролетарская часть по городам забыла о прямой непосредственной защите этих достижений, а заодно с властнической партией поспешила максимум проявить своей любви к своим классовым политическим, экономическим и правовым привилегиям. От чрезмерной любви к своим классовым привилегиям в этой части пролетариата загорелась такая же чрезмерная любовь к своему пролетарски-классовому государству.

Социал-демократическая большевистская партия его в этом целиком поддерживала. На путях к созданию классового пролетарского государства и в самом государстве для этой партии открывалась арена для полного выявления своих сил в делах применения своей программы в открытой практической революционной борьбе пролетариата, так как в этом заключались возможности для этой партии полностью подчинить себе пролетариат и захватить его именем государственную власть в свои руки. На этом пути социал-демократическая большевистская партия превратилась в партию коммунистов-большевиков. Она не стеснялась в злостной демагогии, не брезговала средствами, если ей трудно было, она воровала чужие программы и, апеллируя ими к революционному пролетариату, обещая ему во всем лишь свою помощь, но шла к своей цели. В этом партия эта проявила поистине полностью исторические чаяния интеллигентской касты - заменить буржуазную власть своей и властвовать самой во что бы то ни стало. И известная часть пролетариата этому не противилась, наоборот, к действиям партии большевиков-коммунистов она относилась как к своим.

Эта часть пролетариата воспитывалась ведь из поколения в поколение - что пролетариат тогда лишь освободится от эксплуатации и власти буржуазии, когда сумеет разбить буржуазию, разрушить ее государственную организацию и создаст свою пролетарскую. И этот пролетариат пошел за партией большевиков-коммунистов. Вместе с этой партией пролетариат занялся организацией «своей» пролетарской власти и построением своего классового государства.

Самый путь, да и средства их быстро сделали с них таких же, как и низвергнутая буржуазия наглых невежд-властелинов, которым, чтобы закрепить свое господство в революционной стране над народом и революцией, понадобилось жестокое насилие.

Само собою разумеется, что партийной интеллигентской касте насилие это было присуще, она к нему готовилась долгие годы, и она им упивалась. Пролетариату же - вчерашнему безмолвному рабу - насилие над подобными себе чуждо. Однако, путь классового государства, власти и привилегий соблазнял его на это насилие. В пролетариате, занявшемся построением своего классового государства, насилие это породило, в конце концов, нетерпимость, омерзительное отношение к свободе личности, к свободе слова и печати, к свободе каких бы то ни было революционных организации, расходящихся с наглостью пролетарской власти. Таким образом, известная часть пролетариата под водительством партии большевиков-коммунистов заняла место низвергнутых деспотов-тиранов из буржуазного класса и сделалась сама властелином-деспотом, которому силою вещей пришлось заняться на своем посту гнусным насилием, притом без разбора в отношении левых и правых, маскируя это и подкупившей его партии дело делом защиты революции.