Мне вдруг так страстно захотелось кого-нибудь укусить, что аж десны зачесались! Однако поблизости был только бессовестный, а потому явно невкусный Колобок. Кащея же мне кусать вовсе не улыбалось — только зубы ломать об его кости замшелые, а он меня в отместку возьмет — и превратит в какую-нибудь жабу-кукуморку, ползай потом по болотам, работай электронным комароуловителем. Всего этого я вслух, понятно, произносить не стал, а стал произносить вот что:

— Хотелось бы уточнить насчет Крузенштерна. Меня что, будут учить кузнечному делу?

— Разумеется, нет. Для начала тебя как следует подкуют.

— В смысле — поднатаскают?

— В смысле подкуют. Подковами. А потом — в речку Козематку, к крокозябрам. Так что лучше занятий не пропускать.

— Спасибо. А Змиулан Горынович кто такой?

— О-о-о, брат, — протянул Колобок, — это такой, ну, в общем, такой он…

— О гражданине Видоплясове мы поговорим позже, — прервал коллегу Кащей-бульдожий сын. — Как только позавтракаем.

И вот тут только я понял, до чего же мне жрать охота! До зуда в пятках! До смерти! Согласился бы даже на какую-нибудь чупакабру в собственной повидле. Согласен, звучит отвратно, но, говорят, в некоторых городах Шакья-Саны ими, чупакабрами, то есть, вовсе не прочищают дымоходы, а вполне даже питаются. И успешно, надо сказать!

— Ура, — уныло сказал я. — Давайте есть.

— Не баре, — проворчал Колобок. — Сами дойдете.

И спустя мгновение он исчез.

— Куда это я дойду? — всполошился я. — Я не знаю, куда идти! Помогите! Голодом морят!

— Никто ничем вас не морит, — устало сказал Кащей. — Просто господин Окк у нас несколько неучтив.

— Свинья он, ваш господин Окк, — проворчал я. — Где тут у вас столуются?

— Сюда, пожалуйста, — и Кащей показал куда-то направо, после чего точно так же, как до него Колобок, испарился. Но самое интересное, что следом за ним, не прилагая совершенно никаких усилий, исчез и я. Я это понял, потому что появился совсем в другом месте. А находиться сразу в двух местах еще ни у кого не получалось.

Появился я посреди маленькой забегаловки, расположенной, судя по виду из окошек, где-то в центре какого-то города. Да еще и в час пик: повсюду вокруг меня толкались, толпились, теснились, ругались на чем свет стоит, жаловались на тухлые устрицы и звали матушек-батюшек. Я тоже захотел кого-нибудь позвать на помощь, но по обе стороны от меня возникли Кащей с Колобком, ухватили под микитки и подтащили к столу, за который немедленно уселись и стали ждать, пока устроюсь я.

А мне, честно говоря, было сложно найти комфортабельную позу: столик был слишком мал, и я только диву давался, гадая, как же такому длинному и тощему типу, как Кащей, удалось разместиться без особого ущерба для здоровья. Лично я ухитрился устроиться на маленьком уродливом стульчике за кургузым столом лишь после того, как вытянул во всю длину обе своих многострадальных ноги.

На одну из которых тут же наступила невесть откуда взявшаяся горбатая лошадь.

После того, как я вскочил, перевернув стул и вопя во все горло, отскакался на одной ножке, дуя на поврежденную вторую, Кащей добыл откуда-то табуреточку, на которую я, усевшись на место, смог положить распухшую лапу. Колобок же противно хохотал, нимало не стесняясь взгляда моих горящих ненавистью глаз.

— Ничего, ничего, — похлопал меня по плечу человек-кость. — Привыкнешь.

— Не хочу я привыкать, чтоб мне всякие там лошади по ногам топтались! — свирепо сказал я.

— Не всякие, — поправил меня Кащей, — а коньки-горбунки. Точнее, Конек. Он такой один.

— И это очень хорошо, — заметил я. — А еще лучше, если бы их вообще не было.

— Цыц! — страшным голосом гаркнул Колобок. — Нечего тут шаманить!

— Верно, — кивнул Кащей. — Это дело Шамана — убирать сказочные законы и правила. Иногда — вместе с персонажами сказки. Твоя же задача, как Сказочника — устранять всевозможные прецеденты путем, говоря иносказательным языком, штопки ирреальной ткани.

— Заплатки ставить, чего там, — подсказал Колобок.

— Портняжку нашли, — фыркнул я.

— Портняжку, Портняжку нашли! — зашуршали за соседними столиками.

— То есть? — я уставился на неодобрительно зацокавшего языком Колобка. — Что я сказал-то?

— Одно из последних дел Шамана — отправка за грань нереальности Храброго Портняжки, — вздохнул Кащей, тяжко шевельнув бульдожьей челюстью. — И только что ты родил нездоровую сенсацию и вселил ложную надежду.

— Никого я не рожал, — сердито сказал я. — Ничего я не вселял. Давайте есть. Кушать давайте.

— Что будем заказывать? — поинтересовался Колобок.

Я облизал щеки:

— Всего и побольше, — я был уверен, что не говорил этого. Вероятно, за меня это произнес мой живот.

— Например?

— А что можно заказать?

— Что угодно, — и Кащей вынул из воздуха что-то извивающееся, напоминающее ужа, кем "что-то", собственно, и оказалось, после чего аккуратно засунул его в пасть и зачавкал.

— Картошку со сметаной можно? — стараясь не смотреть на трапезу скелета, спросил я.

— Можно, — ехидно сказал Колобок. — Даже две.

— Как две? — не понял я, но тут же врубился. — Ах, это шутка, да? Ха-ха. Я понял. Смешно.

— Лакееей! — неожиданно заорал Колобок. — Сколько можно?

С жужжащим звуком возле нашего столика возник официант. Бормотнув слова извинения, он сунул под нос Кащею меню в аккуратной папочке с золотым обрезом.

— Ему, — Кащей передал папочку мне. — Я уж как-нибудь сам, — он извлек из ниоткуда небольшую жабу и отправил ее вслед за ужом.

Что меня по-настоящему удивило, так это то, что никто, кроме вашего покорного слуги, не удивился поведению Кащея. Мельком оглянувшись по сторонам, я заметил еще пару таких же факиров, один из которых таскал из воздуха креветок и складывал в тарелку, а другой вытягивал шею и прямо губами срывал с пустого места перед собой черешню, аккуратно сплевывая затем косточки на салфетку.

И чему, скажите, можно было здесь удивляться? Кроме вышеупомянутых факиров, здесь были такие существа, что на их описание я бы убил несколько часов! Трехголовые, двухголовые и вообще безголовые люди, звери, которых не увидишь ни в одном зоосаду, непонятные твари всех цветов и размеров. Да! Возле некоторых столиков (рядом с нашим, во всяком случае) росли самые настоящие деревья. Прямо из паркета. Чудеса, да и…

— Дай сюда, тормоз, — и Колобок, выхватив у меня меню, принялся сыпать названиями блюд, половину из которых я даже не слышал. Закончив записывать колобковые пожелания, официант был взмылен, как конь, но тем не менее повернулся ко мне, дабы принять мой заказ. Я поразился затравленному выражению его лица.

— Филе живого жирафа заказывать не будете? — прошептал он. — Вареный хобот трехмесячного слоненка, надеюсь, тоже?

— Это что, все он заказал? — позеленел я.

Официант ничего не сказал. Он просто кивнул, при этом чуть не угодив лицом в салфетницу.

— Так, стоп! — я замахал руками. — Никаких живых слонят! Просто сковородку картошки с грибами в сметане, котлеток, бутылочку винца и запивон.

Лакей радостно взбрыкнул ногами, прокричал: "Сей секунд!" и ускакал.

— Это что еще за комиссар Рекс? — заорал Колобок. — Филе мое отменил! Слонов с жирафами ему жалко! Кащей, скажи ему!

— А вы тоже хороши, Кащей Големыч, — укоризненно сказал я. — Где ваши манеры? А еще интеллигентный чел… В общем, воспитанный вы, а туда же — живых змей трескаете!

— Милый мой, — Кащей снисходительно похлопал меня по плечу. — Вы еще так молоды и не поймете таких терминов, как "взаимозаменяемость" и "регенерация". Но, так и быть, ради вас я пойду на некоторые жертвы. Со временем, надеюсь, вы не будете так реагировать на мои кулинарные пристрастия.

— А я не пойду! — шипел Колобок. — И буду жрать слонов КОГДА захочу и СКОЛЬКО захочу! И никто мне не сможет запретить! Вот!