Все тексты указывают, что Чжан Саньфэн владел мечом, стрельбой с коня и был, вероятно, очень силен. Но нигде не упоминается, что он практиковал кулачное искусство. Такова даосская и воинская традиция XIII–XIV вв. — кулачное искусство имело второстепенное значение.

В равной степени мы нигде не найдем упоминаний о том, что Чжан Саньфэн явился создателем уданцюань или какой-либо другой школы ушу. Перед нами собирательный образ даосского алхимика того времени. В данном контексте меч, которым, судя по описаниям, прекрасно владел Чжан Саньфэн, лишь указывает на его «истинно даосский» статус, поскольку меч издревле считался оружием священным, магическим и связанным с даосской практикой. Достаточно упомянуть высказывания из «Чжуан-цзы», в котором этому оружию посвящена целая глава («Говорю о мече» — «Шо цзянь»).

Версия о причастности Чжан Саньфэна к созданию даже не тайцзицюань, а «внутренней семьи», достаточно поздняя — она возникла не ранее первой четверти XVII в. Истории о Чжан Саньфэне как о создателе нэйцзяцюань, а позже и тайцзицюань, первоначально были распространены лишь в среде народных школ ушу и не затронули круги ни официальных хроникеров, ни даосского монашества. Вероятно, легенды о Чжан Саньфэне как об основателе тайцзицюань передавались в устной форме уже в конце XVIII в. — начале XIX вв., но свое окончательное оформление они получили лишь в начале XX в., когда различные направления тайцзицюань стали весьма популярны в районе Пекина.

Однако для тайцзицюань Чжан Саньфэн важен не только как человек, который первым составил комплексы этого стиля, но прежде всего как святой мудрец, поведавший о смысле конечного состояния в занятиях нэйгун, о «Великой радости» и «Великом Знании».

Китайская традиция ушу ведет прямую линию от легендарного Чжан Саньфэна к людям, чья реальность и мастерство в боевых искусствах не вызывают сомнений.

Через несколько столетий после смерти Чжан Саньфэна прямыми носителями тайн тайцзицюань стали считать мастеров, которые последовательно передавали традицию один другому. Это Ван Цзунъюэ, Ван Чжоутун, Чжан Сунси, Е Цзянцюань, Дань Сынань, Ван Чжэннань, Хуан Байцзя, Гань Фэнчи. Большинство из них жили в приморской провинции Чжэцзян, они не были равноценны и по интеллекту и по боевому мастерству, разные, зачастую абсолютно несхожие по своему характеру люди далеко не все оставили яркий след в истории внутреннего направления ушу. Так, блестящий боец Чжан Сунси был великолепно образован и хорошо разбирался в конфуцианских канонах, был вежлив и тактичен. Ван Чжэннань в этом смысле составлял ему полную противоположность: «Чжэннань не любил читать книги и предпочитал в беседах с сильными бойцами в меру повеселиться. Не выносил вида неотесанных людей» [255]. Его первый ученик, человек высокого мастерства и удивительной силы духа Хуан Байцзя честно признавался: «Я нимало не занимался науками, чтобы испытать свои силы в написании экзаменационных работ на соискание чиновничьей степени, и направлял все свои силы лишь на постижение боевого дела» [255].

Одним из самых первых мастеров, которым приписываются занятия «внутренними» стилями ушу, был Ван Чжоутун. Он жил в приморской провинции Чжэцзян, в известном сегодня своими боевыми традициями уезде Вэньчжоу. Обучался он у человека, которого называют прямым наследником Чжан Саньфэна — Ван Цзунъюэ из провинции Шэньси. Затем Ван Чжоутун начал преподавание среди односельчан и тем самым положил начало изучению нэйцзяцюань в уезде Вэньчжоу. Это практически все, что мы знаем о нем. А вот о его последователе Чжан Сунси известно значительно больше.

Чжан Сунси (1522–1566 гг.), житель провинции Чжэцзян, был действительно одним из величайших мастеров ушу своего времени. Человек образованный, воспитанный, но скромный, неприметный, он не любил ни появляться на людях, ни демонстрировать свое мастерство на деревенских праздниках. Тем не менее к середине XVI в. имя «Непобедимого Чжана» стало широко известно в Китае.

«Хроники уезда Нинбо» рассказывают, что однажды на поиски Чжан Сунси отправились несколько шаолиньских монахов, решивших с его помощью укрепить свой отряд, выступивший на борьбу с японцами под предводительством генерала Ци Цзигуана. Чжан Сунси, узнав, что его разыскивают, куда-то исчез. Монахи уже отчаялись его найти, но как-то случайно в одной из винных лавок обратили внимание на сидевшего там могучего человека и узнали в нем Чжана. Один из монахов, подскочив к нему, нанес сильный удар ногой. Чжан, моментально отклонившись, отбросил монаха рукой так, что тот, «будто шарик для арбалета, взвился в воздух и упал в пыль». Монахи в ужасе бросились прочь.

В другой раз, когда Чжан Сунси был уже стар, в его городок пришел молодой боец и решил померяться силами с известным мастером. Чжан выбрал три камня в несколько сот цзиней (цзинь — около 0,5 кг. — А. М.) и перерубил каждый из них ударом левой ладони на две части. Молодой боец решил не рисковать и благоразумно отказался от поединка [123].

Чжан Сунси имел несколько учеников, прославившихся по всему Китаю. У лучшего из его последователей, Е Цзиньцюаня, постигал ушу У Куньшань — будущий учитель Дань Сынаня. Дань Сынань в свою очередь стал наставником человека, которому также приписывается основание всего направления «внутренней семьи», равно как тайцзицюань — Ван Чжэннаню (1617–1669 гг.). «Эпитафия на могильной плите Ван Чжэннаня» — один из интереснейших источников по ранней истории ушу — рассказывает о нем как о достойном и скромном человеке, никогда без особой причины не использовавшем свое мастерство [123].

Ценить то удивительное искусство, которым он обладал, Вана научил его наставник Дань Сынань. У Даня была большая школа, но однажды без видимых причин он прекратил преподавание и распустил учеников. Дань Сынань стал тренироваться один, а Ван Чжэннань подглядывал за его занятиями с чердака через щель в потолке и постепенно узнал многие тайные методы тренировки.

Дань Сынань, узнав об этом, был потрясен и счел своей виной, что не сумел воспитать в ученике должную почтительность. После этого он тяжело заболел, но Ван Чжэннань, используя укалывание серебряными иглами, вылечил учителя, а тот, осознав искренность намерений своего последователя, Ван Чжэнанню открыл некоторые секреты. В частности, Ван Чжэннань умело использовал воздействие на активные точки тела. Однажды какой-то бандит стал при Ване оскорблять старика. Ван несильным нажатием на точку сделал так, что грубиян не мог в течение нескольких дней помочиться. В другой раз ученик Вана, мальчишка-подпасок, во время учебного поединка несильно ударил в какую-то точку на теле партнера. Тот рухнул, как подкошенный, и всем показалось, что он умер. Лишь Ван Чжэннань опытным взглядом сразу определил: «Это всего лишь точка, приводящая к потере сознания. Он вскоре очнется» [104].

Ван Чжэннань был удивительно силен. Вплоть до глубокой старости никто не мог разогнуть его руку, даже если на него наваливались вчетвером-впятером. Сам Ван относил это за счет «истинных методов внутренней семьи», считая при этом, что стили «внешней семьи» не позволяют достичь такого мастерства. Однако чем конкретно занимался Ван Чжэннань, сегодня уже никто точно не скажет, история не сохранила ни внешнего облика его школы, ни ее методик.

Скорее всего, реальным создателем «Кулака внутренней семьи» (нэйцзяцюань) как конкретного стиля (а не стилевого направления) стал Хуан Байцзя (1628–1688 гг.) — безусловно ключевая фигура в теоретическом осмыслениии кулачного искусства. В его трудах, дошедших до нас, он выступает как философ (Хуан Байцзя был младшим сыном известного ученого Хуан Шоуи) и знаток боевых искусств.

Описания передачи традиций «внутренней семьи» в «Хрониках уезда Нинбо» и в «Эпитафии на могильной плите Ван Чжэннаня» несколько разнятся. Если досконально следовать тексту «Эпитафии…», то путь этой системы был приблизительно таким: Чжан Сунси — Е Цзиньцюань — Дань Сынань — Ван Чжэннань — Хуан Байцзя. О своем учителе сам Хуан Байцзя отзывался так: «Учитель передал мне все, что получил сам, я же воспринял знания учителя и поэтому это искусство начало распространяться повсеместно».