Учитель в школах ушу был и «отцом» своих учеников, причем статус его был значительно выше, чем у отца по крови – учитель являлся отцом по духу. Он как бы создавал новую духовную личность, возрождая в ней самого себя. Поэтому и ученик должен относиться к мастеру с чувством сыновней почтительности, как к родному отцу.

Классический образ мастера-наставника: учитель, передающий традицию и мудрость лишь одним своим образом. Мастер из провинции Хэнань и в 80 лет продолжает ежедневно тренироваться с парными тяжелыми мечами – «меч морской волны»

Поскольку наставник школы выступал в роли духовного отца, то и его ученики именовались «детьми в духе» или «братьями по учителю».

Основатель школы в традиции именовался «тайцзу» – «великий предок», так же, как называли императоров – основателей династии. Сегодня это название встречается достаточно редко. Портрет основателя всегда висит перед алтарем школы, а перед табличкой с его именем возжигаются благовония. Напомним, что основателем школы могло считаться и легендарное лицо. Например, «родоначальник» многих стилей ушу Гуань Юй был обожествлен китайской традицией и назывался «господь Гуань» – Гуань-ди. Наставник ныне существующего учителя школы зовется шицзун («наставник – первооснователь», или «дед – наставник»). В школе почитаются не только те, кто непосредственно преподает ушу, но и те, кто связан с семьей мастера, например, его жена именуется шинян или шиму («матушка—наставница»), младшая дочь – шимэй («младшая сестра по учителю»), старшая дочь учителя – шицзе («старшая сестра по учителю»). В женских школах ушу (существовали и такие) сами женщины-последователи называли себя шимэй и шицзе, – так устанавливалась символическая «кровная» связь между членами одной школы.

Старший сын мастера или старший ученик шисюн (между сыном и учеником не делается различий) выполняет чаще всего обязанности старшего инструктора школы. Он обучает технике приемов, следит за выполнением новичками основных дисциплинарных норм и ритуалов. Существует также шидае – первый помощник учителя, фактически равный ему по положению, и помощнику выказывают такое же уважение и почитание, как самому шифу. Ближайшие ученики приглашаются жить в доме учителя, но не в самих покоях мастера, а в других помещениях. Обычно в доме мастера в современных провинциях Хэнань и Хэбэй живут один-два ученика, хотя многое зависит и от величины его дома. Большинство же просто приходят к нему, так как все живут в одной деревне. Все работы по дому обычно выполняют ученики.

Колоссальную роль в ушу играют хроники, или «семейные списки» – цзяпу, которые выстраивают генеалогическое древо рода. Школы ушу переняли у семьи и эту характерную черту. Хроники хранятся как святая святых, передаются из рук в руки от учителя к прямому преемнику школы. Благодаря цзяну человек, произрастая из семейного древа, осознает свою принадлежность к «корню мастеров». В книгу заносятся имена лишь преемников «истинной традиции», два-три человека из одного поколения. Кстати, именно семейные хроники сегодня позволяют воссоздать реальную историю многих стилей ушу. В частности, «Семейные хроники клана Чэнь» (XVII–XIX вв.), хранящиеся до настоящего момента у старейшин этого клана, позволили проследить исток тайцзицюань.

Такие списки долгое время не было принято публиковать, что объяснялось глубоко личностным характером отношений в традиционном ушу, хотя сегодня их можно встретить в некоторых описаниях классических школ. Правда, по неписаному этическому закону на такую публикацию имеет право лишь прямой последователь школы.

До сих пор традиционные наставники начинают называть «учеником» лишь того человека, который пробыл в школе не менее трех лет. До этого срока его просто нечему обучать, так как ни его разум, ни его психика не готовы к восприятию внутреннего мира ушу.

Традиция ушу четко различает две категории взаимоотношений между учителем и учеником. В одном случае речь идет о «лаоши» (учитель) и «сюэшэн» (ученик, студент). В другом – о «шифу» (наставник) и «туди» (последователь). Первая линия отношений подчеркивает как бы их формальность, так, например, могут именоваться преподаватель в государственном училище ушу и его ученики. Между шифу и туди отношения значительно более тонкие и во многом духовные. Туди понимается как возможный последователь учителя, перенимающий от него «истинную традицию». В реальной жизни эти два типа взаимоотношений могут пересекаться. Например, в Институте Шаолиньского ушу уезда Дэнфэн обучается несколько сот человек, которые именуют своих преподавателей по ушу «лаоши». Однако если такой «лаоши» считает необходимым передать кому-нибудь из своих студентов не только технику, но и традицию ушу, то в этом случае они называются «шифу» и «туди» соответственно. Здесь их отношения уже базируются не на формальном показе и заучивании приемов или методик, но на абсолютном взаимодоверии и постоянном общении.

Веря учителю-шифу, ученик относится с искренним доверием к стилю, который изучает, к его истинности и непреходящей ценности заключенной в нем мудрости. Вместе с этим и учитель доверяет ученику, так как передает ему часть своей души, а поэтому речь идет об особой интимной форме содоверительности.

Доверие ученика учителю реализуется в стремлении повторить духовный облик наставника внутри себя. При этом подражать следует всему: тому, как мастер выполняет комплексы, как общается с людьми, как двигается. Таким образом, обучение происходит без объяснений – как прямая передача облика и внутреннего образа.

До сих пор в школах ушу сохраняются неписаные правила поведения ученика по отношению к учителю, по которым можно судить и о характере, и о преданности ученика. Смотрят и на то, как ученик подает учителю пиалу с чаем, как общается с братьями по школе, как сидит, как реагирует на замечания. Например, он не должен обижаться, ибо обидчивого человека ничему нельзя обучить. Ученик не обязан работать по хозяйству и помогать учителю – это абсолютно добровольное дело, которое в ушу принимает характер бескорыстного дара своему наставнику. Сегодня в деревенских школах ушу принято преподносить учителю небольшие подарки – фрукты, банки с вареньем, сладости, что также является частью сложного ритуала «дарения». При этом важно, чтобы каждый подарок имел свое функциональное значение, например, мог быть съеден или использован в хозяйстве, «сувениры» здесь неприемлемы. Такая «приземленность» дара в реальности говорит об искренней заботе ученика об учителе.

Общение в культуре ушу – вещь весьма хрупкая. Учителю, например, не принято задавать вопросы, выходящие за рамки неписаного канона. Не стоит, например, спрашивать, у кого он обучался, что знает, какими стилями владеет и что вообще думает о вещах, не относящихся к ушу. Весьма некорректным покажется просьба показать «очередной прием». Все, что следует сообщить, наставник скажет сам, будет обучать каждого лишь тому, чему тот может научиться. Выход за эти условные границы есть прежде всего выход за рамки культуры ушу, и общение на этом обычно обрывается.

Даже в среде самых старательных учеников выделяется особая группа наиболее доверенных последователей. В школе их обычно два-три, иногда лишь один. В ушу таких людей называют «учениками внутренних покоев» (шинэй туди), или «учениками, вхожими в покои» (жуши туди). Все же остальные, пусть весьма способные и преданные, именуются «учениками внешних покоев» (шивай туди).

Именно «ученики внутренних покоев» сегодня живут в доме учителя, а в традиционном Китае они странствовали вместе с наставником, сопровождали его повсюду, куда бы он ни пошел.

Зачастую никто из учеников «внутренних покоев» до последнего момента не знал, кто станет преемником школы. Всех их обучали индивидуально, и никто не ведал, что объясняют другому. Могло быть и так, что каждому объясняли свое направление стиля. Так, например, поступал со своими учениками мастер по багуачжан Дун Хайчуань. По преданию, следуя теории восьми триграмм, он обучил восьмерых лучших учеников своей школе с небольшими вариациями, в результате чего возникли восемь различных школ багуачжан, каждая со своим патриархом.