Знаменитый мастер «внутренних» стилей Хуан Байцзя, представитель южной традиции нэйцзя (тайцзицюань принадлежит к северной), в своем основном сочинении «Методы кулака внутренней семьи» написал: «Сколь искусно искусство внешней семьи, произошедшее от Шаолиня! Чжан Саньфэн, став искушенным в шаолиньском искусстве, обновил его и вернул к истоку, и это стало называться внутренней семьей». [255]. Примечательно, что исторические исследования в основном подтверждают, что тайцзицюань произошел именно от «внешних стилей» — способов армейской подготовки и системы генерала Ци Цзигуана (XVI в.). Один из реальных создателей тайцзицюань Чэнь Вантин (XVII в.) учился ушу в армии — т. е. тому, что называется «внешними» стилями. Создатель «внутреннего» стиля синъицюань Цзи Лунфэн в ХVI в. разработал свою систему, перенеся методики боя с копьем на кулачное искусство. И лишь несколько десятилетий спустя синъицюань в устной традиции стали называть «внутренним» направлением и в нем возникла сложная теория психотренинга и «метаморфоз духа» (шэнь хуа). Так подтверждается мысль о том, что «внутренние» стили возникли позже «внешних» и различались отнюдь не по формально-техническим признакам.
Впервые термин «внутренняя семья» по отношению к ушу (прежде он применялся в даосизме) стал употребляться с ХVII в.: он содержится в «Эпитафии на могильном камне Ван Чжэннаня», которая датируется 1669 г. И как следует из труда Хуан Байцзя «Методы кулака внутренней семьи», в техническом плане школы нэйцзя того времени резко отличались и от тайцзицюань, и от синъицюань, и от багуачжан. Фактически это было отдельное направление, сейчас почти исчезнувшее.
Причина разделения стилей на «внешнее» и «внутреннее» направления объясняется прежде всего общемировоззренческой установкой китайской традиции. Такое же разделение мы встречаем и в китайской живописи, каллиграфии, даже в литературе. «Внутреннее» и «внешнее» здесь сводится к «истинному» и «ложному», или истинной «основе» и ее производным.
«Внутреннее» в Китае всегда ценилось выше, чем внешнее. По сути дела, любое внешнее движение, всякое видимое и осязаемое явление есть проекция некого невидимого начала, сокрытого внутри человека. Вместе с тем и само это внутреннее начало есть отзвук «небесных» сил (Дао) в человеке. Все внешнее — это символы, внутреннее — это истинная, предельная реальность. Отсюда следует, что «внутренние» стили лучше, или «истинее», чем «внешние».
Но разве поклонники какого-либо стиля признают, что он хуже другого? Обратим внимание: разделение на нэйцзя и вайцзя возникло именно в лоне самих «внутренних» стилей, в то время как мастера ни одного из «внешних» стилей никогда «внешними» его не называли и таковым не считали. Характерно, что многие школы шаолиньского направления, например, «Кулак потерянного следа» (мицзунцюань), считают сами себя «внутренними». Монахи Шаолиньского монастыря тоже рассматривают себя исключительно представителями «внутренней семьи» ушу. Так, трактат «Тайные речитативы о шаолиньском кулачном искусстве» объясняет: «Что означает название „внутренняя семья“, которое широко рассматривается в мирской пыли (т. е. вне монастырской буддийской среды. — А. М.)? Это то, как называют себя буддисты по отношению к тем, кто не принадлежит к их семье. „Внешняя семья“ — название для тех, кто не принадлежит к монахам для того, чтобы обозначить их отличие от „внутренней семьи“ [209]. Итак, оказывается, каждый стиль для самих его представителей — „внутренний“, а все остальные, соответственно, „внешние“.
Итак, мы обнаружили первую причину разделения нэйцзя и вайцзя: доминирование „внутреннего“ над „внешним“ в китайской традиции.
В ХIХ в. мастера „внутренних“ стилей создали немало полемических текстов, где доказывали явное преимущество нэйцзя над вайцзя, хотя все их доводы можно было без труда опровергнуть с формальной точки зрения. Вот, например, как относился к „внешним“ стилям патриарх стиля Ян тайцзицюань Ян Чэнфу. Требуя „взаимосоединять движения без разрывов“, Ян Чэнфу наставлял: „Усилие в стилях внешней семьи является грубым усилием Посленебесного (т. е. вторичного, относящегося к миру видимых форм. — А. М.), поэтому оно содержит подъемы и остановки, в нем есть промежутки, есть и разрывы. Старая сила истощается, а новая не зарождается, и в этот момент легче всего победить человека“ [99]. Для Ян Чэнфу главный недостаток „внешних“ стилей заключен в их порывистости, истощении силы, неоправданных „прыжках“, т. е. резких перескоках с места на место. Именно так стали осознавать различия между внутренними и внешними стилями в начале ХХ в… Не сложно заметить, что не совсем правильно сводить характерные особенности „внешних“ стилей к использованию прыжков и „разрывам“ в силе, поскольку среди них хорошо известны абсолютно „спокойные“ стили, например, „Цветущий кулак“ (хуацюань). Здесь скорее чувствуется желание представителя „внутренней семьи“ обвинить все остальные стили в „неистинности“ и некачественности.
Но была и другая причина этого разделения. Во второй половине ХVII в. развитие боевых искусств привело к тому, что многие отвлеченные философские категории, такие как „восемь триграмм“, „пять первостихий“, инь — ян, „движение — покой“ и другие, обрели соответствия в технических действиях. Обратим внимание: ни в одном крупном трактате по боевым искусствам до ХVII в. не упоминаются какие-то философские принципы в приложении к ушу. А ведь к тому времени уже был создан самый объемный трактат по искусству тренировки воинов „Цзилюй синьшу“ („Новая книга записок о достижениях“), написанный блестящим теоретиком ушу и бойцом военачальником Ци Цзигуаном. Там излагалась краткая история развития кулачного искусства, приводились 32 приема цюаньшу, ставшие каноническими для многих стилей боевых искусств. Его современники Юй Даю и Чэн Цзунъюэ (ХVI в.), а также У Шу (ХVII в.) составили не менее подробные описания редчайших стилей работы с мечом, копьем, „волчьей метлой“, другими видами оружия, причем многие разделы относились к „тайным методам, не передаваемым вовне“, за пределы школы. Но во всех этих подробнейших описаниях ни слова не говорится о каких-то внутренних принципах, например, „пестовании духа и ци“ через занятия ушу, управление ци посредством волевого импульса, т. е. о том, что сегодня является основой „внутреннего искусства“ в любом стиле ушу. Одним словом, до XVII–XVIII вв. еще никто не сумел отчетливо сформулировать, каким образом методики управления ци и „одухотворенности движения“ можно применить к искусству боя.
Впервые такое соединение принципов воспитания „внутренней природы“ человека и боевой тренировки обнаруживается в нескольких стилях, внешне никак не связанных между собой. Они—то и стали называться „внутренними“. Раньше всего это случилось, вероятно, в синъицюань, затем в тайцзицюань и, наконец, в багуачжан. Первоначально же все они были вполне „внешними“. Например, синъицюань возник как приложение методов боя с копьем (прямые колющие движения, резкие подскоки и т. д.) к бою голыми руками. Тайцзицюань вырос из 32 приемов генерала Ци Цзигуана и был разработан Чэнь Вантином на основе обычной армейской тренировки. Таким образом, „внутренние“ стили не сразу родились „внутренними“ — они просто выросли из „внешних“ стилей или, точнее говоря, углубили их форму, проникнув в простирающийся за ними мир истинной реальности бесформенного.
Те принципы „внутренней работы“, которые были разработаны во „внутренних“ стилях, затем перешли во „внешние“, и они стали практически не различимы. Во всех школах и направлениях в равной степени шла речь о „семени“ (цзинь), „пневме“ (ци), „духе“ (шэнь) и конкретных способах применения их в бою. Но чисто психологическое разделение между „внутренними“ и „внешними“ стилями» осталось и зафиксировалось на все последующие столетия. Таким образом, между ними нет ни поверхностных, ни сущностных различий, их разделение — лишь отголосок культурно-психологической потребности определять все явления в системе парных оппозиций (инь—ян), а затем «прорыва» к осознанию внутренней сущности ушу, который произошел к ХVII в. первоначально в нескольких ограниченных школах.
