— Марко неразборчиво бормотал какие-то бессвязные фразы. В них повторялись одни и те же слова.

Маффео Поло склонился к губам больного и покачал головой.

— Это бред, — прошептал он и решительно выпрямился. — Надо немедленно позвать врача. Побудь с ним, Ашима, пока мы вернемся.

Девочка кивнула.

— Матео исчез… — тихо повторила она и, так как ей никто не ответил, дернула Маффео Поло за рукав.

— Что тебе надо, Ашима?

— Матео исчез. Его нет со вчерашнего вечера.

Маффео отмахнулся:

— Пустяки, он вернется. Смотри только не отходи от молодого господина.

Ашима села на ковер у изголовья Марко. Стоны его не терзали ее сердца. Лицо девочки снова окаменело. Отчужденно глядя на больного, она механически меняла мокрые полотенца на его пылающем лбу и то и дело поправляла одеяло. Великан чужестранец, который опекал ее, как отец, исчез. Он вызволил Ашиму из беды. А когда ее душа начала пробуждаться, он ушел. Ушел среди ночи, опоясавшись мечом.

Вскоре Николо и Маффео Поло вернулись с врачом и сопровождающим его слугой. Врач, крупный статный старик со смуглым лицом, окаймленным белоснежной бородой, движением руки приказал разойтись любопытным, толпившимся у дверей.

— Оставьте меня наедине с больным, — сказал он строго.

Братья в нерешительности переглянулись, а затем удалились с озабоченным видом. Ашима вышла вслед за ними.

— Правильнее всего будет выполнять его желания, — сказал Маффео.

Оставалось только ждать. Николо Поло беспокойно ходил взад и вперед по двору. Купец из Бадахшана, который путешествовал вместе с ним, заговорил с Николо:

— Вы смело можете довериться этому врачу. Он вылечил здесь много больных. Говорят, он ездил в Индию изучать магию.

Слова эти все же не могли унять тревогу Николо.

Прошло немало времени, прежде чем дверь комнаты Марко отворилась и слуга врача жестом пригласил их войти.

Больной лежал теперь спокойнее, и жар, казалось, немного спал. Врач вполголоса пробормотал таинственные заклинания и сделал рукой несколько магических пассов. Затем он трижды поклонился и, пятясь, покинул комнату.

— Пусть дверь останется открытой, — приказал он.

Слуга принес большой ящик и снял с него крышку. Воцарилась полная тишина. Окружающие с благоговением наблюдали, как старик поджег кусочки какого-то дерева и ароматические палочки, затем сел, поджав ноги, на специально расстеленный ковер и уставился на дым. Так он сидел долго. Наконец облако дыма потянулось к открытой двери. Тогда слуга подал седовласому целителю опахало из пестрых перьев. Испуская пронзительные крики, старик принялся носиться по комнате, выгоняя наружу дым.

Обряд лечения сильно утомил старика.

Получив десять дукатов и немного передохнув, врач вынул из своего ящика какой-то голубой порошок и приказал через каждый час давать его больному, растворяя в козьем молоке.

— Он выздоровеет? — спросил Николо Поло.

— Ангел смерти прилетает сюда за душами путешественников, — пробормотал старик. — Вы находитесь в долине ангела смерти, — оживился он вдруг. — У вашего сына черная лихорадка. Он выздоровеет, если аллаху это будет угодно. Когда он немного поправится, его надо будет отнести в горы. Чистый высокогорный воздух разгоняет духов болезни.

Старик простер свою маленькую мягкую руку, словно хотел нащупать в воздухе линию судьбы больного, и быстрым движением схватил пять дукатов, которые Николо протянул ему р. виде дополнительного вознаграждения.

Ашима принесла пиалу козьего молока и всыпала в него немного голубого порошка. С помощью Николо она влила лекарство в рот больному.

Марко лежал с закрытыми глазами и ровно дышал.

— Он спит, — сказал Николо и добавил, обращаясь к Ашиме — Останься с ним. Нужно, чтобы он поскорее встал на ноги. — Строгое выражение исчезло с лица Николо, в его движениях появилось что-то беспомощное. — Ухаживай за ним так, чтобы он выздоровел. — Дойдя до двери, Николо еще раз обернулся и озабоченно спросил — Ты, кажется, говорила, что Матео исчез?

Ашима кивнула.

— Не беспокойся о нем, он вернется.

Братья тихо вышли из комнаты больного. Марко порывисто повернулся, словно тихое дуновение свежего ветерка, проникшее в открытую дверь, потревожило его.

— Тебе, видно, что-то приснилось, козочка? — прошептала девочка.

Когда Матео выехал со двора караван-сарая, он сам себе твердил, что поступает в высшей степени неразумно. И он даже решил было повернуть коня и поскакать назад, но потом подумал о том, как много вещей он должен купить Ашиме для предстоящего путешествия, и подавил все свои колебания.

Он уже не раз поступал безрассудно, повинуясь чувству, и всегда выходил цел и невредим из всех переделок. Исполненный внезапной решимости, Матео поскакал по пустынной дороге к городским воротам. Там он так долго ругался на какой-то невообразимой смеси итальянского и персидского со стражниками, что те, осыпая его проклятиями, все же открыли, наконец, ворота.

Луна освещала разбитую копытами и колесами дорогу. Холодный ветер гулял по жнивью.

Матео скакал сквозь ночь на выносливом вороном коне, и от этого у него разыгралась фантазия. В удобном персидском седле он чувствовал себя уже почти так же уверенно, как на палубе корабля. Нечто подобное он испытывал в те времена, когда в непогоду стоял у руля своей черной барки, удирая от таможенников.

Он скакал, пока не рассвело и не взошло солнце над темным лесом. Тогда он отдохнул часа три, а потом снова сел в седло. Его могучая фигура повсюду обращала на себя внимание. В деревнях крестьяне останавливались от изумления и смотрели ему вслед. В лесу ему повстречались охотники. Топот копыт его коня спугивал целые табуны диких ослов. На горных склонах паслись стада коз. Фазаны и горные курочки оживляли пестротой своего оперения унылый осенний пейзаж.

К концу дня он доскакал до подножия горы Сининан. Однако тут ему навстречу попался отряд всадников. Это были стражники бадахшанского царя, охранявшие рубиновые копи. Только в эту минуту Матео осознал, до чего же он глуп. Но разве он думал, что стоит ему доскакать до Сининана, и драгоценные рубины окажутся у него в кармане? Конечно, нет, он понимал, что идет на опасное дело, но верил в счастливый случай, благодаря которому все в конце концов уладится к лучшему. Жизнь научила его не теряться в трудных условиях. Поэтому он еще не считал, что все потеряно.

На всадниках были серебряные кольчуги и черные шлемы. Они вытащили из ножен сабли и окружили Матео грозным кольцом. Начальник отряда потребовал, чтобы Матео спешился. Но тот с невозмутимым видом продолжал сидеть в седле, решив выждать и поглядеть, что будет дальше. Упрямые огоньки вспыхнули в его глубоко посаженных глазах.

— Гнусный шакал, слезай, тебе говорят! — орал начальник.

Матео понял ругательство. Он мрачно сдвинул брови и грозно поднял руку.

— Не ори, вороненок, — ответил он спокойно.

Начальник стражи растерялся, услышав незнакомую речь. Матео опустил руку и схватился за меч. Наконец они договорились на том, что Матео последует за всадниками. Как пленник, он поскакал посреди отряда, с напряжением ожидая дальнейших событий.

Глазом знатока он оглядел и оценил по достоинству благородных коней и богато украшенное оружие всадников. Это были не простые стражники, и скакали они так быстро, что он едва поспевал за ними. Их кольчуги блестели в лучах заходящего солнца.

На горе, возвышавшейся посреди равнины словно гигантский пирог на блюде, стоял охотничий замок. По дороге они встречали еще всадников и пеших солдат. Группа мужчин с барабанами и рогами почтительно расступилась, завидев их отряд. Матео решил, что эти люди возвращаются с охоты.

Ворота замка распахнулись. Они въехали во двор и спешились. Прежде чем Матео успел опомниться, два вооруженных солдата схватили его, впихнули в убогую каморку и заперли за ним тяжелую дверь. Он сидел под замком в кромешной тьме, хоть глаз выколи — окна в каморке не было, — и имел досуг обдумать свое положение. Матео ощупью попытался найти, на что бы сесть, обнаружил деревянный табурет и устало на него опустился.