Миновало время, все дела были улажены, новый дом в Полянке стараниями Дмитрия Степановича готовился принять новых жителей, и вся семья принимала живейшее участие в переезде за город.

Вот собственно и всё, что необходимо было рассказать, чтобы стало понятно, как Дарья Платоновна, почтенная мать многочисленного семейства оказалась сидящей в собственной гостиной с совершенно расстроенными нервами и полном смятении чувств!

Большая гостиная в городском доме завалена узлами, коробками свертками, кругом снуют дети и прислуга, которых словно стало вдвое больше. Гам стоит такой, что порою никто не слышит собственного голоса. Дарья Платоновна восседает у окна на высоком деревянном сундуке, перевязанном для прочности верёвками. Она всё задаёт последние вопросы, будто вдруг услышит нечто такое, что заставит её всё поменять, прекратить эту суету и забыть навсегда о хлопотах переезда.

Но… внизу уже подъехали коляски, вот все вещи погружены и путешественники усаживаются по своим местам.

В первой коляске едут Дмитрий Степанович с сыном Николенькой и внуком Виктором. Во второй Дарья Платоновна с дочерью Катериной, внуками Настенькой и Володенькой и их гувернанткой мисс Флинт. Старший сын Александр с супругой остались в городе (ввиду интересного положение Марии), а супруга Катерины задержали дела — обещал быть позднее.

Все вещи уже давно были перевезены, новая мебель в новом доме куплена и расставлена, поэтому взяли лишь то, что не отправлено заранее, да то без чего хозяевам ни дня не обойтись. Набралось всего довольно, так что ехали в тесноте, постоянно роняя под ноги различные свертки и наступая на всевозможные узлы.

Рано утром такою ватагою выехать не удалось, потому решили заночевать в пути в последней деревне перед поворотом в лесные чащобы. Зато уж на следующий день отправились в дорогу в надежде к обеду быть на месте.

Да только скоро не вышло. Уж больно много встречалось в лесу соблазнов, зовущих соскочить с коляски. То прямо у дороги полянка с грибами, нахально выпирающими из травы, то ветки, усыпанные спелыми сочными ягодами, свешиваются точнёхонько в повозки и грех не остановиться и не попробовать ягоду на вкус, не нарвать грибочков! Словом к дорожной развилке прибыли под вечер. У развилки поджидал старый знакомец Данила — мельников сын.

— Что, Данила, — добродушно промолвил Перегудов, — в такую пору эдак далеко забрался?

— Вас вышел встренуть, барин, — с неловким поклоном отвечал подросший, за три года и окрепший в плечах юноша.

— Да нешто мы заблудимся, — удивился Дмитрий Степанович, — чай ведь не в первый раз по этой-то дороге едем! Верно, Федор?

— Верно, ваше превосходительство, — усмехаясь, проговорил невзлюбивший Данилу с первой поездки, кучер, — ты видно, Данила, тут кралю какую глазастую поджидал, а мы тебе все карты спутали — понаехали этаким-то табором!

— Право слово, барин, тут такие у нас места чудные, что бывает и забудешь всё! Батя говорит: Пойди, встрень, не то угодят прямо в Ползучую топь!

— Экий ты право, чудной Данила, — скривился Перегудов, — ну что ты несёшь-то, братец, уж не пьян ли? — и поворотясь к кучеру: — Давай-ка Фёдор, поворачивай направо!

Коляски со скрипом повернули и поехали по уже знакомой дороге. Данила уныло последовал за ними.

Через какое-то время Дмитрий Степанович стал примечать, что сумерки превращаются в ночь, дорога давно уже идет вниз, а Полянка всё не появляется. Что за чертовщина? подумал Перегудов, и толчком в спину остановив Фёдора, молча вылез из коляски. Неожиданно под ногами чавкнуло. Дмитрий Степанович осмотрелся, и сердце его тревожно сжалось, лес впереди был не тот, что раньше. Он поредел, и вокруг росли всё больше редкие кустарники. Меж ними виднелись неровные круги, заполненные чёрною водой и кое-где поросли редкой и хилой травы. Подошёл встревоженный Фёдор.

— Беда, барин, кажись и впрямь в болото заехали! Что за напасть, ведь сколь годов мы с вами по дороге этой езживали, а тут вона что! А я уж давно еду и чую, под колёсами-то хлюпает!

Из соседней коляски высунулась Дарья Платоновна:

— Дмитрий Степанович! Скоро ль деревня?

— Да, матушка, — рассеянно и односложно отвечал Перегудов.

Из темноты бесшумно вышел ехавший поодаль Данила:

— Поворачивать надо, барин! Дальше ходу нет — трясина!

— Сам вижу, дурья твоя башка! Почто ты раньше-то молчал?

— Дык, говорил же, барин, а вы…

Дмитрий Степанович решительно пресёк дальнейшие объяснения:

— Поворачивай, Фёдор! — и к Даниле, пригрозив кулаком: — показывай дорогу-то, ирод, да смотри мне!

Коляски поворотили назад, с трудом разворачиваясь на узкой и топкой дороге. Утомлённые дети и Катерина уже уснули, Дарья Платоновна сидела притихшая, не решаясь обратиться к мужу, видя его раздражение, но убаюканная мерным покачиванием коляски, вскоре задремала и сама.

Дальнейший путь до Полянки проделали без приключений и на место приехали уже за полночь. Местные красоты было не разглядеть в кромешной темноте, да и видеть их никто и не возжелал — устали. Сонных Настю и Володеньку перенесли в приготовленные комнаты и уложили в кровати. Остальные на ночлег разбрелись сами и измученные долгою дорогой проспали беспробудно до обеда следующего дня.

На другой день первыми пробудились младшие дети. Едва раскрыв глаза они принялись бегать по дому, заглядывать во все комнаты и восторги свои выражали столь шумно, что рассерженная гувернантка мисс Флинт, была вынуждена собрать их на прогулку, пока они не подняли на ноги весь дом. Решено было прогуляться до реки, благо идти было не далеко (лишь немного спуститься по склону идущему от усадьбы), и нарвать для маменьки полевых цветов.

Речка Бездонка в Полянке протекала неширокая, но очень глубокая, с множеством подземных, ледяных ключей и прозрачной чистою водою. Тщательно закрытая от любопытных глаз раскидистыми широкими вётлами, пробегая мимо усадьбы Бездонка делала широкий и плавный изгиб, омывая пологий песчаный берег, единственное место, где не росли деревья, и только здесь позволяла разглядеть себя во всей красе. Прозрачная вода переливалась на солнце, лениво проплывая с лёгким, едва слышным журчанием. Со дна непрерывно поднимались подводные струйки, лопаясь на поверхности лёгкими воздушными пузырьками и серебристые рыбки резвясь в глубине хватали их беззвучными губами, тут же уносясь прочь.

Другой берег был мрачен и крут. Над высоким каменистым обрывом нависали высокие тёмные сосны, угрожающе растопыривая над водой, корявые корни. Некоторые из деревьев, не в силах устоять на крутом берегу, постоянно подмываемом стремительно бегущей рекой, едва держались на отвесной круче, бессильно припадая вечнозелёными кронами к самой поверхности воды.

Дети, совершенно очарованные здешними местами поминутно выражали свою радость, показывая её не только словами, но и бурными жестами, громкими разговорами и несдержанным смехом. Мисс Флинт, хоть и не уставала делать им замечания, но, однако, не меньше восхищалась солнечным днём, ласковым и свежим ветром и сказочной красоты природой.

— Ах, смотрите, Настенька, мисс Флинт! Там на реке плавают гуси, вы видите? Это гуси! А может быть и даже лебеди? Мисс Флинт, скажите, это гуси или лебеди? — захлёбываясь от нетерпения и подпрыгивая от восторга, кричал мальчик.

— Это гуси-лебеди, гуси-лебеди, — вторила ему сестра, — как в сказке!

— Смотрите — там мост! Вот так мост! — Володин неутомимый пальчик, показывал уже в другую сторону, — Мисс Флинт! Мисс Флинт! Пойдемте же туда! Давайте всё посмотрим!

Дети схватили слабо упирающуюся гувернантку за руки.

— Пожалуйста, мисс Флинт, на одну минуточку! Мы только взглянем на этот мостик одним глазком — и тут же назад!

Мост через реку и в самом деле был примечателен. В землю, по обоим берегам, вкопаны крепкие деревянные опоры, тщательно отполированные с вырезанными по бокам непонятными знаками и изображениями птиц и зверей. От опор туго натянуты крепкие толстые канаты, заменяющие перила, а сам мост, висящий над быстрой речной стремниной, казался таким лёгким и сказочно воздушным, что даже мисс Флинт непременно захотелось взбежать на него и покачаться над рекою, с замиранием сердца глядя в светлую, прозрачную воду.