— Чем же так ужасна жизнь в Монкалина, — полюбопытствовала Дарья Платоновна.

— Так ведь она, матушка, не то чтобы ужасна, — словоохотливо пояснил отец Никон, да только законы у них уж больно от наших обычаев отличаются. С непривычки-то пропасть недолго! Шалаки ведь народ взбалмошный, да сумасбродный — никто им не указ!

— Вместе с тем Шалаки смелы и отважны, — возразил отцу Никону управляющий, и оборотился к остальным поясняя — у себя на родине они ведут в основном ночной образ жизни и прекрасно видят в темноте. Живя здесь в Полянке, они приспособились к обычаям местного населения, но сохранили некоторые свои повадки до сих пор.

— Сохранили! — согласился отец Никон, энергично тряся редкой бородой (видно было, что спор об образе жизни Шалаков ведётся ими не в первый раз!), — да так сохранили, что по сию пору мужики с Верхнеречья зачастую безвестно пропадают! Вы бы многоуважаемый, Генрих Карлович лучше подробнее рассказали об этих их повадках!

Управляющий пожал плечами.

— Что ж, извольте. Во главе рода у Шалаков стоит мужчина, в роду несколько семей, куда входят только женщины и дети. Семьи в нашем понимании у них нет…

— Бабы мужа законного не имеют, да и не хотят! — скороговоркой вставил отец Никон, — когда придёт их пора они из другого рода мужиков умыкают, в глухомань заводят и держат там силою. Как не нужен станет — так и бросят, а то и убьют, у Шалаков жалости нет!

Генрих Карлович укоризненно глянул на отца Никона, и тот сразу замахал худыми жилистыми руками:

— Всё, всё! Молчу аки рыба, более и взглядом не перебью!

— Женщины очень бережно относятся к своим детям и почитают главу рода — продолжил свой рассказ господин Мюллер, — ежели глава умирает, либо состарится и не может более управлять, то главой избирают одного из мужчин из этого же рода. Избранник получает титул Отец и так его зовут все, включая родную мать, сестёр и братьев. Глава рода для них судья и защитник. Он призван разбирать внутренние споры и защищать ежели вдруг возникнут раздоры между родами. Надобно заметить, что один род Шалаков никогда не пойдёт войной на другой, все вопросы между родами решают исключительно Отцы. Бывают случаи, что Отцы не в состоянии вести мирные переговоры и тогда дело доходит до поединка, где глава рода может погибнуть, но даже такой исход не заставит неутешных родственников начать военные действия против другого рода.

— Вот, собственно в общих чертах и всё об образе жизни Шалаков, а что касается наших ссыльных земляков, то боюсь их участь незавидная! Поскольку они не принадлежали ни к одному роду, то вероятнее всего либо вообще вынуждены добывать пропитание в одиночку, что в суровых условиях Монкалина дело весьма непростое, либо, действительно, были уведены женщинами Шалаками и брошены в скором времени в самых неблагополучных условиях!

— А что же девка-то? — спросил Дмитрий Степанович, — что же она натворила, что её из страны выслали?

— Так это дело тёмное! — ответил за управляющего отец Никон, поблёскивая жёлтыми глазками, — говорят, она парня умыкнула. Ну, умыкнула и умыкнула это уж так у Шалаков заведено, так она после-то не бросила его, а в семью за собой привела! Пожалела, вишь! А что семье делать-то с чужаком? Свои бы рты прокормить, такое-то самоуправство никому не по нраву пришлось. В семье, опять же своих сыновей хватает, каждому из них в своё время главою рода хочется стать, да и каждая мать взрослого сына имеющая, о том же думает! А эта блаженная, возьми, да чужого с собой приведи! Соперники-то нигде не нужны, вот и выслали её… а уж так ли было или нет — про то врать не стану!

— А что же здесь-то? — потрясённо спросил Николенька, — неужто такое бывает, что девки парней в лес на погибель уводят?

— Официально такого случая зафиксировано не было, — сухо ответил Генрих Карлович, — но я бы советовал быть с Шалаками поосторожнее.

— Вот-вот! — подтвердил отец Никон, потрясывая сухеньким кулачком, — держись-ка ты вьюноша от них подальше!

Господин Мюллер пальцем провёл по старинной карте, указывая новое направление.

— Самые необщительные обитатели Полянки, живущие особняком — это Слипуны или Слипы. Они пришли к нам из страны Синегории. Пожалуй, это самые первые поселенцы из другого мира. Они живут здесь так давно, что порою кажется, будто они считают себя истинными хозяевами имения! Слипы селятся на отдалённом хуторе, на востоке, возле небольшой горной гряды под названием Красные Горы. Они поставили свои хижины у подножия гор, но большую часть времени проводят в Летохиной пещере. Самому мне в пещеру заходить не доводилось, но судя по записям покойного Михаила Даниловича, пещера эта весьма примечательна! Вход в неё довольно узкий и неприметный, но сама пещера настолько глубока и обширна, что, пожалуй, только Слипам известны её истинные размеры.

— Что ж эти Слипы? — поинтересовался Дмитрий Степанович, — что за нужда пригнала их в наши края?

— Слипуны не простые жители, — пояснил Генрих Карлович, — в отличие от других они прибыли сюда по особому приглашению Данилы Евграфовича и являются хранителями множества жутких тайн покоящихся в бездонных подземных глубинах. К сожалению, Слипы общаются только с Видящими, глубоко презирая всех остальных и потому я не могу более полно рассказать об их образе жизни.

— Откуда название такое — Летохина пещера? — полюбопытствовала Дарья Платоновна.

— Пещера названа так по имени местного разбойника Летохи, обитавшего в ней, согласно старинной легенде, — пояснил господин Мюллер, — Летоха, дерзкий и бесстрашный атаман, скрывался в этой пещере от преследования властей. Разбойника всё ж таки удалось обнаружить, но вот поймать его так и не смогли! Он затерялся в бескрайних лабиринтах подземелья и вероятно умер там от голода и жажды. Иногда, особенно в ветреную погоду, со стороны Красных Гор слышатся странные звуки, похожие на стон и плач. Местные жители говорят, что это мечется неуспокоенная душа несчастного грешника…

— А что за тайные силы скрываются в пещере? — задал очередной вопрос Дмитрий Степанович.

— Об этом вам придётся расспросить Слипов, — пожал плечами Генрих Карлович, мне они вряд ли откроют свои тайны.

— Сколько же ещё народностей проживает в нашем имении? — с опаской спросила Дарья Платоновна.

— Да собственно осталось сказать о последних, — улыбнулся управляющий, — народ из страны Охтакона. Местные жители прозвали их Окручи. Так же как и Слипы, они проживают особняком, но не в силу своей нелюдимости, напротив! Окручи очень общительны, веселы и энергичны. Но несколько лет назад Общий Совет деревни постановил выделить народу Окручей земельный надел в Западной стороне имения и запретил Окручам появляться в Полянке без особой на то надобности.

— Отчего же это к ним эдакая немилость? — округлила глаза Дарья Платоновна.

— Окручи великие мастера притворства и обмана, — пояснил Генрих Карлович, — некоторые, наиболее сильные из них обладают магическим даром отводить глаза.

— Это как же? — заинтересовался Дмитрий Степанович.

— Думаю, они способны человека ввести на время в состояние некоего забытья. Я, знаете ли, читал, что этот метод с успехом практикуется ныне среди некоторых учёных…

— Среди шарлатанов он практикуется! — возмущённо фыркнул отец Никон, — а лукавые Окручи, глаза отведут кому хочешь! Да вот хоть у меня был случай: отслужил я как-то обедню и спустился в погреб, кваску холодного испить. Смотрю, там супруга моя сливки с молока в кринку собирает. Собирает и эдак с усмешечкой мне подаёт: Возьми, касатик, да вместе с этим копчёным окороком наверх отнеси, а то мне что-то тяжеловато! Подивился я, что это она меня касатиком назвала, но ничего — смолчал! Поднял наверх и окорок и кринку со сливками и ей помог подняться. А как сам-то из погреба вылез, рядом уж и нет никого! Я сразу неладное-то заподозрил! Шасть в дом, а Дуняша, супруга моя, там сидит, пяльцы деревянные в руках держит — на рушнике цветочки голубые вышивает. Где же, — говорю, — матушка, окорок, что вы из погреба унесли? А она глазищи на меня вскинула и в ответ: Окстись, батюшка, какой такой окорок, чай, нынче пост! Тут уж и я вспомнил, что пост! Ровнёхонько на Страшной неделе эдакое со мной приключилось! Выскочил я на крыльцо, а неподалёку девки-Окручи проходили. Увидали меня и — ну хохотать! А попробуй, докажи, что это они ко мне в погреб лазили и меня же, старого дурака, заставили помогать мои же запасы таскать! Не пойманный не вор! — заключил отец Никон, впрочем, без особой обиды.