Бросив на мужа кокетливый взгляд, графиня скрылась за дверью.

Он поднялся к ней в спальню, как и было условлено, — ровно через десять минут. Комната была ярко освещена лучами солнца, а в камине пылал огонь. Сабрина хотела задернуть занавески, но Рис остановил ее — он хотел видеть свою жену при ярком дневном свете.

Они медленно приблизились друг к другу и на мгновение замерли. А потом вдруг принялись раздевать друг друга с лихорадочной поспешностью. Казалось, прошло всего лишь несколько секунд, — а они, уже обнаженные, очутились в постели, в объятиях друг друга. И почти тотчас же, слившись воедино, они забыли обо всем на свете, утратили представление о времени. Минута проходила за минутой, а они, не замечая ничего вокруг, наслаждались своей близостью, наслаждались пьянящей страстью, бурлившей в их крови. Лишь ненадолго затихая, в изнеможении, они снова и снова с громкими стонами устремлялись навстречу друг другу.

Заснули же они только на рассвете, заснули, крепко прижавшись, друг к другу.

«Наверное, это и есть счастье», — промелькнуло у Сабрины за мгновение до того, как она погрузилась в сон.

А утром, едва проснувшись, она поняла: Рис остался с ней, он никуда не ушел. Да, она проснулась в его объятиях — и снова почувствовала себя счастливой.

Рис еще спал, тихонько посапывая, и она принялась рассматривать его — при этом осторожно проводила пальцем по его бугристым мышцам, шрамам, родинкам. Вглядываясь в его лицо, она невольно улыбалась. У спящего Риса было необыкновенно трогательное выражение — как у спящего ребенка.

Внезапно он открыл глаза — и тотчас же улыбнулся ей. Затем взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы.

И на сей раз, ей удалось разговорить, мужа. В это утро он рассказал ей о себе многое — рассказал, где, как и когда он получил шрамы, в изобилии украшавшие его тело. Некоторые из них он получил на войне, другие — на охоте, а один раз его укусила собака. И на все вопросы Сабрины он с готовностью отвечал, хотя вопросов — наконец-то она дала волю своему любопытству — было великое множество.

— Убивал ли он кого-нибудь на дуэли? (Нет.)

— Жил ли подолгу вместе с любовницами. (Нет, Боже упаси!)

— Часто ли пьянствовал с друзьями? (Да, увы…)

А потом, после завтрака, они поехали в Бакстед-Хит — якобы для осмотра поврежденных крыш; на самом же деле им просто хотелось подышать свежим воздухом.

И так проходили день за днем, и Сабрина не раз мысленно восклицала: «Наконец-то у нас медовый месяц!» Им было необыкновенно хорошо вдвоем, и они предавались любви не только в спальне, но и во многих других комнатах огромного особняка. Их поведение было дерзким и вызывающим, но они не придавали этому ни малейшего значения — словно забыли о слугах или же остались единственными обитателями в Ла-Монтань (временами Сабрине действительно казалось, что они с мужем только вдвоем, что вся прислуга внезапно исчезла). Незаметно пролетела одна неделя, затем другая, третья, но Рис по-прежнему не испытывал ни малейшего желания уехать в Лондон. И он даже не задумывался о том, что его удерживало в поместье — и так все было ясно: он остался, потому что ему было хорошо с Сабриной. А ведь прежде ему даже в голову не приходило, что можно наслаждаться обществом жены. Одно лишь огорчало: он не мог писать. Увы, поэтическое вдохновение оставило его.

Рис скользнул под одеяло и тут же обнял жену. В камине пылало жаркое пламя, и блаженное тепло окутывало их обнаженные тела. Прижавшись к Сабрине покрепче, Рис с улыбкой сказал:

— А где же твоя подруга леди Мэри? Что-то давно ее не видно. Ты не знаешь, когда она опять у нас появится?

Сабрина весело рассмеялась:

— Ты опоздал, Рис. Она уже побывала здесь. Жаль, что тебя не было, а то услышал бы интересные подробности о том, какой нежный желудок у Пола.

— Зато у меня замечательный желудок. Он способен переварить все на свете.

— У тебя железный не только желудок, но и кое-что другое, — промурлыкала Сабрина, потянувшись к паху мужа.

— О, ты волшебница! — Рис расплылся в улыбке. Непредсказуемые выходки Сабрины приводили его в восторг.

— Ах да… Мэри рассказала мне одну очень любопытную историю. Речь идет об одном расследовании. Видишь ли, Рис, одного известного политика, мистера Морли, обвиняют в государственной измене и в убийстве. А судебное преследование возбудил виконт Грантем — под нажимом своей жены. Так вот, у леди Грантем есть две сестры. Одну из них зовут Сильвия, а другую — Сабрина, как и меня. Представляешь, они давно уже разыскивают эту Сабрину, но никак не могут ее найти. И еще одна поразительная деталь… Оказывается, мать трех сестер зовут Анна Холт. Но ведь мою маму тоже звали Анна… Разве это не удивительно?

Рис в ужасе замер. По жилам его пробежал леденящий кровь страх.

— Да, действительно… странно, — пробормотал он, стараясь придать голосу как можно больше уверенности. — Но, скорее всего это просто совпадение.

— Я тоже так подумала. Но не кажется ли тебе такое совпадение слишком уж странным? — проговорила Сабрина в задумчивости. — Знаешь, мне всю жизнь хотелось найти сестер…

Муж молчал, и она спросила:

— А ты что-нибудь слышал об этом судебном разбирательстве?

— Да, кое-что… Очень немного. Знаешь, Сабрина… А ты не покажешь мне медальон своей матери?

Выскользнув из-под одеяла, она бросилась к гардеробу и тут же вернулась обратно в постель.

— Вот, держи, — Сабрина протянула мужу медальон, Рис взял медальон и принялся рассматривать портрет. Затем прочитал на оборотной стороне надпись: «Сабрине на счастье. От ее матери Анны Холт».

— Откуда у тебя эта вещица? — пробормотал он онемевшими от волнения губами. Рис почти не слышал собственного голоса — слова долетали до него словно сквозь толстые стены, которыми он давно уже отгородился от тягостных воспоминаний: он пытался забыть о прошлом, но прошлое возвращалось к нему снова и снова.

— Откуда медальон?.. — Сабрина вздохнула. — К сожалению, не помню. Он у меня уже очень давно. И я совсем не помню свою мать. Она красивая, правда?

— Да, очень, — кивнул Рис. — А ты так на нее похожа…

Сабрина с благодарностью улыбнулась мужу. Не выдержав этой ее улыбки, Рис, отвернулся. Он вспомнил, как однажды менторским тоном поучал ее: «Если ты притворяешься, что ничего не произошло, то это отнюдь не означает, что ничего не произошло на самом деле». Да, кажется, именно так он выразился. И вот теперь… Теперь он не знал, как поступить.

Может, сделать вид, что он, Рис, не имеет к этой женщине никакого отношения? Но если правда выплывет наружу, если суд в Лондоне докопается до истины, то тогда его притворство окажется фиговым листком.

— Что с тобой происходит, Рис? Неужели твой железный желудок подвел тебя? — не без ехидства спросила Сабрина. — О чем ты думаешь? У тебя на лице такое странное выражение…

— О чем думаю? — Он заставил себя улыбнуться. — Ты не догадываешься? Я думаю лишь об одном: меня влечет к тебе неудержимо.

Рис привлек к себе жену и принялся демонстрировать свою правоту всеми доступными ему средствами.

Едва лишь Кит забрался в постель жены, как Сюзанна воскликнула:

— Кэпстроу прислали нам письмо!

— Да? И что же они пишут? Что-нибудь интересное? — Кит ласково улыбнулся жене. — Какая ты сегодня серьезная…

Сюзанна кивнула:

— Да, очень серьезная. — Она пристально взглянула на мужа. — Видишь ли, леди Мэри сообщает, что они вместе с мисс Сабриной Фэрли посетили поместье Ла-Монтань по приглашению его хозяина.

— Ла-Монтань? — удивился Кит. — Да ведь это же родовое поместье Роуденов!

— Роуденов?.. Какая неожиданная новость, — пробормотана Сюзанна. — А я не знала, что Ла-Монтань — поместье графа Роудена. Послушай, а не он ли пишет стихи под псевдонимом… Распутник?

— Да, он, — подтвердил Кит. — И весьма вероятно, что леди Мэри может многое нам поведать. Думаю, стоит пригласить ее к нам. Ходят слухи, что Роуден женился на девушке не из высшего света. И якобы он давно не появлялся в светском обществе. Довольно странное поведение для такого человека. Так что же, пригласим леди Мэри к нам на обед?