— Так вот, мистер Барнс, у меня есть сведения, касающиеся состоятельного, могущественного графа. Этот человек напрямую связан с нынешним, громким скандалом. Речь идет об убийстве и государственной измене.

Редактор нисколько не изменился в лице, но в глазах его вспыхнули огоньки, что свидетельствовало о неподдельном интересе.

— А есть ли у вас доказательства, подтверждающие ваши обвинения?

Джеффри кивнул:

— Да, есть.

— Что ж, в таком случае продолжим нашу беседу, мистер Гиллрей. С вашего разрешения я закажу бренди.

Нетерпение и надежда всегда усложняют путешествие, делают его более долгим, хотя именно этого и хотелось избежать Рису, предпринявшему путешествие в Италию.

Дорога казалась бесконечной, и только чудесная итальянская весна придавала немного уверенности. Дороги уже подсыхали, и это значительно облегчало путь в холмистую часть Италии, где находилась деревушка Тре-Сорелле.

Карета уже доставила Риса до городка Фюме-Белло, и теперь он верхом углубился в горы.

Домик же Санторо прятался в тени густой оливковой рощи, причем оливковые деревья, распрямившие ветви над крышей мастерской, со временем окрасились в пурпурный цвет.

Рис почти сразу же узнал мастера. Путешествуя по Италии, он несколько раз встречался с ним, и его всегда поражал сочный язык Санторо — художник питал слабость к резким выражениям. Но мастерство и законченная красота работ итальянца постоянно восхищали Риса. Джованни Санторо не был ремесленником, скорее он был настоящим художником, мастером своего дела, и это сразу чувствовалось — стоило лишь взглянуть на его замечательные работы.

Софи считала художника скрягой и мелкой душонкой, потому что он отказался передать ей витраж без предварительной оплаты, однако Джованни, всегда бодрый и цветущий здоровяк, отнюдь не был таковым. Более того, он являлся настоящим поклонником женской красоты и дамским угодником. Он уже был женат в третий раз, и сопутствующее его таланту материальное благополучие позволяло ему оставлять старых жен и жениться на молоденьких и симпатичных женщинах. Хотя Санторо не был равнодушен к женскому полу, прежде всего он был деловым человеком. Он хорошо знал цену своим витражам, настоящим произведениям искусства, и умел должным образом обращаться со своими заказчиками, также понимавшими толк в искусстве. К нему приезжали многие ценители прекрасного со всех уголков Европы.

— Синьор Роуден! — Для Санторо все заказчики, невзирая на их высокие титулы, были «синьорами». Но он все же отвесил графу почтительный поклон.

Рис не видел мастера более двух лет, и ему показалось, что тот стал толще за последнее время. Санторо перехватил его взгляд и похлопал себя по животу.

— Это все моя жена, синьор. Она слишком балует меня вкусной едой.

У Санторо были на редкость ловкие, и подвижные пальцы; казалось, что природа по ошибке приделала их к этому грубому и неказистому телу.

— Как ее здоровье? Наверное, Джованни, у вас есть прибавление в семействе?

— Ваша правда, синьор. У меня родился сын Энрико, такой же толстый и упитанный, как и я. — Итальянец весело рассмеялся. — Вы приехали сюда, синьор, чтобы сделать заказ? Я весь к вашим услугам.

— Нет, Джованни. На этот раз я приехал по другому делу. Но дело очень важное. Я разыскиваю одну женщину.

— Вам не хватает женщин в Англии, синьор? Что же случилось? Неужели вы уже всех их перепробовали и теперь от скуки и для развлечения ищете их за границей?

Репутация Риса — многие его стихи были переведены на итальянский — привлекала к нему внимание даже в Италии. Впрочем, пылкие итальянцы вовсе не считали его поэзию скандальной, скорее они воспринимали ее как руководство к действию.

— Вам нужно немного потолстеть, синьор, и тогда у вас не будет отбоя от женщин. Они будут неустанно преследовать вас. — Санторо снова рассмеялся.

— Возможно, мне в самом деле надо немного поправиться, — согласился Рис. — Но пока я не найду одну женщину, мне кусок не полезет в горло.

Санторо с недоумением взглянул на графа. Чтобы из-за женщины потерять аппетит? Нет, уже слишком…

— Так вы хотите найти эту женщину среди наших гор, синьор Роуден? — Санторо махнул в сторону окружавших его мастерскую зеленеющих холмов. — Хотите найти симпатичную и крепкую крестьянскую девушку, которая сможет подарить вам много сыновей?

— Я женат, — ответил Рис. Санторо изобразил удивление:

— Неужели ваша жена доставляет вам столько неприятностей?

«Неприятности», — вот то слово, которым охарактеризовали его положение. Неужели действительно самые обычные неприятности?! А ведь он-то считал, что с ним никогда ничего подобного не происходило. Рис не стал распространяться на эту тему.

— Моя жена похожа вот на эту женщину. Как видите, она очень красивая. И я ее разыскиваю.

Рис протянул Джованни миниатюру с портретом Анны Холт, которую Сабрина в спешке оставила в Ла-Монтань.

Санторо осторожно взял миниатюру и принялся ее рассматривать.

— Да, красивая, — согласился художник. — Так говорите, ваша жена похожа на нее?

— Очень похожа. Но дело в том, что портрет, который вы держите в руках, написан лет двадцать назад. Женщине, которую я ищу, сейчас, наверное, около сорока или даже побольше.

Санторо почесал в затылке и пробормотал:

— И эта женщина живет в Тре-Сорелле?

— Вполне возможно. Я не уверен, но очень надеюсь. Санторо задумался. Потом, прищелкнув языком, спросил:

— Она англичанка, не итальянка? Рис кивнул:

— Да, англичанка.

Художник снова немного помолчал.

— А когда она приехала в Тре-Сорелле, синьор Роуден?

— Я не могу сказать с точностью, Джованни. Но, скорее всего лет семнадцать назад.

Тут Санторо вдруг просиял. Ухватив Риса за рукав, он вывел его на порог мастерской.

— Вон там. — Художник махнул в сторону холмов. — Езжайте вон по той верхней дороге. — Теперь Санторо указывал на вьющуюся среди холмов желтую ленту, то появляющуюся, то исчезающую среди зелени. — В самом конце дороги стоит вилла. Вот там и живет похожая женщина. Она вдова.

— Значит, она англичанка и вдова? Санторо с улыбкой закивал:

— Да, синьор. Она давно поселилась в наших местах, а на итальянском говорит, как будто это ее родной язык. Мне рассказала о ней моя жена. Она бывала у нее в доме. Я тоже видел ее несколько раз. Очень красивая женщина.

— Но она уже немолода?

— Какое это имеет значение, синьор Роуден? Пока женщина красива, возраст не играет роли, — с ухмылкой проговорил художник. — Но ваша, правда, она немолода.

Рис облегченно вздохнул — для него это как раз имело огромное значение.

— А как она выглядит?

— Ну… Как бы сказать… — Санторо поскреб подбородок. — Е triste e calma.

— Грустная и тихая, — перевел с итальянского Рис. Да, скорее всего она не походила на своих дочерей, которые отличались гордостью и пылкостью чувств. Наверное, горе и время изменили ее характер, лишили ее былой гордости и страстности.

Боль и тревога всколыхнулись в душе Риса. «Ведь это я во всем виноват», — подумал он, в который уже раз. Да, именно он навлек на голову Анны столько бед и несчастий, а теперь его жизнь — прошлая и будущая — зависели от женщины, которую он когда-то едва не погубил.

— А как ее зовут?

— Синьора Смит.

Надежда с новой силой вспыхнула в его сердце. Ведь в приходской книге в церкви городка Горринджа, Анна Холт значилась под именем Анны Смит.

Конечно, на вилле могла жить не Анна Смит, а другая англичанка, тоже вдова, тоже желавшая уединения. Возможно, там, на холмах, жила какая-то другая английская вдова, поменявшая холодную туманную Англию на солнечную и теплую Италию. Да и фамилия Смит была вполне заурядной и весьма распространенной. Впрочем, Рис очень сомневался, чтобы какая-то другая англичанка стала бы искать убежища именно в «Трех сестрах». Подобные совпадения редко случаются.