– Часто звучат слова о том, что человеку, живущему в России, нужно знать православную культуру вне зависимости от его собственной конфессии – просто потому что он тут живёт. Получается, модульность этой задаче противоречит?

– Никто никогда не говорил, что изучение культуры страны, в которой ребёнок живёт, должно сводиться к изучению одного школьного курса. Если говорить шире о проблемах современного образования, то они сейчас стоят настолько остро, что речь нужно вести о комплексной программе образования и воспитания, в которой курс «Основы православной культуры» – важная составная часть. В то же время нельзя забывать о необходимости хорошо представлять себе и другие религиозные традиции своей страны. Недавно журналистов призвали корректнее пользоваться религиозной терминологией и не называть, например, террористов – шахидами. Потому что шахид в исламе – это подвижник. Такая ситуация во многом продиктована тем, что люди, которые сейчас работают в СМИ, не получили в школе и вузе даже начального религиозного образования. Как человек, который отслеживает ситуацию в медийном поле, могу сказать, что ошибки такого рода происходят сплошь и рядом. Но иногда это принимает формы провокативные и опасные. И вот здесь очень важно, чтобы человек знал и свою культуру, и чужую. В этом смысле модульность предмета «Основы религиозных культур и светской этики» очень актуальна. Ведь ребёнок чем дальше, тем больше будет по жизни сталкиваться с миром разных религий – в Интернете, в институте, в поездках и т.д. И именно поэтому наличие разных модулей внутри одного курса – это неплохо. Хотя начинать изучать предмет, само собой, логично со своей культуры.

– Если что-то пойдёт не так, может ли курс быть отменён?

– Какие-то неожиданности, которые мы не можем предвидеть, возможны. Ведь школа – живой организм, который невозможно механически запрограммировать. Именно поэтому речь сегодня идёт об экспериментальном характере курса.

Но это не ставит под вопрос саму необходимость такого предмета. Дискуссия о том, нужно ли нашим детям изучать свою религию, – контрпродуктивна. Экспериментальность заключается не в том, надо или не надо преподавать, а в том, как лучше это делать.

– Семьдесят процентов родителей выбрали для своих детей светскую этику. Значит ли это, что у нас в стране 70% – атеисты?

– Нет, не значит. Более того: эти цифры не совпадают с самоидентичностью современного российского общества, в котором, даже по самым скромным подсчётам, не менее 70% населения относит себя к православным. Далеко не всегда и не везде выбор курса был обусловлен религиозной идентичностью родителей. Конечно, тут могли сказаться сжатые сроки, за которые новый предмет нужно было ввести, но главную причину я вижу в следующем: разъяснение родителям того, в чём смысл и задача новой дисциплины, шло не всегда и не везде адекватно. У многих родителей нет понимания специфики нового курса.

Есть и совсем грустные данные: в некоторых школах не было реальной возможности выбора из шести модулей. Либо родителей подталкивали к какому-то решению, либо выбирать нужно было из двух. Известно, что в некоторых регионах имели место факты давления на родителей. Это, конечно, недопустимо. О чём, кстати сказать, недавно говорил и Святейший Патриарх Кирилл во время своей поездки в Екатеринбургскую и Челябинскую епархии. Скажем, нам говорят, что в одной из областей, где 200 священников, никто не выбрал «Основы православной культуры». Вопрос: что же тогда выбрали их дети? Понятно, что ситуация там сложилась ненормальная, что реального выбора не было.

– Несколько месяцев назад, давая интервью «Литературной газете», вы сказали, что преподавать можно и без учебника, что учебник – это результат преподавания, а не его необходимое условие. Сейчас учебник протодиакона Андрея Кураева готов и по нему ведутся занятия. Как это сочетается с тем, что вы говорили ранее?

– Эксперимент по преподаванию нового курса только начался, но у него уже есть позитивные результаты. Самый очевидный из них: написан хороший учебник, несмотря на сжатые сроки, заведомо небольшой объём и специфику возраста школьников. Учебник получил высокую оценку специалистов – от Церкви, от образовательного сообщества – и уже давно находится в свободном доступе в Интернете. К сожалению, у меня не было возможности познакомиться с учебниками по всем шести модулям, но те, которые я видел – по религиозным культурам, – мне кажутся весьма достойными. Конечно, нет предела совершенству, можно работать над оформлением серии в целом. Но и сейчас уже достигнуто немало.

– Что сказать тем православным родителям, которые не хотят отдавать своих детей изучать ОПК, потому что боятся, что их научат не тому православию?

– Преподавание будет следовать учебнику. А он, как я уже сказал, заслуживает доверия, получил высокую оценку патриарха. Но есть ещё один важный момент. Мы почему-то исходим из того, что если семья и так православная, то в школе о религии говорить не нужно. Получается жёсткое разделение: либо семья, либо школа. Но ведь школа – не альтернатива всей остальной жизни. Это одна из её частей. И это своего рода помощь семье. Хорошо, что для ребёнка из православной семьи мир православия не будет сводиться к школьному курсу. Но ещё лучше, чтобы курс дополнял то, что ребёнок черпает из общения с родителями. Пусть ребёнок задаст родителям вопрос, если что-то будет неясно в школе. Это и родителей может понудить лишний раз книжку открыть… Школьный предмет – ещё один элемент в познании мира, и во всех смыслах правильно, чтобы мир православия открывался ребёнку в разных контекстах. Чтобы, грубо говоря, и дома, и в школе он слышал об одном и том же. Тогда разные части жизни будут гармонично сочетаться.

– Ребёнок, растущий в хорошей семье, пускай даже неверующей, естественным образом и так впитывает, что воровать и убивать – это плохо. Так зачем привлекать веру в преподавании и без того понятных вещей?

– Этические нормы произрастают из религии. Это, казалось бы, общее место, но лишний раз напомнить об этом – не вредно. Но есть ещё один момент: ребёнок познаёт мир, школа для него – активный этап прикосновения к тому, что называется процессом познания. Совершенно справедливо, что ребёнок генетически впитывает представления о нравственности. И вот тут очень важно, чтобы содержание процесса познания оказывалось для него напрямую связанным с тем, с чем он сталкивается в жизни. Чтобы то, что он изучает, находило поддержку в его личном опыте, а не оставалось чем-то теоретическим или абстрактным.

– Какими конкретно должны стать плоды преподавания в среднесрочной перспективе?

– Мы недооцениваем последствия агрессивного атеистического прошлого. Я уже не первый год преподаю студентам, которые по возрасту не должны были и не получали советского воспитания. Но их представления о роли религии в жизни человека и в истории совершенно не соответствуют реальности. У большинства из них в принципе нет понимания того, что это за феномен – религия. При этом интуитивно человек осознаёт некую фундаментальную роль Тайны в своей жизни. Но трудно преодолимая установка, что религия – это опиум для народа, заставляет погружаться в различные псевдорелигиозные течения и прочую ерунду. Неслучайно так популярны услуги типа «сниму порчу»…

Нынешний школьный курс – это малая компенсация за то, что знание о религии десятилетиями выжигалось и высмеивалось. И чтобы какие-то вещи в человеческом мировоззрении выравнить, нужно – на самом деле – преподавать далеко не один год.