Обычно, имея хорошие связи в мире театра, Михаил получал приглашения на любые премьеры. Он захотел побывать в смело и ярко заявившем о себе в те годы Театре на Таганке и позвонил знакомому администратору, заказал билеты. Тот посоветовал выкупить их заранее, так как в день спектакля у касс творилось обычно черт знает что с участием милиции, дружинников и студенческой самодеятельности. Михаил так и сделал. С очередной пассией договорился о встрече за двадцать минут до начала, собрался, но перед самым выходом его остановил звонок телефона: пассия сообщила, что ей страшно жаль, что она страшно мечтала пойти на Таганку, но что у нее какой-то страшный форс-мажор, поэтому она не сможет приехать и страшно извиняется.

Четыре подряд «страшно» умилили Михаила, выдав страшную бедность словаря подруги. Он представил, как слушал бы ее восторги, высказываемые с помощью трех десятков слов – сколько было у Эллочки Людоедки? – поздравил себя и с облегчением поехал в театр. Припарковав машину, подошел к толпе, безнадежно выискивающей лишний билетик, и только сунул руку в карман пальто, как ее ухватила с неожиданной силой девичья рука, и он увидел молящие огромные черные глаза и услыхал задыхающийся, наполненный отчаянной надеждой голос: «У вас лишний?» И сразу же, завидя бросившуюся к нему стайку молодежи – тот же голос, но уже с другой интонацией, чуть требовательно: «Я первая к вам подошла, не так ли?» Настроение моментально поднялось, и он ответил, заговорщицки понизив голос: «Да, молчите, идем вместе, а то нас растерзают», взял девушку под руку и повел ко входу. «Но я не одна...» – пискнула девушка, «Но у меня не типография, где печатают лишние билетики», – ответил он, протискиваясь.

Девушка оказалась прехорошенькой.

Когда они разделись и гардеробщица унесла верхнюю одежду, девушка сделала робкую попытку расплатиться за билет. По ее неуверенному вопросу: «Сколько я вам должна?» Михаил сделал вывод, что она из интеллигентной семьи.

–?Нисколько. За моих спутниц я обычно плачу сам.

–?Но я не ваша спутница, – вздернула точеный носик девушка и откинула волну черных, слегка вьющихся волос. Теперь в ее глазах плавились холодность и гордость.

–?Посмотрите на путь, который мы с вами уже проделаи вместе. – Михаил указал на дверь с билетерами и толкучку у гардероба. – Мы уже спутники, просто мы еще только в начале пути. Потом у нас общий номерок. – Он потряс номерком на кольце у нее перед глазами.

–?Но я хочу подождать, может быть, Родику удалось достать билет. Скажите, какие у вас места, и я приду перед самым звонком.

Михаил отметил слова «какие у вас места» вместо вполне естественного «у нас».

–?У нас хорошие места, но я подожду вместе с вами, и если Родик достанет лишний, я с вами поменяюсь. Чтобы вы могли сидеть с ним рядом.

–?Огромное спасибо!

–?Но мы еще не поменялись.

–?И все равно, за предложение.

Михаил подумал про себя, какой же он мелкий гад – у Родика не было никаких шансов достать лишний, можно было смело предлагать все, что угодно. А девчушка вон как разволновалась и переполнена благодарностью.

Он подумал, не купить ли ей конфетку в утешение, как маленькому ребенку. Но идти в буфет, значит, оставить ее одну, а сориентируется ли она одна в толпе?

Прозвенел последний звонок, девушка со вздохом отвернулась от двери. Даже ей стало ясно, что Родик не придет.

–?Вы первый раз на спектакле Таганки? – неожиданно спросила она удивленного Михаила.

–?Почему вы так решили?

–?Вы в вечернем костюме, а в вечернем сюда не ходят. И вы спешите на свое место, а здесь никогда сразу после третьего звонка не начинают.

–?Вы поклонница Любимова? – спросил он, подумав, что немного поторопился, отнеся ее к числу неопытных на Таганке зрителей.

–?Да! – ответила она со страстью. – Я видела здесь почти все.

Михаил не стал говорить, что тоже смотрел все, но только на генеральных репетициях.

–?И вам всегда везет на лишние билетики?

–?Нет, я была в студенческом активе театра, просто заболела, а тут такие нравы – не зевай. В Москве сотни тысяч студентов, а в зале всего тысяча мест.

Свет стал медленно гаснуть, и начался истинно Любимовский театр со всеми прибамбасами, находками, излишествами великого мастера, всегда и во всех своих творениях говорящего одно: человек должен быть свободным в выборе своего пути, даже если высшие силы пытаются предопределить этот путь.

В антракте она сказала:

–?Можно, я никуда не пойду? Посижу тут.

Он согласно кивнул и прошел в фойе размять ноги, не хотелось навязывать свое общество вроде как бы облагодетельствованной им девчонке. Да и ей, судя по выражению лица, требовалось побыть одной, переварить увиденное.

Она смотрела ему вслед, вовсе не думая о спектакле. Какой странный, необычный, интересный человек. «Вот он двигается уверенно в молодежной толпе, выделяясь ростом и костюмом. Вот небрежно кивнул кому-то, вот улыбнулся и, не заботясь о продвигающихся к выходу из зала, остановился, чтобы обменяться парой фраз. Поцеловал спутнице знакомого руку... Черт, чего я на него смотрю?»

Михаил вернулся в зал за минуту до звонка, рассчитав время так, чтобы не было необходимости погружаться в театральный треп. Но разговора избежать не удалось. Девушка сразу же заговорила:

–?Вы знаете, я сидела и размышляла.

«Хотел бы я с такой же легкостью сказать о себе „размышлял“, подумал он.

–?Я потрясена...

«Удивительно оригинальное заявление».

–?Но я не совсем согласна...

«Ишь ты, она не совсем согласна. С чем же, интересно?»

Но действие началось, и он отложил вопрос на потом.

В гардеробе она протянула ему руку и просто сказала:

–?Огромное спасибо! А теперь я побегу.

–?Вы думаете, что Родик ждет вас?

–?Пусть только попробует не ждать!

–?В таком случае держитесь за мной, я попытаюсь протолкаться как можно быстрее.

Она благодарно взглянула на него, он попытался понять, что таится в глубине этих огромных темных глаз – легкая ирония, интерес, раздражение, но не додумал, так как пришлось действительно поработать локтями и плечами. Они вышли в переулок, девушка сразу же стала оглядываться в поисках Родика. Михаил стоял рядом и терпеливо ждал. Он бы и сам не мог сказать, почему ему не хотелось, чтобы Родик, эдакий верный рыцарь, вдруг появился сейчас здесь. И Родик не появлялся. Они сделали круг у театра, перешли на сторону станции метро, посмотрели там, девушка раздраженно сказала Михаилу, что не держит его, что он может идти, Родика она сама дождется, не надо ее опекать, она совсем не такая маленькая, как он думает!

–?А как вы будете добираться до дома?

–?Мне на метро, – коротко ответила она.

Михаилу не хотелось, чтобы она вот так, на метро уехала из его жизни.

Он так и сказал.

–?Вы знаете, я вот этого и боялась весь спектакль.

–?Чего этого?

–?Что вы захотите получить плату за билет.

–?И что тогда?

–?Я изменю о вас мнение и сбегу в метро.

–?Какое мнение?

–?Воспитанный, приличный, солидный...

–?Почти молодой человек.

Она фыркнула.

–?Ну вот, вы улыбаетесь, и я осмеливаюсь признаться, какую плату я бы мечтал получить: вы дадите мне ваш номер телефона, и я приглашу вас в любой театр на любой спектакль по вашему выбору. А сейчас, коль скоро Родик так и не появился, мы сядем в мою машину, я отвезу вас домой, доведу до вашего подъезда и, если разрешите, поцелую ручку и откланяюсь.

В машине она огляделась, рассматривая кожаную обивку сидений, и спросила:

–?Вы театральный администратор?

–?Почему вы так решили?

–?Ну, вы сказали: в любой театр на любой спектакль...

–?Театральные администраторы обычно в чужие театры не ходят.

–?А куда ходят?

–?Если есть время, в Сандуновские бани.

Она помолчала, обдумывая:

–?Это вы серьезно?

–?Разве можно говорить о чем-либо серьезно после такого трудного спектакля? Мозгам нужен отдых.