Звонок из Турина прервал счастливую, безмятежную неделю на море – разрешение на вывоз картин готово. Алекс на радостях решил отметить это событие, и они вместе с тетушкой Светланы отправились в ресторан, а потом рано легли спать.

В пять утра он выехал из Сан-Лоренцо-аль-маре в сторону Генуи, промчался вдоль побережья пустынной в ранние часы дорогой мимо роскошных вилл и дворцов, охвативших драгоценным ожерельем эти благословенные края, свернул на автостраду, ведущую к Турину, и, выжимая до ста тридцати километров, подгоняемый нетерпением, полетел вперед.

Без Алекса Каролина не рискнула выходить на пляж. Она побродила по балкону, выходящему на море, полюбовалась никогда не надоедающим видом яхт и лайнеров. Подошла к пианино, стоявшему в гостиной, начала играть что-то грустное и протяжное. Пришла тетушка Антонио, села рядом в глубокое кресло, подперла голову сухой рукой, глаза ее стали грустными. Каролина спросила себя, почему она до этого не играла, ведь пианино всегда было здесь? Она подумала, что после первой ночи с Алексом была слишком счастлива, чтобы обращаться к музыке, подруге тоскливых дней, но почему тогда сегодня ей вдруг захотелось поиграть? Неужели интуиция подсказывает, что не все так гладко в Датском королевстве?

Интуиция не обманула: последний день на море был омрачен спором. Алекс мимоходом, как само собой разумеющееся сказал, что они едут прямо к нему.

–?Нет, – ответила, не успев подумать, Каролина. А поразмыслив, сказала со всей определенностью: – Ты отвезешь меня домой.

–?Почему, любимая? Я представил тебя матери как невесту.

–?Можешь считать меня мещанкой, но ты сам все сказал – ты представил меня как невесту. А невеста входит в дом не жениха, а мужа, став женой.

–?Я не хочу считать тебя мещанкой, – попытался перевести все в шутку Алекс, – и потому мы сразу же едем ко мне.

–?Ты матери об этом сообщил?

–?Нет.

–?Напрасно.

–?Ты считаешь, что мы должны встать на колени и просить родительское благословение?

–?Ну не на коленях...

–?Прости, Лина, но ты что-то не понимаешь. Я глава семьи, я принимаю решение, я...

–?Если бы я тебя так не любила, то должна была бы насторожиться, услышав из твоих уст три «я» подряд.

–?Что ты хочешь этим сказать?

–?Ничего. А что касается твоей мамы, то я достаточно взрослая женщина, чтобы понять отношение к себе другой женщины.

– И что?

–?Я твоей маме не понравилась.

–?Ты ничего не понимаешь. Она просто очень сдержанный в проявлениях чувств человек.

–?Вот мне бы и хотелось, чтобы истинный смысл этих чувств проявился не только для меня, но и для тебя.

–?Ты видела мою мать только тридцать минут.

–?Поверь, иногда достаточно трех минут. И я не понимаю, о чем мы спорим. Инне Евгеньевне не понравились мои дети и то, что их трое. Ей не понравилось, что ты любишь меня настолько, что готов мчаться на край света, чтобы спасти мне ногу. Ей не понравилось, что я никто – какая-то ресторанная то ли певичка, то ли скрипачка... И вообще, ей не понравилось, что мне столько лет. И скажу тебе по секрету: я ее понимаю. Я тебе не пара. Но коль скоро уж так случилось, что мы любим друг друга... Алекс, родной, единственный, самый любимый на свете – мне не надо ехать в твой дом!

–?Почему? – упрямо повторил Алекс, хотя, как показалось Каролине, он уже все понял.

–?Хотя бы потому, что в доме не может быть двух хозяек. Сейчас хозяйка – Инна Евгеньевна. Ты готов лишить ее этого?

Трудный разговор закончился бурным примирением в постели. Алекс сдался. Но Каролина до утра лежала без сна, размышляя, не одержала ли она Пиррову победу? Может быть, следовало согласиться с ним и въехать в его дом, поставив Инну Евгеньевну перед фактом и потом уже налаживать отношения?

Последнюю ночь в Турине они провели в отеле в разных номерах.

Алекс решил не затеваться с переменой и переносом вещей, а просто взял одноместный номер для Каролины. Они не удержались, «попрощались» в номере Алекса, намереваясь разойтись рано, памятуя, что завтра, чуть свет предстоит ехать в Миланский аэропорт. Но прощание с Италией затянулось, кровать была соблазнительно широкой, а ночь казалась упоительно длинной. Алекс заснул первым, откатившись от нее, а она вернулась в свой номер.

...Каролина лежала в кровати, но сон не шел, ей не хватало ставшего уже необходимым ощущения, что рядом самый любимый человек, не хватало его тепла, его запаха, его легкого, такого милого посапывания, – хотя, Бог мой, как такое же посапывание раздражало ее когда-то у Андрюшкиного отца...

К утру она приняла решение.

Долой Пиррову победу! Она согласна ехать к Алексу и будь что будет!.. О чем она думала, когда яростно спорила с ним? Какое затмение нашло на нее? Или, может быть, в тот момент она еще не ощутила со всей силой то изумительное чувство покоя и защищенности, что возникало в его объятиях? Да сама мысль, что его не будет с ней каждую ночь, была страшнее любой женской нелюбви. В конце концов, когда свекрови любили невесток?

Каролина тихонько вернулась в номер Алекса, нырнула под одеяло, прижалась к его теплой мускулистой спине и принялась тихонько целовать в шею там, где курчавились завитки светлых волос.

Он проснулся, сел, покрутил головой, спросил сиплым со сна голосом:

–?Я проспал будильник?

–?Нет, я хочу тебе что-то сказать.

–?А утром нельзя?

–?Можно, но уже утро. Будильник зазвонит через полчаса...

–?Да? Самый сон...

–?Прости... но я не спала всю ночь и поняла, что я дура.

–?Стоило ли ради этого не спать ночь? – не смог удержаться сонный Алекс.

–?Ты можешь быть серьезным?

–?Могу.

–?Я поняла, что ты был прав и что мы должны ехать к тебе... – выпалила она и замерла в ожидании его реакции. Действительно, такая рань – не самое лучшее время для таких заявлений.

–?Вот и умница... – Он лег, обнял ее и притянул к себе: – Сколько, ты сказала, до будильника?

–?Полчаса, – недоуменно ответила она.

–?Я думаю, нам хватит времени, чтобы парафировать достигнутое соглашение.

–?Алекс, ты можешь хоть когда-нибудь говорить серьезно?

–?Иногда могу. – И его рука скользнула по ее телу вниз, к животу.

–?Алекс, варвар, с каких пор это называется парафированием?

–?С сегодняшнего утра.

В аэропорт они приехали за пятнадцать минут до начала регистрации. Стойка «Аэрофлота» располагалась в самом дальнем конце огромного зала, никого еще около нее не было. Алекс посадил Каролину в одно из кресел, что стояли у входа в отдел регистрации, а сам ушел рассчитываться за взятую напрокат машину. Вернулся, помахивая букетиком цветов. «Он всегда где-то обнаруживает цветы», – подумала Каролина и благодарно поцеловала его руку, когда он вручал ей оглушительно пахнущие гиацинты.

–?Ну что ты, смотрят...

–?Ну и пусть! Я люблю тебя!

Ровно в девять тридцать по московскому времени Алекс позвонил домой.

–?Мама? Доброе утро! Мы в Миланском аэропорту. Будем в Москве в пять по московскому. У меня просьба – распорядись, чтобы подготовили гостевые комнаты на втором этаже: спальню для нас и отдельную комнату для Лины. Ты меня слышишь?

«Она тебя слышит, – подумала Каролина. – Она переваривает... Как он сказал просто, но категорично: спальню для нас – и все!»

–?Да, мама. Да, я так решил. И пожалуйста, скажи Анатолию Андреевичу, чтобы он взял мою машину и встретил нас в аэропорту. Он знает, не в первый раз. Да, «Аэрофлот», миланский рейс, номер двести восемьдесят шесть. Целую, до встречи. – Он сунул сотовый в карман. – Анатолий Андреевич – наш автомеханик, но, если нужно, и шофер. В основном для моей бабушки, Берты Витальевны.

–?Дай, пожалуйста, телефон, я хочу позвонить Динке, пока мы не сели в самолет. Хочу, чтобы она встретила нас. Я ее сто лет не видела, страшно соскучилась. И если Андрей дома, пусть едут вместе...