Поначалу все было неплохо - с трассы через лес, шел вполне сносный хоть и тряский проселок. Эту дорогу Илья знал хорошо, она вела к так называемой "шашлычной поляне" - месту, куда сотрудники Института любили выбираться летом по поводу корпоративных гулянок на природе. Однако стоило миновать поляну, как дорога быстро выродилась в полузаросшую кустарником ухабистую тропу, по которой может кто-то и ходил, но уж точно никто не ездил. Своей широкой мордой ПАЗик явно в нее не вписывался и то и дело залазил в кусты, то левым, то правым боком. В некоторых местах из-за поваленных ветром сосенок проехать было невозможно. Шоферу Андрюхе приходилось включать заднюю передачу и пятиться назад, пока не находился просвет в лесу. Они протискивались в этот просвет и ерзали между деревьев до тех пор, пока не удавалось вновь выползти на проселок. По этой причине, последние несколько сот метров автобус плелся со скоростью немногим превышающей пешеходную, безнадежно отстав от "охотничьего джипа", который давно уже скрылся из виду. Андрюха бурно реагировал на каждую новую преграду, возникающую перед бампером его автобуса, поминутно вспоминая сексуальные контакты с чьей-то матерью, с самим автобусом, а так же с дорогой и с собственной жизнью и судьбой. Он риторически вопрошал отсутствующего в салоне Семенова, что будет, если он сейчас пропорет шину или даже две, или, к примеру, повредит радиатор? И не сам ли Семенов, предложивший этот проклятый маршрут, будет вытаскивать из этой чащи автобус и после его ремонтировать? Сидевший на месте кондуктора таксист, сочувственно ухмылялся и поддакивал (в последнее время они с Андрюхой сдружились на почве извозческой профессии), остальные угрюмо молчали и таращились в окна - чего зря трындеть, ведь никакого другого пути на юго-западный край плато все равно не было. Именно там, по утверждению охотников, река текла под самой стеной, а значит, можно было набрать воды, не спускаясь вниз. Лишний раз подвергнуться нападению населяющих этот мир сухопутных тварей никому не хотелось. Про тварей речных при этом предпочитали не вспоминать.

Наконец, утомившийся слушать горестные рулады Андрюхиных матерков, Крюк, предложил ему на выбор: заткнуться или получить по зубам. Шофер в ответ буркнул что-то неразборчивое, но, похоже, выбор осознал и обиженно молчал остаток пути.

Разглядывая редкий сосняк по краям дороги, Илья рассеянно размышлял. Сосредоточиться в последнее время категорически не удавалось. От его былой уравновешенности не осталось и следа. Лихорадочное возбуждение моментально сменялось тупым равнодушием. То мыслей целый калейдоскоп, за которым невозможно уследить, а то вовсе никаких нет. Оно и не удивительно - прежняя жизнь взорвалась, разлетевшись стеклянными брызгами, как хряснутый об стенку граненый стакан, а новая сразу не заладилась. Наоборот, все больше теряла смысл. Действительно, для чего все? Какой смысл суетиться, дергаться? Надежда выжить? Да бог с вами, все последние события показывают, что это решительно невозможно. Суча лапками, как лягушка в кувшине, можно несколько потянуть время, но стоит ли? Воду в масло не взобьешь. Удивительно, как в Семенове и некоторых других еще оставалось желание напрягаться, вертеться, пытаться выживать, что-то делать для этого. Казалось бы, у каждого, кто наблюдал, как злодейка-судьба эпидемическими темпами выкашивает товарищей, должен был остаться только один вопрос - а не он ли следующий? Логичней всего лечь да лежать кверху пузом в ожидании скорого и неизбежного конца. Не фиг за зря хлопать крыльями увеличивая энтропию вселенной... Тут Илья взял, да и укусил себя за губу. Сильно укусил, больно, даже кажется, во рту стало солоно. Соберись тряпка! Да с какой стати ты тут преисполняешься пессимизмом? Ты самый несчастный? Другие не потеряли за несколько дней сразу двух близких людей? Тьфу, идиот! Разнылся!.. сопли развесил! Вон малолетние пацаны остались без матери и то... И ничего еще не решено! Поборемся еще! И Анютку мертвой никто не видел... и Марек жив... Выживет ли Марек?

Автобус внезапно остановился, так что задумавшийся Илья сильно клюнул носом, едва не расквасив его о спинку переднего сидения. Тут только он заметил, что лес расступился, и они со всего маха выскочили почти что к самому обрыву. Выглядело это так, словно они попали на край света - дальше земли не было, только ослепительное бледно-голубое небо с редкими барашками облаков.

- Приехали, кажись... - после длинной паузы сказал Андрюха и открыл переднюю дверь.

Когда Илья подошел к обрыву, стало ясно, откуда это ощущение края земли - леса внизу не было, разве что низкорослые деревца, почти кустарник, да папоротники с хвощами, сплошным зеленым ковром покрывавшие землю до самого горизонта. Местность шла под уклон, и все это море зелени колыхалось под ногами. Не то что на севере, где кроны деревьев высились в десятках метров над поверхностью плато.

Под самой стеной, буквально в метре от ее основания, искрилась неширокая лента реки, огибающая круглый край плато. Над рекой и прибрежными зарослями кружили десятки летающих ящеров всевозможных окрасок и размеров. Мелкота во всех направлениях чертила воздух в поисках насекомых, а более крупные с тоскливыми воплями носились над самой водой. Их, очевидно, интересовала рыба и различные земноводные.

- Красота!

Илья вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял Семенов, как обычно засунув большие пальцы рук за ремень.

- Обрати внимание, вся эта братия вокруг кружит, а сюда ни одна сволочь не залетает.

Действительно, границу плато никто из летунов не пересекал, словно все эти птеродактили и птерозавры старательно сторонились чужеродного мира.

- Ты у самого края-то не топчись, - продолжил Семенов, - и это, кстати, всех касается! - обернулся он к остальным, - А то земелька-то осыплется, не ровен час, а у нас народу и так уже немного.

- Так вот мужики... - говорил он спустя пять минут, собравшейся возле джипа команде водоносов, - что я хочу вам доложить... подъехать к самому краю можно только здесь. Там дальше, - он махнул рукой влево, - позиция получше. Река склон хорошенько подмыла, он осыпался и можно, значит, к самой воде спуститься. Там пацаны рыбу-то и ловили, удочка до сих пор валяется... вон Виталий знает, был там... Воды набрать, там конечно легче, да вот только фляги потом придется тащить на руках метров триста, да все по кустам. Сплошная, значит, пересеченная местность. Другой вариант - прямо тут спустить ведро на веревке, да попробовать черпануть. Уж не знаю, что быстрее будет, - он развел руками.

- А веревка есть? - спросил шофер Андрюха. - У меня тросик буксировочный в автобусе был, но тут ведь метров пятнадцать надо...

- Веревка-то есть. Да вот сомнения у меня... - Семенов задумчиво почесал шею под бородой, - черпать придется у самого берега, то есть пополам с песком и илом... да пока ведро наверх затянешь, еще вдобавок земли со склона наскребешь, да воды выплеснешь половину. Вот и будет улов - полведра грязи!

- Ну, что ж, тогда пойдем к осыпи, - констатировал Слава, - чего время-то терять.

- Потаскаем, что ж теперь... - поддержали его другие, - без воды-то нам кранты...

- Да там, тоже ведь не курорт, - все также задумчиво продолжал Семенов, - там, крокодилов, тьма... утянут в воду и вася-кот. Вон, пацанов чуть не сожрали...

- А рыбки-то не мешало бы половить... - невпопад сказал Федор, - а то достала уже эта ящерятина.

- Рыбки!.. - хохотнул Славка. - А крокодилов не хочешь половить?.. в качестве наживки...

Илья представил Федора висящим на леске вниз головой, в неснимаемой бейсболке... и тут его осенило.

- Подождите! А если попробовать воду черпать на удочку... - он замолчал, под перекрестными взглядами, мучительно подбирая слова, - ну... соорудить что-то вроде колодезного журавля...

Последовала продолжительная пауза - окружающие обдумывали его слова. Внизу плескалась речка, ветер шумел в верхушках сосен.

- Нет, - сказал, наконец, Семенов, - не годится...