Видимо, теперь настало время написать о самом неприятном событии этого дня. Для меня неприятном. Я не подслушивала. Девицы просто совершенно свободно разговаривали о своих делах, не обращая на меня особого внимания. Я как раз в то время раздумывала, по каким причинам одни люди нравятся, а другие нет, некоторых мы любим, а каких-то терпеть не можем. Зависит ли это от поведения человека или от его внешности, а может от запаха? Или дело в схожести с самим собой? В конце концов, может быть дело в совокупности всех этих факторов? Я вовсе не имею в виду отношения между мужчиной и женщиной, вернее, не только их. Так вот, пока я задавалась этими вопросами, Марина и Светка болтали о чем-то своем. Я очнулась от размышлений только тогда, когда моего слуха достигло упоминание о Мареке. Так я, сама того не ожидая, узнала, что это была за парочка, которая позавчера развлекалась на лестнице. Да, да, это были Марек и Светка. Не знаю, что меня поразило больше - то, что они с Маринкой совершенно меня не стесняясь, обсуждали это, или то, как это было сказано... А может, сам факт... Одно я поняла четко - ни о какой человеческой симпатии к бесстыжей девице или дружбе с ней не может быть и речи.

А еще, меня испугали совершенно новые ощущения, волнующие и неприятные одновременно. Я банально ревновала... Задумавшись, нечаянно расколошматила тарелку. Девицы посмотрели, переглянулись, и Светка совершенно по-идиотски расхохоталась. Постаравшись побыстрее закончить со своей частью посуды, я пошла к себе, вернее, к Альбине. Временно я устроилась у нее в апартаментах. Временно, потому что скорее всего, в ближайшее время меня оттуда попросят.

Моя соседка пыталась привести ногти в порядок. Ее тоже видимо, занимали какие-то размышления, потому что довольно рассеянно на меня глянув, она лишь бегло улыбнулась. Не знаю, сколько времени мы молчали. Я на диване, носом к стенке, притворялась, что сплю, а Альбина, сидя в кресле, закинув ноги на стол. В конце концов, она поинтересовалась, чего это со мной. И естественно, я соврала, что ничего особенного. Разумеется, она мне не поверила. А не поверив, пристала, как репей к собачьему хвосту. Пришлось рассказать в общих чертах о том, что я услышала... по возможности равнодушно и отстраненно. Не уверена, что Альбина не догадалась об истинных причинах моего расстройства, но она ничуть не удивилась и особо не прониклась. Заметила, что ничего странного тут нет. Светка - довольно развязная девица, а Марек... ну, что с него возьмешь? И нечего забивать себе голову ерундой.

Выслушав ее, я подумала: а ведь она права! Ну, чего я действительно? Какая мне, в сущности, разница, кто и чем занимается по ночам? Абсолютно никакой... вот никакошенькой!

Однако самовнушение не помогло. Напротив, мне вдруг стало совершенно ясно - то, чем занимается Марек, меня волнует, даже очень. Вот такое, блин, открытие.

Сейчас Альбина ушла вниз - проконтролировать, чтобы все были сыты (вернулись мужчины с оврага), а я села дописывать дневник. К слову, она очень удивилась, что я веду записи. Спросила: на кой черт мне это надо? И выслушав сбивчивый ответ, хмыкнула и махнула рукой - чем бы дитя не тешилось...

Между прочим, раньше я за ней не замечала особой хозяйственности. Как бывает, люди меняются...

Вот сижу, над Альбиной подшучиваю, а сама-то хороша - еле сдерживаюсь, чтобы тоже туда не побежать. Наверно, все-таки пойду, посмотрю, узнаю, как там дела.

За дверью мерно тарахтел дизель-генератор. Там же в коридоре, чтоб не мешала своим грохотом, крутилась шаровая мельница. Илья некоторое время прислушивался к этому технологическому шуму, который так мешал и раздражал в прошлой жизни, а вот теперь, поди ж ты, казался таким до боли родным. "А хорошо придумали с этим генератором, - думал он. - Все же мы не алхимики в средние века, чтоб работать дедовскими методами. Жаль нельзя им пользоваться все время - сжирает по два литра солярки в час. С такими темпами наших запасов надолго не хватит. Хотя, что есть долго в этом мире? День прожил и радуйся. А так, с электричеством, конечно, гораздо удобнее. И термошкаф лучше всяких бунзеновских горелок. Безопасней опять же... что особенно актуально при работе со взрывчаткой ".

Он посмотрел температуру - сто сорок градусов. Открыл дверцу. Ну, кажется все - рассыпанный ровным слоем по противню порошок аммиачной селитры высох. Одев верхонки, Илья вытянул противень из шкафа и поставил на лабораторный стол, чтоб подостыл. За соседним столом Штерн возился с перекисью ацетона. В двухлитровом стакане с кислотами, вращался якорек магнитной мешалки, создавая маленький смерч. Прямо в центр этого рукотворного вихря, из мерной бюретки капал ацетон. Процесс подходил к концу, и стакан уже был полон мутными кристалликами выпавшей перекиси. Сам Штерн тут же рядом промывал водой ранее полученную порцию. Что-то напевал фальшивым фальцетом.

- Ну что, Михаил Аркадьевич, - спросил Илья, - хватит, наверно, нам молоть-то?

- А? - увлеченный процессом Штерн, не сразу понял вопрос. - Что вы говорите Илья?

- Я говорю, молоть хватит, наверно. Не муку ж молем.

- Да, да, конечно, час уже прошел?

- Да больше уже.

- Ну, тогда снимаете барабан, заряжайте следующую порцию, - он тщательно вылил остатки воды и поставил стакан с перекисью на водяную баню. - А хитрецы мы с вами, все-таки Илюша!

Голос у него был торжествующим. Как же, ведь он первый вспомнил про аммонал. Действительно, зачем париться со сложными процессами сульфирования и нитрирования, чтоб получить некоторое количество тротила или не дай бог нитроглицерина (при отсутствии опыта, это почти наверняка кончилось бы взрывом), когда на складе стоит несколько бочек аммиачной селитры. Всего и делов-то - как следует просушить и измельчить селитру, да смешать с серебрянкой, то бишь, алюминиевой пудрой, которой на складе тоже целый мешок.

Илья вышел в коридор и, выключив мельницу. Поднатужившись, снял с валков фарфоровый барабан. Двадцатилитровый барабан вместе с содержимым весит килограммов тридцать. Он занес его в комнату, поставил на стол и, открутив предохранительный винт, снял крышку.

- Ну, чего там? - поинтересовался Штерн.

Илья растер между пальцами серый порошок, пробуя тонкость помола. Ни комочков, ни крупных частиц не ощущалось.

- Порядок, считай, что в пыль размололось.

- Ну и отлично! Сколько думаете для испытания взять?

- Мне кажется, килограмма за глаза хватит, - Илья натянул маску респиратора и вывалил содержимое барабана на большое квадратное сито. Некоторое время встряхивал его, пока на латунной сетке не остались одни стальные шары.

- Нет, - вдруг сказал Штерн, - возьмите лучше пару кило. Боюсь один, э-э... не сдетонирует...

Илья пожал плечами. Два, так два... он ссыпал шары обратно в барабан - молоть следующую порцию.

На поддоне лежала солидная горка аммоналовой смеси.

- Сколько вышло? - кивнул на нее головой Штерн.

- Около семи килограмм.

- Как думаете, Илья... килограмм двадцати нам хватит?

Тот пожал плечами.

- Семенов говорил, что и десяти должно хватить... правда он имел в виду тротил.

Штерн улыбнулся.

- Насколько я помню, фугасность аммонала превосходит оную у тротила.

Теперь настала очередь улыбаться Ильи.

- Отдаю должное вашей эрудированности Михаил Аркадьевич... фугасность это?..

- Грубо говоря, это величина объема выбрасываемых при взрыве газов, по отношению к тротиловому эквиваленту. Еще одной характеристикой взрывчатки является бризантность, то есть способность дробить окружающий материал. Но так как мы собираемся заняться э-э... грунтовыми работами, нас интересует именно фугасность. Ну, что ж, снаряжайте нашу пробную мину, а я пока займусь изготовлением детонатора.

Илья взял, заранее заготовленную двухлитровую стеклянную банку из-под маринованных огурцов и при помощи большой воронки стал засыпать в нее порошок, время от времени утрамбовывая его деревянной толкушкой.