Братья испуганно переглянулись.
- А если б ты все-таки прыгнул? - загорелое Гришкино лицо стало серым.
- Да может, это и не хищник, - протянул мелкий, сам, не очень-то веря в свое предположение.
- Ты че, слепой? Зубы его видел? Он ими водоросли жрет, да?
- Чего орешь на меня? Сам подбивал: нырни да нырни! - хоть и страшно было Женьке, но он старался не показать вида, что перепугался.
- Да ты сам же придумал!.. - возмутился Гришка. - На тот берег, на тот берег!... Грибочков ему захотелось! - приложив руку ко лбу козырьком, он пристально всматривался в обманчиво безмятежную рябь на воде.
Рыбачить расхотелось. Разыгравшееся Женькино воображение, рисовало ему картины, одна страшней другой. Он беспокойно озирался по сторонам, опасаясь, что неведомое чудище выскочит из воды и, ухватив его за ногу, утянет в пучину. Ну и что, что до воды метра четыре, может они прыгают, как дельфины.
- Пойдем, что ли? Гриш... а? - он натянул штаны, балансируя и обдирая ноги, обул кеды. Накинул на плечи рюкзачок со всякими необходимыми вещами.
- Хорош канючить, не терпится за мамкину юбку уцепиться? - первый испуг прошел, и старший брат храбрился, делая вид, что ничуть не против остаться.
- Ты как хочешь, а я пошел, - Женька стал карабкаться вверх по сосне. - Герой, кверху дырой!
- Стой! Ты хоть помнишь дорогу-то? - не мог Гришка так подорвать свой авторитет, - Стой, я кому сказал!
- Без тебя обойдусь, - не оборачиваясь, Женька лез все выше, - а ты сиди здесь, лови крокодилов... Тоже мне, Данди нашелся...
- Ну и фиг с тобой, - пробурчал старший.
Женька подтянулся на корнях, ловко перебрался через них и спрыгнул на песок. Со злостью пнул дерево и, развернувшись, стал подниматься по крутому склону.
Земля вдруг стала уходить из-под ног. Отчаянно хватаясь руками за воздух, мальчик упал на колени, и стал стремительно скатываться, загребая лишь пригоршни песка.
- Женька! - истошный крик брата звенел в ушах.
Сосна, громко шурша ветками, уходила в воду. Земля комьями падала вниз.
Женькино падение прекратилось. Лежа на боку, ему оставалось беспомощно наблюдать, как брат какими-то неуклюжими прыжками карабкается вверх по стволу, сдирая руки и ноги в кровь. Добравшись до корней, он лег на них грудью. Дерево вздрогнуло еще раз и замерло. Разделенные несколькими метрами, мальчишки лежали, боясь пошелохнуться.
- Женя, не дергайся, - севшим голосом сказал Гришка. Посмотрел вниз - до воды всего ничего и поднял глаза на младшего. - Тебе надо медленно подниматься. Старайся втыкать ноги и руки поглубже в песок.
- Я не могу...
- Можешь, давай... только осторожно... ты легкий, все получится.
Женька, всхлипнул, вытер выступившие слезы, размазав грязь по лицу, кивнул и зарыл руку в горячий песок. Глубже, глубже. Наконец, пальцы ощутили прохладу - там уже была твердая почва из которой торчали какие-то корешки. Вцепившись в них покрепче, он засунул вторую руку немного повыше. Подтянул тело. До края обвала было рукой подать, но чтоб преодолеть это расстояние, казалось, ушла целая вечность. Боясь неосторожным движением еще больше осыпать песок, Женька медленно, тщательно вымеряя каждый последующий шаг, карабкался наверх.
Вот и край. Сделав последнее усилие, мальчик перевалился через него и с облегчением выдохнул.
- Гриш, я сейчас какую-нибудь палку найду, вытащу тебя - он лежал на краю обрыва и смотрел на брата.
- Нет, - покачал головой тот, - тут не палку, тут целое дерево надо... не вытянешь... Позови кого-нибудь из взрослых...
- Ты подожди тогда, я мигом, ладно? Держись, ага? - Женька поднялся на ноги, огляделся и побежал в заросли деревьев. Кажется, оттуда они пришли на берег. Дорогу обратно к институту он помнил очень приблизительно. Страх за брата гнал все быстрее.
*****
Когда эта противная узкоглазая девчонка зажмурилась и завопила, что есть силы, сердце у Наташи оборвалось в первый раз.
Когда уже забегала в Институт, в дверях, что-то заставило оглянуться, и сердце у нее оборвалось во второй раз - за спиной у Анны стоял динозавр. Двуногий, выше девушки, с оскаленной пастью и длинным извивающимся хвостом. Наталья видела таких на картинках, в книжках своего семилетнего племянника. Она хотела закричать, но только молча, как рыба разевала рот. На горло словно накинули удавку, и женщина не могла выдавить из себя ни звука. Больше не медля ни секунды, она развернулась и помчалась в вестибюль.
- Ох, моченьки моей нет... что ж там приключилось? - Варвара Петровна тяжело дышала и держалась за левый бок, - крик-то подняла, аж сердце заходится...
- От кого мы убегали-то? Это ж надо так напугать! - Татьяна беспокойно оглядывалась, - А сыночки мои как же? Или мне самой их искать придется...
Из-за угла выскочила Наташа, глаза у нее были совершенно безумные.
- Что там, Натусь?
- Ключ! Скорее!
- Господи, Наталка, ты что как припадочная?.. - глядя на ее перекошенное лицо, Варвара Петровна утерла испарину.
- Сдохнуть хотите? Дверь открывай! Ты меня понимаешь, дура старая?- Наталья вцепилась в ее руку, - Где ключ?
- Да подожди, не тряси ты меня, окаянная, - свекольно-красное лицо вахтерши покрывали мелкие бисеринки пота, - всю душу вытрясешь, и так еле на ногах держусь, - она стала шарить по карманам фартука в поисках ключей.
Послышался дробный стук каблуков, затем грохот, сопровождающийся треском, словно сломалась деревянная доска. Яростное рычание наполнило вестибюль.
Из вестибюля в коридор, высунулась зубастая морда, показавшаяся Варваре Петровне, невероятно огромной Следом еще одна. Досматривать она не стала. Безошибочно выхватив в связке нужный ключ, воткнула его в замочную скважину. Теперь в поле ее зрения было только лицо Татьяны, на глазах ставшее мертвенно-бледным. Сзади, задавленным голосом, пискнула Наташа. Варвара Петровна спиной почувствовала приближение зверя. Замок спасительно щелкнул, открываясь. Распахнув дверь вахтерша влетела в буфет, за шиворот таща за собой окаменевшую от ужаса Татьяну. Трясущаяся Наталья, заскочила следом и помчалась дальше, куда-то на кухню. Молниеносно, словно, годами тренировалась на скорость, вахтерша захлопнула дверь прямо перед носом зверя, ключи с громким лязганьем упали на пол.
Глухой удар заставил ее отшатнуться. Еще один. Трясущимися руками, наваливаясь всем своим грузным телом, она придвинула к двери тяжелый стол и рухнула на пол.
- Господи, что же это делается?.. Господи, спаси и сохрани... Богородица Дева, радуйся... Благодатная Мария, Господь с тобою... благословенна ты в женах... и благословенен плод чрева твоего... Усердно к тебе прибегаю, скорая помощница и молитвенница о душе моей... Избави мя от бед и напастей...
Сыпалась штукатурка, трещали косяки. И чем сильнее скребли когти по толстому дереву дверной обшивки, тем исступленней женщина молилась:
- Царица Преблагая, богородица матушка... защитница сирых и убогих, узриши мою беду... услыши мою скорбь, спаси и помилуй... спаси и помилуй!..
Внезапно удары прекратились. Удаляющийся стук когтей по каменному полу и все стихло. Теперь было слышно только ее шумное, со свистом дыхание. Спасительная дверь двоилась и расплывалась в глазах. На фоне пылающего лица, ставшие бесцветными губы, продолжали двигаться уже беззвучно.
Женщина попыталась подняться с пола, но не смогла и только устало прислонилась спиной к ножке стола. Голову давил железный обруч, боль зазубренными лезвиями полосовала мозг.
- Девоньки, милые... воды дайте, - язык повиновался ей с трудом. - Кажись, ушел он, проклятый... дай... пересохло все.
Воды она так и не дождалась.
*****
- Еттить твою мать! - сказал Семенов.
Тело бандита лежало на полу вместе с привязанным к нему стулом. Над правым ухом трупа имелась аккуратная дырочка, вторая столь же аккуратная, была в оконном стекле.
- Выходит, ты жмура второй раз решил убить? - язвительно поинтересовался прапорщик.
