Под утро Илье приснился нечто странное. Вернее сам сон не запомнился, он был длинным и путаным, в памяти осталось лишь его окончание. В этом окончании, он садился в трамвай, чтобы ехать в Институт. Хотя точно знал, что никакие трамваи туда не ходят, там и рельсов-то сроду не было. Но почему-то сел. Они ехали и ехали. Мимо каких-то товарных станций, мимо стрелок и дорожных переездов. Вот и знакомые ряды гаражных боксов. Значит уже скоро. Охваченный внезапным сомнением, Илья оглянулся и с удивлением обнаружил, что салон пуст. Все пассажиры сошли неизвестно когда, только одна кондукторша с подозрением таращилась на него толстыми стеклами очков. "Молодой человек, - сказала она строго, - трамвай дальше не идет! Конечная! Дальше дороги нет!" То есть, как конечная? Он глянул в окно - трамвай стоял в заснеженном чистом поле. Илья почувствовал состояние близкое к панике. Куда же тут идти? Он хотел подойти к кондукторше и выяснить, как вдруг оказалось, что никакой кондукторши уже нет... и самого трамвая нет, а он стоит в поле, босиком на снегу, на пронизывающем холодном ветру, у края бездонного и бесконечного обрыва.

Тут Илья понял, что на этом самом месте и стоял Институт... а теперь его нет, только огромная черная дыра, из которой поднимается то ли туман, то ли дым.

И как только он это понял, почва начала уходить из-под ног. Илья почувствовал, как проваливается в эту дыру... страшно и неотвратимо.

Там внутри не было воздуха, стало нечем дышать. Чувство запредельного ужаса заполнило все сознание. Он закричал и проснулся, как из воды, выныривая из кошмара.

Первым, что он увидел, было испуганное, лицо Анюты. По ее щекам катились крупные слезы.

- Ты что, зайка?.. - хрипло спросил Илья, медленно отходя от пережитого, - почему ты плачешь?

- Мне приснилась... - всхлипнула Анюта, - приснилось... что меня съело какое-то чудище... живьем. А еще ты кричишь... у меня чуть сердце не разорвалось...

- Чудище? Какое чудище? - Илья обнял подругу, поцеловал в мокрую щеку. Ее плечи дрожали. Он почувствовал, как ком встал в горле, от жалости, от нежности к ней. Свой страх разом ушел прочь - лицо у Анюты было, как у маленькой девочки, на которую вдруг злобно загавкала, рвущаяся с привязи, цепная собака. - Ну, успокойся, глупенькая... это ж сон всего лишь! Ну, вот же мы, живые, здоровые! - при этом, он невольно поежился, вспомнив свои собственные сновидения.

- Да-а... сон... - протянула девушка срывающимся голосом, - я так обрадовалась, когда проснулась... подумала: какое счастье, что это сон и мы дома в своей постели... А мы здесь... в этой... в этом... - слезы снова хлынули у нее из глаз, она закрыла лицо руками и упала на подушку, спиной к нему. Илья некоторое время недоуменно смотрел на ее трясущиеся от рыданий плечи. "Что с ней? Истерика? Что делать-то? Воды принести?" Так ничего и, не придумав, он просто лег рядом и принялся гладить ее, от плеча к бедру, по жаркой погоде спали без одежды, одновременно целовать, шею, плечи, спину, шепча при этом: "Ты самая любимая, самая красивая, самая, самая!.." Ласки возымели действие. Рыдания перешли в еле слышные жалобные всхлипывания. Закрепляя успех, Илья придвинулся ближе, и опустил вниз правую руку, подготавливая позицию. Она не сопротивлялась, открываясь ему навстречу. Миг соединения оказался таким мучительно сладким, что Илья еле вытерпел, сжав до боли зубы. Анюта почувствовала это и остановилась. Повернула лицо, ища его губы. После короткой паузы, они продолжили, медленно напряженно двигаясь навстречу друг другу и не обращая внимания на скрипучий диван. Ритмичные движения, время от времени, прерывались волнами судороги, пробегающими по ее телу. Она не произносила ни звука, а просто вся сжималась и останавливалась. Все это происходило как-то странно, незнакомо молча, лишь старые пружины аккомпанировали им. Наконец Илья понял, что больше терпеть уже не в силах и, в несколько сильных резких толчков, закончил дело. Он застонал и это был первый звук, который издали любовники. Анюта что-то зашептала еле слышное, изо всех сил прижимаясь к нему. Илья почувствовал, как бешено колотится ее сердце, перекликаясь с прерывистым дыханием и судорожной пульсацией бедер. Почувствовал, что крик страсти рвется из нее, но она его почему-то сдерживает. Еще несколько сладких секунд и девушка с облегчением выдохнула, расслабляясь. Илья приподнялся на локте и с удивлением заглянул ей в лицо. Глаза ее были прикрыты густыми ресницами, а губы, напротив, приоткрыты. На виске и на носу выступили капельки пота. Она почувствовала его взгляд и открыла глаза. Благодарно улыбнулась.

- Хороший!..

- А ты не очень хорошая!.. - Илья поцеловал ее в висок, под каштановым локоном, прихватил зубами мочку уха, пощекотал кончиком языка шею. - Почему молчала?

- Щикотно! - она засмеялась, отстраняясь от него, выставив вперед ладошки.

Бух, бух - удары в дверь. Застигнутые врасплох любовники подскочили на своем ложе, словно дверь была не заперта. Илья начал суетливо искать одежду, а Анюта закуталась в занавеску, заменяющую им покрывало.

- Марек что ли?.. - недовольно пробурчал Илья, натягивая трусы, - ... явился спозаранку... Сколько времени?

Анюта потянулась за своими часиками и за халатом.

- Седьмой час вроде... двадцать минут седьмого. Может, случилось чего?

- Ага, случилось! - Илья недовольно поморщился. - Оно проснулось и хочет жрать. Пойду, открою, а то дверь сломает.

Словно в подтверждение его слов, долбежка в дверь повторилась, и к ней добавился зычный голос Марека:

- Илюха, открывай... вы чо, спите, что ли еще?

Илья оглянулся на подругу, прикрылась ли, и открыл замок. Марек нетерпеливо топтался на пороге.

- Здорово други! - гаркнул он нарочито придурковатым голосом. Сунул Илье руку и, оттерев его плечом, проник в помещение. Анюта, только успевшая запахнуть халат, глянула на него недовольно.

- Чего так рано приперся-то?

- А мне не спится, в моей одинокой солдатской шконке... не у каждого под боком такая лялька! К тому же у меня для вас сюрприз!

Насладившись вопросительными взглядами, Марек жестом фокусника извлек откуда-то из-за спины, нечто, завернутое в белую тряпку.

- Опаньки! - под тряпкой оказалась картонная коробка из-под обуви. - Эне, бэне, раба! Квинтер, финтер... жаба! - он картинно открыл картонку.

В коробке сидела... стрекоза. Нет не стрекоза - стрекозища! Каждое крыло длиной в ладонь. Насекомое занимало всю коробку. Похожее одновременно на искусную поделку и на увеличенную модель из зоологического музея. Узкое, точно покрытое черно-синей эмалью, тельце. Прозрачные слюдяные крылья. Огромные фасеточные глаза. Три пары длинных ног. Драгоценная игрушка. Хрупкая, грациозная...

- Какая прелесть! - Анюта коснулась золотистого полупрозрачного крылышка - никакой реакции. - Она, что умерла? Ты ее убил? - она осуждающе посмотрела на Марека.

- Делать мне больше нечего было, как ее убивать, - Марек слегка тряхнул коробку. Стрекоза внутри не шелохнулась, сидела как приклеенная. - Этот беспилотный летательный аппарат в окно ко мне залетел. Чуть заикой не сделала. Залетела и врезалась в зеркало. Ну, я не будь дураком, коробкой ее накрыл. Думаю, вам покажу.

- Бедненькая... - Анюта попыталась пальцем погладить стрекозу. - Слушайте, она на ощупь... словно сплетена из жестких ниток! - девушка восторженно улыбалась. - Красотка!

По плоскости крыла прошел слюдяной блеск - стрекоза шевельнулась, повернула голову, огромные фасеточные глаза, казалось, смотрели сразу на всех. Илья вздрогнул - она живая.

- Ух, ты, голова большая, какая! Интересно, она о чем-нибудь думает? - Анюта снова потянулась ее погладить. - Эй!.. ты о чем-нибудь думаешь?

- Осторожней! - Илья поймал ее за руку.

- Чего? - недоуменно повернулась к нему девушка.

- Куда ручонки-то суешь? Она ж не сдохла еще... Смотри, как пастью шевелит! Зараз пол пальца отхватит. На фига ты ее сюда приволок? - он сердито обернулся к Мареку.