— Вы принесли мне инаб, — сказал араб.

— Нет! — воскликнул грек. — На моём языке это называется стафил.

Они разделили виноград между собой, и каждый понял, что разногласия возникли только потому, что они не понимали друг друга.

Некий человек пришёл к Бахауддину Накшбанди и сказал:

— Я странствовал от одного учителя к другому, и я изучил много Путей, каждый из которых дал много пользы и много всяких выгод. Теперь я хочу стать одним из твоих учеников, чтобы иметь возможность пить из источника Знаний и таким образом становиться все более и более продвинутым на тарикате — Мистическом Пути.

Бахауддин, вместо того чтобы прямо ответить на вопрос, велел принести обед. Когда было принесено блюдо с рисом и жареным мясом, он начал ставить перед гостем одну полную тарелку за другой. Затем он дал ему фрукты и пирожные. Затем велел принести ещё плова и различные другие блюда: фрукты, салаты, сладости. Сначала этот человек был польщён, и поскольку Бахауддин проявлял явное удовольствие при каждом глотке, который делал гость, то он ел столько, сколько мог. Когда темп его еды замедлился, суфийский шейх выказал признаки очень большого неудовольствия, и, чтобы избежать его раздражения, несчастный человек добросовестно съел ещё одно блюдо.

Когда он уже не мог проглотить ни одного зёрнышка риса и в ужасном неудобстве откинулся на подушки, Бахауддин обратился к нему со следующими словами:

— Когда ты пришёл навестить меня, ты был настолько же полон непереваренными учениями, насколько ты теперь полон мясом и рисом. Ты чувствовал неудобство, а поскольку ты не привык к духовному неудобству реального вида, ты интерпретировал его как голод к дальнейшим знаниям. Несварение желудка — вот твоё состояние.

Суфийского шейха спросили, почему он не принял руководство группой учеников, желавших перейти к нему от своего прежнего наставника.

Он сказал:

— Эта ситуация похожа на ситуации из жизни растения или другого растущего существа. Поместить себя во главе чего-либо, находящегося в процессе умирания, означает принять участие в этом процессе. Отдельные части могут продолжать процветать, особенно, если вложенная в них энергия была велика. Но само растение, неся в себе признаки смерти, будет переносить эту тенденцию на всё, чтобы ни соприкоснулось с ним как с целым.

Кто-то спросил его:

— Но какова ситуация в тех исторических примерах, когда реформаторы и другие деятели фактически принимали от других руководство деятельностью, и она продолжалась ещё с большим размахом?

Он ответил:

— Это относилось не к школам обучения, а к мирской деятельности, которая имела реальный смысл только в воображении поверхностных людей и тех, кто видит внешнюю сторону.

Жила некогда женщина, оставившая религию, в которой была воспитана. Она покинула также ряды атеистов и обратилась к другой религии. Затем она поверила в истинность ещё одной.

Каждый раз, меняя свою веру, она воображала, что уже нечто приобрела, но этого ещё не достаточно. И каждый раз, когда она вступала в новый круг, её радушно принимали, её вступление рассматривалось как что-то хорошее и как признак её разумности и просвещённости.

Тем не менее её внутреннее состояние представляло собой неразбериху. В конце концов она услышала об одном прославленном учителе и отправилась к нему. После того как он выслушал её утверждения и идеи, он сказал; «Возвращайтесь домой. Своё решение я пришлю вам в письме».

Вскоре после этого женщина встретила у дверей своего дома ученика шейха. В руках у него был посылка от Мастера. Она вскрыла её и увидела там стеклянную бутылку, наполовину заполненную тремя плотными слоями песка — чёрного, красного и белого, прижатого сверху комком ваты. На пакете было написано: «Выньте вату и потрясите бутылку, чтобы увидеть, чему вы подобны».

Она вытащила вату и встряхнула песок в бутылке. Разноцветные песчинки смешались, и всё, что у неё осталось — это кучка сероватого песка.

Большой пёс, увидев щенка, гоняющегося за хвостом, спросил:

— Что ты так гоняешься за хвостом?

— Я изучил философию, — ответил щенок, — я решил проблемы мироздания, которые не решила ни одна собака до меня; я узнал, что лучшее для собаки — это счастье и что счастье моё — в хвосте; поэтому я гоняюсь за ним, а когда поймаю, он будет мой.

— Сынок, — сказал пёс, — я тоже интересовался мировыми проблемами и составил своё мнение об этом. Я тоже понял, что счастье прекрасно для собаки и что счастье моё — в хвосте, но я заметил, что куда бы я ни пошёл, что бы ни делал, он следует за мной: мне не нужно за ним гоняться.

В одной деревне был работник, который заколол свою свинью; в таких случаях обычай велит посылать куски мяса, колбасы, печень всем соседям. Этот крестьянин, который уже много раз получал подарки подобного рода, решил, что если он будет следовать этому обычаю, то может остаться ни с чем. Посвятив в это одного соседа, он сказал:

— Я заколол свинью и если пошлю по куску всем, от кого раньше получал, — мне ничего не останется. Теперь я молю тебя, посоветуй, что мне делать?

На это его сосед ответил:

— На твоём месте я повесил бы свинью перед своим открытым окном на ночь, а на следующий день сказал бы всем, что её украли. Тогда тебе было бы простительно не делать подарков.

Крестьянин, очень обрадованный дружеским советом, возвратился домой и исполнил его на практике. А сосед его, давший этот дружеский совет, не пренебрёг неудобством тёмной ночи, снял свинью и отнёс домой. Как расстроился крестьянин, когда рано утром не нашёл свиньи! Он бранил соседское изобретение, от которого был в таком восхищении прошлым вечером. Он пошёл поделиться своим горем, и первым, кого он встретил, был его сосед-советчик, которому он и поведал о своём несчастье, крича:

— Сосед, что ты думаешь? Они украли мою свинью! — Так, так, — сказал сосед, — всё правильно, стой на этом. Расскажи эту историю всем, кого встретишь, и я не сомневаюсь, что все они поверят тебе.

Крестьянин стал протестовать и торжественно клялся, что это не шутка, что его свинья действительно пропала. Но чем сильнее он выражал своё горе и досаду, тем громче сосед восхищался:

— Всё правильно, всё правильно, мой друг. Стой на этом твёрдо, и тогда все простят тебе отсутствие подарков.

Усидчивый в учении и преданный своему делу искатель Истины прибыл однажды в теккию Бахауддина Накшбанди. В соответствии с обычаем он побывал на лекции и не задавал никаких вопросов. Когда Бахауд-дин, наконец, сказал ему: «Спроси меня о чём-нибудь», человек сказал: «Шах, прежде чем я пришёл к тебе, я изучал такую-то и такую-то философии под руководством таких-то и таких-то. Будучи привлечённым твоим авторитетом, я предпринял путешествие к твоей теккии. Услышав твои речи, я получил такое сильное впечатление от того, что ты говоришь, что хочу продолжать свою учёбу у тебя. Однако я настолько привязан к моим прежним учениям и учителям, что мне хотелось бы, чтобы ты или объяснил мне их связь с твоей практикой, или же заставил меня забыть о них, для того чтобы я мог продвигаться дальше с нераздельным вниманием».

Бахауддин ответил: «Я не могу сделать ни того, ни Другого. Единственное, что я могу сделать, так это информировать тебя о том, что один из вернейших признаков человеческого тщеславия — это быть привязанным к личности или к вере и воображать, что такая привязанность исходит из высокого источника. Если человек привязан к фрикаделькам, то он будет называть их Божественными в том случае, если кто-либо будет ему это позволять. При помощи этой информации ты можешь научиться мудрости. Без неё ты можешь научиться только привязанности и называть её „привлекательность“ или „милость“. Человек, которому нужна информация, всегда полагает, что ему нужна мудрость. Даже если он действительно является человеком информации, то будет считать, что следующей ему нужна мудрость. Если человек является человеком мудрости, только тогда он становится свободным от необходимости информации».