IV в. до н. э. был эпохой скорее прозы, чем поэзии. К началу столетия эпос был уже почти мертв, иссушенный и оскудевший в поэмах эпигонов Гомера и Гесиода. Попытка поэта Антимаха из Колофона возродить героический эпос (поэма «Фиваида») не вызвала интереса и одобрения у большинства слушателей. По-видимому, старые мифы, не связанные с жизнью, с переживаниями людей, во многом уже утратили былую привлекательность.

Напротив, хоровая лирика к концу V в. до н. э. вновь расцвела, что было связано с новым подходом к музыке, усилением музыкального аккомпанемента. Произведения, относящиеся к двум главным лирическим жанрам той эпохи: дифирамбу и ному, различавшимся тогда лишь соотношением хорового и сольного начал, выделяются прежде всего богатыми и разнообразными музыкальными эффектами. Очень популярен и ценим был Филоксен Киферский, создавший дифирамб «Киклоп», описывающий безнадежную любовь грубого великана-киклопа Полифема к изысканно нежной нимфе Галатее; песню эту часто пели при дворе македонского царя Филиппа II. В одном из египетских папирусов сохранился и текст нома Тимофея из Милета «Персы», предназначенного для сольного исполнения под аккомпанемент кифары; сильные и яркие метафоры придают особую пышность описанию морского боя при Саламине.

Но наибольшие и самые интересные перемены произошли в IV в, до н. э. в афинском театре. Несмотря на небывалую любовь к театральным представлениям, понимание искусства актеров и, наконец, большое разнообразие в драматургии (позднейший автор, Афиней, относит к IV в. до н. э. около 800 комедий!), место театра в обществе изменилось. Трагедия, в которой столетие назад афинская демократия столь мощно выражала свои социальные, политические и культурные чаяния, стала теперь чистым «искусством для искусства». Новые обработки трагических историй Эдипа или Ореста выделялись только обилием риторики. Уже младший современник Еврипида Агафон, ученик софистов, начал широко использовать, приемы софистического красноречия — антитезы, параллелизмы. Хоровые партии превратились, как говорилось выше, в простые вставные музыкальные номера, не связанные с сюжетом драмы. Число трагедиографов не убывает: нам известны имена и фрагменты творений Херемона, Феодекта, Мосхиона, Астидаманта и многих иных трагических поэтов. Однако уже Херемон стал создавать трагедии, предназначенные лишь для чтения, а это значило, что великая общественная, гражданственная, воспитательная роль трагедии в афинском обществе окончательно отошла в прошлое.

Напрасно было бы искать большие политические, публицистические темы и в «средней комедии» первой половины IV в. до н. э., как и в «новой комедии» конца столетия. Комедии Антифана, Анаксандрида, Алексида вводили зрителя в мир повседневности, мелких проблем жизни зажиточных горожан, их жен и возлюбленных, слуг и прихлебателей. Умолк щедрый, открытый смех Аристофана, державший в страхе вождей государства, полководцев, философов. Ему на смену пришли почти беззлобные насмешки над уродливыми нравами рядовых сограждан, соседей, домочадцев. Антифан и Алексид писали комедию за комедией, забавляя публику яркими сценами из жизни богачей. Другим популярным мотивом было пародирование сюжетов известных всем мифов (таковы произведения Антифана «Ганимед», «Бусирис», «Рождение Афродиты») или даже сюжетов трагедий Еврипида (таковы созданные разными авторами комедии «Антиопа», «Медея», «Беллерофонт», «Эрехтей»).

Проявившаяся уже в «средней комедии» тенденция к бытовизации достигла наивысшего воплощения в «комедии новой», представленной именами Менандра, Дифила, Филемона. Самый известный из них — Менандр, чьих текстов обнаружено больше всего, причем особенно в последние полвека. Мы располагаем почти полными текстами многих комедий этого замечательного автора, о творчестве которого ранее судили лишь по отдельным фрагментам да позднейшим римским переработкам. Творения Менандра «Брюзга», «Самиянка», «Третейский суд», «Остриженная» показывают, в чем заключались самые сильные стороны таланта мастера: в искусном изображении индивидуальных характеров, тонких психологических мотивировках, сюжетной и композиционной изобретательности, богатстве языка. Когда ранняя комедия «Брюзга», единственная сохранившаяся до нашего времени целиком (она была случайно найдена в 1956 г. у египетского антиквара в Александрии швейцарским коллекционером М.Бодмером), получила в 317 г. до н. э. главную награду на состязании драматических поэтов в Афинах, двадцатипятилетний Менандр был уже поистине зрелым мастером, прекрасно владевшим драматургической техникой. В центре его внимания — эволюция характера главного героя, аттического крестьянина Кнемона. Нелюдимый, несносный для окружающих старик вечно ругает всех и вся. Но, после того как 'люди помогли ему, вытащили из колодца, мизантроп раскаивается, говоря:

Но и здесь комедиограф остается верен психологической правде: Кнемон смягчается: он примиряется с людьми, но по-прежнему тяготеет к ворчливому одиночеству. Другие герои «Брюзги» вполне традиционны и стереотипны, унаследованы автором от его предшественников: благородный молодой влюбленный Сострат, добрый и снисходительный отец Каллипид, хитрый раб Гета. Автор не столько высмеивает дурной характер главного героя, сколько любуется добрыми и естественными отношениями своих персонажей друг к другу, сочувствует их трудному крестьянскому бытию. Вызывать смех у зрителей призваны, скорее, традиционные маски аттической комедии — повар и прихлебатель.

Необычайно плодовитый поэт, Менандр написал около 100 комедий, главным образом характерологических, а также сценки, близкие к водевилю и фарсу. Некоторые из этих комедий послужили позднее образцом для произведений того же жанра римлянина Плавта. Прекрасное знание и изображение человеческих характеров, психологии восхищали в Менандре уже самих античных писателей. «О Менандр и жизнь, кто из вас кому подражал?» — задает риторический вопрос александрийский филолог III — начала II в. до н. э. Аристофан из Византия. Напротив, социальная критика, отражение общественных противоречий и конфликтов комедиографа не привлекает. Для него, как и для комических поэтов Дифила и Филемона, чувства важнее политики. Человеколюбие, гуманизм, сочувствие к ошибающимся, не способным преодолеть свои слабости, а тем более к обиженным и ставшим жертвами несправедливости — наиболее ценные черты аттической «новой комедии». А ее сентиментализм, увлечение любовными историями, доходящее до эротизма, — верные признаки того, что уже близка была новая эпоха в культурном развитии, эпоха эллинизма.

Поражение в Пелопоннесской войне и экономический кризис повлекли за собой неизбежный упадок архитектуры в Афинах. Если в V в. до н. э. именно этот город выделялся в Греции бурным строительством, то в следующем столетии центр архитектуры переместился в Малую Азию. Уже не подвластные Афинам малоазийские города вновь переживали период расцвета. В собственно Греции и дальше господствовал дорический стиль, утративший, однако, свои привычные особенности. Пропорции становятся легче, колонны стройнее и декоративнее, благодаря все более частому использованию коринфских капителей, стилизующих в камне листья аканфа. Коринфские полуколонны можно было встретить в IV в. до н. э. в большом мраморном святилище Афины Алей в Тегее, сооруженном в 395 г. до н. э. архитектором и скульптором Скопасом, а также в круглых постройках — толосах — в Дельфах и Эпидавре. Причем если в этих памятниках коринфские полуколонны располагались внутри здания, то в изысканном вотивном монументе Лисикрата в Афинах (335–334 гг. до н. э.) они украшают его снаружи.