Иными словами, совсем не тот человек, у которого под мышкой может оказаться голландский мастер семнадцатого века. Тон Дорис не оставлял сомнения в том, что она просто решила сплавить назойливого посетителя Финн.

– Американец?

– Англичанин, но очень настырный. Требовал самого мистера Де Паней-Коттрелла, но я ему объяснила, что придется ограничиться вами, мисс Райан. Разберитесь с ним, пожалуйста.

Дорис повесила трубку, не дожидаясь ответа. Скорее всего, судьбу посетителя решило название американского университета на его футболке. Финн быстренько набрала в строке поиска имя Яна Стена и убедилась, что «Мейсон – Годвин» уже имел дело с этим голландским живописцем. Небольшая жанровая сцена – селяне, танцующие вокруг майского шеста, – ушла почти за миллион фунтов стерлингов. Ян Стен всегда ценился высоко, даже при жизни.

Через пару минут в дверях ее кабинета показалась высокая фигура. Все было именно так, как описала Дорис: фиолетовая гарвардская футболка, грязноватые «найки», а под мышкой – пакет в коричневой оберточной бумаге, перевязанный простой бечевкой. Кроме кроссовок и футболки на посетителе были не слишком чистые джинсы, сильно потертые на коленях. Определенно не похож на счастливого владельца Яна Стена или иного шедевра.

Дорис не упомянула только о том, что посетитель был чрезвычайно хорош собой. Худое, загорелое лицо, копна светлых, выгоревших на солнце волос и фигура, как у олимпийского чемпиона по плаванию. Очень большие, ярко-синие глаза симпатично щурились за стеклами круглых, как у Гарри Поттера, очков. И посетитель, и пакет были слегка забрызганы дождем. Зонта у него в руках Финн не заметила. Он был, пожалуй, немного старше ее: лет тридцать с небольшим. Финн улыбнулась незнакомцу:

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– У меня тут картина…

Он достал из-под мышки пакет и показал ей. Определенный оксфордский акцент, причем настоящий, а не напыщенная, гнусавая подделка, как у Леди Рон. Пакет при ближайшем рассмотрении оказался продолговатым, примерно двенадцать на шестнадцать дюймов – как раз подходящий размер для Яна Стена. Посетитель бережно положил его на стол.

– Садитесь, пожалуйста. – Финн кивнула на единственный свободный стул. – Кстати, меня зовут Финн Райан. – Она еще раз улыбнулась.

– Уильям Пилгрим, – откликнулся посетитель. – Билли. Вы американка.

– Колумбус, штат Огайо.

– «Гуд-бай, Колумбус».

– Филипп Рот.

– Его первая книга.

– Фильм с Али Макгроу и Ричардом Бенджамином. Мама как-то заставила меня посмотреть по телевизору.

– Ну, – улыбнулся Билли Пилгрим, – похоже, эту тему мы исчерпали.

– Картина, – напомнила Финн.

– Картина, – кивнул он.

Она развернула оберточную бумагу. Рама отсутствует, масло, холст, прикрепленный к подрамнику ржавыми полукруглыми скобами. Еще одна жанровая сценка: на этот раз пяток пьянчуг с пивными кружками сидят на лавке под раскидистым деревом. Сюжет, несомненно, характерный для Яна Стена. Вместо подписи инициалы «ЯХС» – Ян Хавикс Стен.

– Очень мило, – признала Финн.

Мило, но совсем не то, что он думает.

– Это не Стен? – догадался Пилгрим по ее тону.

– Боюсь, что не Стен, – подтвердила Финн.

– Но почему? Она у нас в семье уже давно. Вроде бы досталась от голландских предков. И мы всегда считали, что это Ян Стен.

– Для картины такого размера Ян Стен выбрал бы дубовую доску, – объяснила Финн. – А если бы все-таки писал на холсте, тот был бы приклеен к подрамнику или прибит гвоздиками, а не прикреплен скобами. И за триста лет картину наверняка бы перенесли на новый холст и сменили подрамник.

– Понятно.

– И подпись неправильная. Стен всегда подписывался «Я. Стен» и никогда не ставил инициалы. Он терпеть не мог свое второе имя – Хавикс. Но у меня есть и одна хорошая новость.

– Правда?

– Возможно, это Китинг.

– Китинг?

– Том Китинг. Известный английский фальсификатор. Начал работать после Второй мировой войны. Специализировался на голландских мастерах. Его подделки сейчас дорого стоят сами по себе.

– Но не столько, сколько стоил бы настоящий Стен?

– Нет. Разумеется, гораздо меньше.

– А вы, похоже, хорошо в этом разбираетесь.

В его голосе Финн послышалось любопытство. Она пожала плечами:

– У меня в университете было две специализации: золотой век голландской живописи и художники Возрождения. А мой профессор защитил докторскую диссертацию по творчеству Яна Стена.

– Стен стух, так сказать, – скаламбурил Пилгрим.

– Увы, – засмеялась Финн.

Если посетитель и был расстроен, то хорошо это скрывал. Она начала упаковывать картину.

– Я дам вам номер Института искусств Курто, если хотите. Можете позвонить им насчет Китинга. Они скажут точнее.

Пилгрим минуту подумал, а потом покачал головой:

– Не стоит, мисс Райан. Она мне вообще-то нравится, и, если я не получу за нее кучу денег, лучше оставлю себе. Пусть висит в салоне.

– В салоне? – переспросила Финн.

Странно, он вроде бы не похож на парикмахера. Или, может, это какой-нибудь другой салон? Не надо забывать, что в Англии говорят по-английски, а не по-американски.

– Я живу на яхте, – объяснил блондин. – Называется «Дутый флеш».^[1]

– «Дутый флеш»? – удивилась Финн. – Странное название для судна.

– Вообще-то я не сам его придумал. Так называлась лодка Тревиса Макги у Джона Макдональда. Я писал диссертацию по его романам о Макги.

– Докторскую диссертацию? – уточнила Финн.

– Да. – Пилгрим очень мило покраснел. – Я вообще-то немного разбрасывался. Степень бакалавра получал за французскую литературу, в аспирантуре занимался испанской, а докторскую защитил по современной. – Он грустно фыркнул. – И главное, все без толку. Одно время подумывал стать учителем, но потом понял, что мне гораздо больше нравится возиться с лодками, и плюнул на все.

Тут Финн сообразила, что деловая часть разговора уже закончилась. Однако ей не хотелось так быстро отпускать этого блондина.

– А кто такой Тревис Макги? – полюбопытствовала она.

– Боже милостивый! И это спрашивает американка! Это то же самое, что признаться, будто никогда не слышали о Джоне Уэйне. Вы правда не знаете? – недоверчиво спросил он.

– Понятия не имею.

– А видели когда-нибудь фильм «Мыс страха»?

– Конечно. Роберт Де Ниро и Ник Нолти.

– Я бы сказал, Грегори Пек и Роберт Митчем, – нахмурился Билли, – но это уже другая история. А суть в том, что фильм поставлен по роману Джона Макдональда. А еще он написал двадцать один роман о Тревисе Макги, и у каждого романа в названии есть какой-нибудь цвет: «Оранжевый саван», «Расставание в голубом», «Шустрая рыжая лисица».

– И у этого Макги была яхта «Дутый флеш»?

– Да. Плавучий дом. Адрес: Флорида, Форт Лодер-дейл, Байя-Дель-Мар, причал «Эф-восемнадцать».

– И у вас тоже плавучий дом?

– Нет. У меня «Хаут-Бей» сороковая с парусом Маркони.^[2] Старая южноафриканская модель.

Финн почти ничего не поняла, но слушать его все равно было интересно.

– Так этот Тревис Макги – вымышленный персонаж? – продолжала расспрашивать она.

– Да.

– Похоже, вы с ним хорошо знакомы.

– Сначала он играл в футбол, а потом повредил колено и нашел себе новое занятие: возвращал владельцам похищенные ценности и заодно спасал красавиц из рук злодеев. Этакий Робин Гуд и детектив Майк Хаммер в одном лице. Можно сказать, прототип всех неотразимых проходимцев в американской литературе. Мечта журнала «Плейбой». Человек, на которого всякий истинный американец в глубине души мечтает быть похожим.

– И которого терпеть не может всякая истинная американка, – подхватила Финн.

– Может, и так, – вздохнул Пилгрим. – Но он – герой своего времени и когда-то был, что называется, культовым персонажем. Представьте себе Дэниела Буна,^[3] Дэви Крокетта,^[4] Джона Уэйна, Гекльберри Финна и Тома Сойера в одном флаконе. Последний американский авантюрист и первый антигерой.