«Королева Батавии» пришвартовалась к причалу Мердека по соседству с ультрасовременным паромным терминалом вскоре после полудня. С высоты ходового мостика Финн и Билли видели почти весь Лабуан. Брини Хансон уверял, что остров плоский, как блин, и самая высокая его точка поднимается над уровнем моря не больше чем на полторы сотни футов. Наверное, так оно и было, потому что они одновременно видели цепь белых отелей на берегу, и компактный современный силуэт городского центра, и зеленое море джунглей, простирающееся далеко на север. На востоке, за линией отелей и золотым луковичным куполом главной мечети, высились изрыгающие черный дым трубы нефтеперегонного завода и огромные стапеля судостроительной верфи.
Элайша отправился в таможню оформлять прибытие и договариваться о бункеровке, а Максевени вместе с Тоши Минимото поехали в ближайший супермаркет за продуктами и, в частности, за несколькими ящиками голландского пива «Оранежбум», которое предпочитал весь экипаж «Королевы». Капитан Хансон вместе с Финн и Билли решил заняться поисками таинственного антиквара Остермана, продавшего Питеру Богарту миниатюрного золотого всадника.
Они сели во вполне современное водное такси, и оно со скоростью сорок пять миль в час всего за десять минут доставило их на другую сторону бухты, в Кампунг-Патау-Патау. По дороге они лихо обогнули, обдав фонтаном брызг, целую флотилию лодок, везущих дайверов к тем местам, где среди рифов и россыпи крошечных островков и атоллов покоились останки затонувших судов. Хансону были известны названия четырех из них: китайского балкера «Тунг Хуан», который вез груз цемента для строительства султанского дворца в Брунее; парохода «Де Клерк», реквизированного японцами во время Второй мировой войны и впоследствии потопленного австралийской авиацией; американского минного тральщика «Салют» и филиппинского траулера «Мабини Падре», который затонул после пожара на борту в начале восьмидесятых. Эти четыре приманки для дайверов наряду с секс-индустрией составляли основу экономики Лабуана.
Такси остановилось у очень ненадежного на вид дощатого причала, подниматься на который пришлось по бамбуковой лестнице без всяких перил.
– Ну и как мы будем искать здесь этого Остермана? – спросил Билли, с сомнением оглядываясь.
Перед ними раскинулся соединенный деревянными мостиками лабиринт домиков, сделанных из самых разнообразных подручных материалов – от расплющенных алюминиевых бочек до листов плотного полиэтилена. Почти у каждого дома на якоре качалась небольшая лодка, а каждое окно украшали ящики с цветами и буйной зеленью. Стены и крыши были выкрашены в яркие синие, зеленые и желтые цвета. В целом картина очень напоминала пестрый лоскутный коврик.
– Наверное, просто спросим, – пожала плечами Финн.
Неподалеку от них играла группа детей: разбегаясь, они прыгали в воду с края доски, тут же, отфыркиваясь, выныривали, быстро карабкались по бамбуковой лестнице обратно на причал и повторяли все сначала. Некоторые из них обходились совсем без одежды, на других было что-то вроде белых кальсон, на третьих – яркие саронги. Никаких взрослых поблизости не наблюдалось, и мальчики постарше заботливо приглядывали за малышами. Финн вдруг вспомнила собственное детство и ферму дяди Дэнни в Маривилле, у самого Большого утеса. Тогда они тоже бегали купаться самостоятельно, и никто не боялся, что они утонут или их похитят. В те дни мир был или, по крайней мере, казался гораздо более безопасным, чем сейчас. Хорошо, что хоть здесь, вдали от цивилизации, еще сохранились такие места, где все осталось по-прежнему. Финн засмеялась над ужимками мальчишек, которые, почувствовав, что на них смотрят, стали шуметь в два раза больше.
Под причалом было футов десять-пятнадцать глубины, и вода казалась удивительно чистой. Сквозь нее легко просматривалось ровное песчаное дно. Да и на поверхности Финн не заметила ни одного обрывка пластика или бутылки. Местные жители, судя по всему, очень гордились своими домами. Все маленькие лодки с маломощными подвесными моторчиками были выкрашены в те же яркие цвета, что и дома, а на корме у каждой красовалось аккуратно выведенное имя.
Мальчишки, заметив, что незнакомцы приближаются к ним, остановились и замолчали. Они ничего не клянчили, а просто с любопытством рассматривали чужаков, пытаясь понять, кто это – друзья или враги.
– Di mana Osterman tuan? – спросил у них Хансон.
Самый высокий из мальчиков, одетый в красные выцветшие шорты, показал на довольно большой дом с яркой голубой крышей и цветочными ящиками, полными пламенеющих рододендронов.
– Tuan Osterman kedai, – с достоинством сказал он.
– Это магазин Остермана, – перевел Хансон для остальных.
– Terima kasih, – произнесла Финн фразу, которой научил ее стюард Базуки. «Спасибо».
– Sama-sama! – ответил ей приятно удивленный мальчик.
– Дать ему денег? – спросил Билли у Хансона.
– За что? – отозвался тот. – Он просто показал нам дорогу. Он ничего и не ждет. Эти люди не нищие, они просто бедны.
Следуя указанию мальчика, они прошли по нескольким узким мосткам и остановились перед магазином. Передняя стена, сделанная из бамбуковых жалюзи, была поднята, открывая взглядам просторную комнату с множеством полок. На них размещалась странная коллекция самых неожиданных вещей: от викторианских гравюр в замысловатых рамках до нескольких кукол Барби азиатского вида и явно контрафактного происхождения, лежащих в аляповатых, похожих на гробы коробках с прозрачной крышкой. Все вместе это походило скорее на лавку старьевщика, чем на антикварный магазин. На минуту Финн даже подумал, что мальчик, показавший им дорогу, ошибся.
Из-за бамбуковой занавески, отгораживающей заднюю часть магазина, показался высокий, сутулый мужчина лет семидесяти. У него были длинные, свалявшиеся волосы, а над поясом грязного саронга нависал очень бледный живот. На носу у старика сидели старомодные очки в черной пластиковой оправе, а в руках он держал пластмассовую мисочку и палочки для еды.
– Мистер Остерман? – справилась Финн.
– Зовите меня просто Бернардом, милая, – отозвался старик и при помощи палочек отправил в рот небольшой пучок лапши. – Вы, я вижу, не просто туристы в поисках экзотики.
Он говорил на хорошем английском, но с явным немецким или австрийским акцентом.
Вместо ответа Финн достала из кармана и на ладони протянула ему маленький золотой амулет. Бернард Остерман внимательно посмотрел, но не сделал никакой попытки забрать его.
– Я так и знал, что эта безделушка не захочет так просто со мною расстаться, – вздохнул он.
– Вы продали ее моему родственнику, – заговорил Билли. – Питеру Богарту.
– Он назвал мне совсем другое имя. Я знал, что он голландец, но он сказал, что его зовут Дерлаген.
– Это имя его адвоката.
– Так он – один из тех самых Богартов?
– Паршивая овца в семье, – объяснил Билли.
– А-а, то-то я почувствовал, что у нас с ним есть что-то общее, – усмехнулся Остерман.
– Он ведь не просто так к вам пришел, – вмешалась Финн. – Питер Богарт, как и мы, не был праздным туристом.
– Все верно, милая. – Старик помолчал. – Я только не совсем понимаю, какой у вас интерес в этом деле.
– Питер Богарт и мой родственник тоже, – сказала Финн и в ту же секунду поняла, что впервые добровольно признала и отцовство Богарта, и неверность своей матери. Только теперь почему-то это не казалось ей таким уж важным.
– Поня-ятно, – протянул Остерман, разглядывая ее и Билли.
– А как Питер Богарт нашел вас? – спросил тот.
Остерман снова улыбнулся и втянул еще одну порцию лапши, а потом поставил мисочку на соседний стол и негромко, с удовольствием рыгнул.
– Я учился торговать в Берлине, – не торопясь заговорил он, – совсем еще маленьким мальчиком. Мне было тогда лет шесть или семь – слишком мало даже для Гитлерюгенда. Чтобы выжить в Берлине после сорок пятого года, учиться приходилось очень быстро, и прежде всего я усвоил, как постепенно, меняя одну вещь на другую, можно найти именно то, что тебе надо. А еще я узнал, что, ради того чтобы это найти и не дать другим опередить себя, можно пойти на очень многое. Даже на очень неприятные вещи. А еще – что выгоднее всего торговать информацией. И для этого надо все время держать ухо востро. Потом мне пришлось уехать из Берлина, но даже в этой дыре я всегда пользовался теми же принципами. Вы меня понимаете?
