– «Обширный и вместительный стеклянный шкаф, где все, что рука человека, вооруженная искусством или механизмом, создала редкого и удивительного; все то необычное, что по прихоти ли случая или со скрытой целью породила природа; все то, в чем есть жизнь и что подлежит хранению должно быть сохранено, описано и рассортировано». Сэр Фрэнсис Бэкон,^[14] одна тысяча пятьсот девяносто четвертый год.

– С ума сойти! И ты помнишь это наизусть?

Билли кивнул:

– Одно из преимуществ классического образования. Кусок известного монолога из пьесы «Деяния грейанцев», написанной им еще в студенческие годы.

– Такого уж известного? – недоверчиво рассмеялась Финн.

– Смотри-ка. – Билли ткнул пальцем куда-то вверх. Там над дверью, в том месте, где соединяются стена и потолок, на гипсе была вырезана латинская фраза:

– «Fugio ab insula opes usus venti carmeni», – прочитала Финн. – «Беги с моего острова сокровищ», и что-то про ветер – «venti».

– Нет, скорее наоборот: «Беги на мой остров сокровищ на музыке ветров», – быстро перевел Билли. – Наверняка он имел в виду эту комнату. Его остров сокровищ.

Среди всего этого изобилия они не сразу обратили внимание на небольшой стол, покрытый старинной, запыленной тканью. На нем лежало несколько раковин и старинные навигационные инструменты, включая и астролябию – предшественницу секстанта. Среди инструментов Финн обнаружила и книгу в сафьяновом переплете – ту самую, что на портрете держал в руке Вильгельм ван Богарт. Сбоку, небрежно прислоненная к столу так, словно ее оставили тут пару минут назад, стояла шпага с резным эфесом, которая была в другой руке голландца. Холодок опять пробежал по спине Финн – ей почудилось, что человек с картины вот-вот шагнет в комнату, чтобы приветствовать их. Невольно она оглянулась на дверь.

– Наверное, все эти вещи он привозил из своих путешествий, – тихо сказал Билли.

Он подошел к столу и бережно взял книжку.

– Это же роутер! – присвистнул он, открыв первую страницу, и, перевернув еще несколько, добавил: – Написано по-английски.

– Что такое роутер и почему по-английски? – тут же спросила Финн.

– Роутер – это справочник с навигационным счислением пути. Расчет маршрута от точки к точке. То есть от одного видимого ориентира до другого. Этим способом пользовались моряки, пока еще не было настоящих карт. Французы называют такие справочники routière. Собственно, от него и образовалось слово «маршрут».

– А почему по-английски?

– Семейная традиция Богартов. Они посылали своих сыновей в закрытую школу Шерборн в Дорсете, а потом – в Кембридж. Меня, кстати, тоже. – Он улыбнулся. – Но я оказался паршивой овцой и вместо Кембриджа поступил в Оксфорд. Влияние английской части семьи.

– Опять Кембридж, – вздохнула Финн.

– В те дни по-английски писали из осторожности, – продолжал Билли. – Роутеры ценились на вес золота, и, разумеется, владелец не хотел, чтобы чужие люди воспользовались его маршрутом. Английский язык был чем-то вроде кода. Тогда мало кто умел писать, тем более на другом языке.

Билли перевернул еще несколько страниц, внимательно вглядываясь в текст.

– Бог мой! – прошептал он. – Это же роутер первого рейса «Летучего дракона». «Путешествие, предпринятое ради поиска Тайных островов и сокровищ Бао Це Ту, короля-леопарда», – вслух прочитал он.

– «Летучий дракон», – задумчиво проговорила Финн. – То судно, что было на первой картине.

– Эта книжка – настоящая карта сокровищ! Невероятно!

Билли даже не пытался скрыть свой восторг.

– А что это за Тайные острова? Они на самом деле существуют?

– Если верить этому, – Билли потряс книжкой, – то существуют. Вообще-то это легенда, миф – как волшебный остров в «Питере Пэне». Они якобы находятся где-то в китайских морях и населены львами, тиграми, слонами и прочей живностью.

– А кто этот король-леопард с китайским именем?

– Бао Цзе Ту, китайский Марко Поло. Нашел фонтан вечной юности на Тайных островах и похитил сокровища императора.

– А Вильгельм ван Богарт их нашел – так получается?

– Не все, а только часть, как уверяет легенда, – пожал плечами Билли.

– И ты в это веришь?

Билли подошел к одной из полок и взял с нее неограненный кроваво-красный кристалл размером с куриное яйцо.

– Если окажется, что это – рубин, то, возможно, верю.

– И что мы будем со всем этим делать? Хотя, наверное, я могла бы и не спрашивать.

– Думаю, что, скорее всего, Питер Богарт пропал, когда отправился на поиски этих сокровищ. По крайней мере, в таком случае понятно, зачем он оставил нам это судно, «Королеву Батавии».

– То есть мы должны пройти по его следу?

– Да, – энергично закивал Билли. – Уверен, что именно это он и имел в виду.

– Но если он отправился за сокровищами, то, наверное, взял бы роутер с собой, – резонно предположила Финн.

– Но он должен был оставить что-то и для нас. Вероятно, он снял с него копию.

– А если мы с тобой все это выдумали? Может, мы переоцениваем Питера Богарта и все это просто совпадение – картина, комната, книжка? Может, между ними нет никакой связи?

Билли задумчиво смотрел на нее.

– Знаешь, я совсем не похож на копа из детектива, который не верит в совпадения. Я-то как раз считаю, что совпадения случаются довольно часто, но это… – Он потряс книжкой. – Мне наплевать, совпадение это или ловушка! В моих жилах течет кровь Вильгельма ван Богарта, да и в твоих, судя по всему, тоже. – Его голос стал умоляющим, и даже губы задрожали. – Финн, я мечтал о таком приключении всю жизнь! Ну, что ты скажешь?

– А те люди в Лондоне? – напомнила Финн. – Это тебе не веселое приключение. Это очень серьезно. Они собирались нас убить. Возможно, и сейчас следят за нами.

– Тогда они все равно будут следить – уедем мы или нет, – возразил Билли.

Финн надолго задумалась.

– Ну хорошо, – решилась она наконец. – Поехали разберемся, что там случилось с твоим кузеном и с его сокровищем.

– Положи ее в сумку, – радостно сказал Билли, протягивая книгу, – и пошли отсюда.

Перейдя несколько каналов, они нашли ателье, где сделали фотокопию старой лоции, а оригинал отправили в Лондон – на хранение к Талкинхорну. Остаток дня ушел на заказ билетов до Сингапура, прививки и покупку пригодной для тропиков одежды. Ближе к вечеру они вернулись в Дюргердам, где необходимо было договориться о долгосрочной аренде причала для «Дутого флеша». Автобус остановился прямо у «Старой таверны», и для начала Финн с Билли решили перекусить. Оба уже устали от ночевок на узких судовых койках, а потому решили побаловать себя и сняли на ночь два номера в отеле над рестораном. Оставив покупки у себя в комнатах, по узкой, бегущей над плотиной дорожке они направились к пристани.

Лучи заходящего солнца превратили окна домов в лужицы расплавленного золота, а в небе над их головами закатный пурпур неохотно уступал место ночному черному шелку. Финн уже с трудом различала крылья старой ветряной мельницы в поле за деревней. Вечерний ветерок слегка рябил водную гладь залива. Все вокруг дышало покоем, и впервые за несколько дней Финн по-настоящему расслабилась. Билли вполне гармонично вписывался в эту мирную картину. Наблюдая за тем, как ветерок легко шевелит его густые светлые волосы, она легко представила себе ясноглазых голландских предков лорда, которые поднимали паруса, собираясь в дальний поход.

– Я еще никогда не была владелицей парохода, – сказала Финн и сама засмеялась.

Она никогда не была владелицей автомобиля, не говоря уж о махине в девятьсот пятьдесят тонн чего-то.

– Кстати, что означает «водоизмещением девятьсот пятьдесят тонн»?

– Это не вес судна, – объяснил Билли. – Это объем воды, которое оно вытесняет. Кроме того, существует брутто-регистровый тоннаж, который измеряется кубическими футами и тоже не имеет ничего общего с весом, нетто-тоннаж, то есть объем всех помещений, предназначенных для груза и пассажиров, и еще дедвейт – полная грузоподъемность судна, включая вес всего груза, топлива, припасов и пассажиров, которых оно способно вместить. Вот для сравнения – у «Королевы Елизаветы Второй», если я не ошибаюсь, водоизмещение составляет сорок пять тысяч тонн, а брутто-регистровый тоннаж – семьдесят тысяч. Понятно?