Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Ничего, молчит. Головой кивает… Улыбается даже! Что-то говорит Сашке… Все! Сашка зачетку подает. Ох, счастливец! Идет! — Вика отскакивает от двери.

Саша выходит в коридор. Он еще сильно возбужден, но глаза сияют. Все обступают его:

— Ну как?

— Пятерка…

Но ребят больше интересует другое:

— Как там все-таки? Страшно?

— Пока билет не возьмешь. А потом ничего, вроде успокоишься. Принимает Семен Алексеевич хорошо. Вопросов много не задает… Он просил еще кого-нибудь. Заходите.

На миг возникает замешательство. Затем с места срываются Фарид и Витя. Короткая перепалка — и Фарид исчезает за дверью.

Ребята снова подступают к Саше:

— А билет какой достался?

— По модели здорово гоняет?

— Скажи, как он… настроение у него какое?

Саша еле успевает отвечать. А в коридор уже выхолит Иван. Теперь все к нему;

— Что?

— Четверка… — Иван явно расстроен. — Пирамидальный куб не так спроектировал… Обидно, черт!

— Четверку получил, и обидно! Мне бы такую обиду, — вздыхает Вика.

В коридоре становится шумно.

— Тихо, вы! — несется от двери. — Там же все слышно.

Иван отходит в сторону и достает папиросу. Тем временем у дверей снова оживление: вышел Валерий. С пятеркой. Что-то шутит. Все приободрились. Начинает выстраиваться очередь, поднимается даже спор. А у противоположной стены Джепаридзе хлопает себя по карманам и громко шепчет:

— Так… Свойства, значит, в левом кармане. Законы — в правом. Кубическая система — тут, в потайном. Квадратная и ромбическая — вот они! Триклинная и моноклинная… Стоп! А где же триклинная и моноклинная? —  Он лихорадочно шарит по карманам и наконец вытаскивает помятый листок из заднего кармашка брюк. — Вот они! Так, еще раз… Свойства — в левом, законы — в правом…

У дверей снова движение.

— Ну, братцы, ныряю! — слышится бас Кольки Краева.

И голос Птичкина:

— За ним — я! Я давно уже тут!

В коридор выходит Фарид, бледный, растерянный.

— Тройка… — говорит он чуть слышно и тут же начинает рыться в тетради.

Бодрое настроение сразу падает. Вика заметно бледнеет, Люба и Надя снова начинают листать книги. Птичкин отходит в сторону.

— Как же ты, Фарид? — участливо спрашивает Наташа.

— Спросил «закон зон», а я совсем даже его не знаю. И модель попалась — ни осей, ни плоскостей… Что за класс? Созсем плохой класс! — он снова уткнулся в тетрадь. — Вот он, этот закон. Не понял я его. Даже карандашом отчеркнул. Хотел па консультации спросить и забыл.

Иван бросил окурок, тронул Сашу за плечо:

— Пойдем в библиотеку, что ли.

— Пошли.

Иван роется в каталогах. Саша листает новинки, но ничего не идет в голову: в аудитории Люся.

— Пойду посмотрю, — Саша откладывает журнал и идет к тридцатой.

Как там она?.. Таня сказала, что у нее не все гладко с проектированием. Сколько раз хотел подойти, предложить помочь. Не решился. А теперь вот… Пора бы уже выйти. Он подходит ближе к двери. Но тут не протолкнуться.

Саша снова шагает по коридору — от окна к двери, от двери к окну. Да что же она так долго?..

У самой двери опять Птичкин:

— Нет уж, теперь пустите меня! Я, знаете, когда пришел!..

И бас Кольки Краева:

— Никто твою двойку не заберет!

Вдруг дверь отворяется. Саша бросается туда, но Люсю уже обступили со всех сторон. Он напрягает слух. Пятерка!

Уф-ф! Теперь можно и в библиотеку. Иван, наверное, еще там. Саша идет по коридору, но на полдороге оборачивается: Люся стоит у окна, с ней только Таня. А он не видел ее целых три дня. И теперь снова — до следующего экзамена. Но ведь сейчас можно подойти, хотя бы поздравить с пятеркой. Он нерешительно поворачивает обратно. Но в это время со стороны деканата показывается Петька:

— Сашка, здорово!

Саша нехотя идет ему навстречу. А Петька сияет всеми своими веснушками:

— Ну, как кристаллография?

— Пятерка.

— А я, брат, еле на четверку выкарабкался на мат-анализе. Но я доволен. А вы, говорят, шикарно Новый год встретили?

— Ничего…

— И Андреева была?

Саша косит глазами вдоль стены. Люся еще стоит у окна, но Петька ее не видит. И надо было прийти ему именно сейчас! Саша сердито бросает:

— А ты еще помнишь, что есть такая? 

— Да это я так, к слову…

«Неисправимый пижон! — думает Саша беззлобно. — Ладно, попадешься еще на «Искре»!

Петька вытаскивает из кармана помятую тетрадку.

— Хочу и я на днях махнуть к Бойцову. Только вот, объясни мне… — он торопливо листает тетрадь. Но Саша видит, что Люся с Таней уже направляются к лестнице. Уходят!

— После, Петька, после! Мне еще одно дело надо… Заходи вечером, — он поспешно жмет Петьке руку и бежит к выходу. Однако путь ему преграждает Володя Свиридов.

— Степанов! Ты мне как раз нужен.

«Эх, Володя!..» Но тот чем-то явно расстроен, не может даже сразу заговорить. Саша отходит с ним в сторону:

— Что-нибудь случилось?

— Чепков! Двенадцать человек выставил… Ты слышал когда-нибудь такое? Двенадцать человек завалить по геологии Союза!

— А тебя?

— Меня первого! Ну, я, положим, иного и не ждал. Мы с ним старые «друзья». Но чтобы полгруппы оставить без стипендии! Ничего… Мы ему устроим сюрпризик!

***

Иван Яковлевич отнес секретарю экзаменационную ведомость и заглянул в кабинет декана. Он был одним из немногих, кто заходил сюда без стука.

Бенецианов поднялся ему навстречу.

— А-а-а, будущий доктор! Милости просим.

Чепков опустился в кресло:

— Измучился, Модест Петрович. Сорок первую экзаменовал…

— Понятно. А я тоже вот тружусь, — он похлопал рукой по журнальной странице. — Не угодно ли полюбоваться: «Известия Академии наук. Серия геологическая». Геологическая! И в названии статьи тоже как будто ничего такого. Но что здесь наворочено — сплошная электроника… Час битый сижу — и ничего не понял. Китайская грамота…

Чепков усмехнулся:

— Дух времени, так оказать, Модест Петрович.

— И это в геологическом журнале…  И обратите внимание — ссылка на нашего Воронова! Начали! С легкой руки этого реформатора...

— Не говорите, Модест Петрович! Я и в «Советской геологии» видел нечто подобное. Даже читать не стал. — Он потянулся в кресле. — Нет, наверное, ничего тяжелее, чем экзаменовать нынешних студентов. А уж эта сорок первая…

— Но ведь группа, кажется, не из слабых.

— Была не из слабых. Пока держали в узде. А теперь развели эту демократию с благословения нового секретаря и вот, пожалуйста, двенадцать двоек.

— Двенадцать? В сорок первой! Не может быть. 

— Вы удивлены? А я, признаться, другого и не ждал. Таким дай волю, они на глотку наступят.

Бенецианов поморщился. Он не любил подобного жаргона.

— Да-да, не возражайте! — продолжал Чепков. — Я не помню дня, чтобы кто-нибудь из них не задал на лекции каверзного вопроса. Даже на консультации вчера пытались навязать мне дискуссию по стратиграфии карбона. Этот любимчик Воронова Свиридов отыскал даже, видите ли, какие-то неувязки в моей статье. Разболтались до последней степени! Но сегодня я показал им…

— А стоит ли так озлоблять молодежь? Вы всюду готовы применять репрессии. А Воронов и Стенин пользуются этим. Заигрывают с молодежью. Перетягивают на свою сторону.

— Так что же вы, как декан, смотрите?

— Вот и смотрю… Один в поле не воин! Будешь смотреть, когда все — кто в лес, кто по дрова. Хоть и ваша кафедра! На конференции кроме вас самого никто не выступил. Руководство кружком первого курса забросили. Кто сейчас там? Этот Мышкин?

— Да, нынче мы ему поручили. Самый свободный человек на кафедре.

— Самый свободный человек… Он развалил кружок! Знаете вы это? Отбил у студентов всякую охоту к работе. Лишил нас последней возможности воздействовать на молодежь. А теперь еще вы… Двенадцать двоек! На четвертом курсе! Что же, прикажете всех стипендии лишить? Да и для факультетской успеваемости — «довесочек»! Представляете, как мы будем выглядеть?

70
{"b":"133116","o":1}