В переполненном трамвае кто-то стукнул его по плечу. Саша обернулся. На него в упор глядели озорные глаза Петьки Грачева, того самого Петьки, с которым он учился с первого класса и который тоже собирался пойти на геологический.

— Петька! Вот здорово! На стадион? Пробирайся сюда!

— Нет, лучше ты двигай к выходу.

— Идет! — Саша заработал локтями, протискиваясь к двери.

Вскоре они шагали по шумной Заводской улице.

— Пошли напрямик, через парк, — предложил Петька.

Они свернули на широкую предпарковую аллею. Там было пусто. Ветер гнал под ноги сухие листья, яростно теребил полотнища флагов, когда-то веселых и ярких, а теперь потрепанных и выцветших. Небо было сплошь затянуто белесыми тучами.

— Игра будет неважнецкая, — заметил Петька.

— Да, по такой погоде… — ответил Саша, разглядывая Петьку. Тот за год вытянулся и повзрослел. Густые светлые волосы стянуты коричневым беретом. Под отворотом плаща виднелся жестко накрахмаленный воротничок и маленький узелок пунцового галстука. И только плутоватые, с хитринкой глаза да яркие веснушки были прежними.

Петька тоже не без интереса посматривал на Сашу.

— А ты, брат, молодцом! Видно, тайга пошла на пользу. Сколько ты там прожил?

— Почти год.

— И теперь, значит, учиться приехал?

— Я же говорил, что поступлю только в наш университет.

— Я тоже, брат, в университете. На физмате.

— Почему? Ты ведь собирался тоже стать геологом.

— Мало что собирался. Работа геолога мне и сейчас была бы по душе. А вот наука геология…

— Что наука?

— А то, что нет ее, такой науки.

Саша даже остановился.

— То есть как это нет?

— А так вот! Возьми любую настоящую науку, ну, хоть физику, химию или, скажем, астрономию. В каждой, что ни год — открытия. И какие! Дух захватывает! Новые элементы создаются. Машины в шахматы играют. Скоро, наверное, на Марс полетят. А в геологии что?! Как спорили, отчего да почему горы на Земле образуются, так и до сих пор спорят.

— Постой! Постой! А знаешь, сколько сейчас приборов, разных там гравиметров, сейсмографов…

— Я тоже не с луны свалился. Гравиметры, сейсмографы… Это все приборы геофизиков, а мы говорим о геологии. Или не так?

— Ну, так.

— А геологи до сих пор дубинушку тянут. Сейчас передовой фронт науки не в геологии. Так что пойти туда — все равно, что записаться в обоз…

— Так я, значит, плетусь в обозе?

— Ну, может, и не совсем так, но… Ведь из наших, кроме тебя, только Валерка да Наташка на геофак поступили. Наташка за тобой потянулась. А Валерка сначала на филфак нацелился. Да не вышло! Вот и пристроили его временно, чтобы год не пропадал…

— Это я знаю… И все-таки насчет обоза…

— Брось! Как были в геологии одни гипотезы, так ничего к ним до сих пор и не прибавилось. А на гипотезах сейчас далеко не уедешь!

— Но ведь и в астрономии были гипотезы…

— Были. Именно были! Когда-то вся наука на гипотезах держалась. А теперь их — железной метлой! Теперь только математический расчет и эксперименты! Все остальное — к богу в рай. А в вашей геологии до сих пор одни «доказательства от противного». Вот потому и капут ей!

— Да ты что, всерьез?.. — начал было Саша и замолчал. Он вспомнил разговор отца с приехавшим к нему из Ленинграда преподавателем горного института. Говорили они о перспективах развития геологии. Отец сетовал, что старая геология исчерпывает себя, а новые идеи до сих пор слабо внедряются в практику исследований. Гость возражал горячо и упорно. Но отец очень быстро припер его к стенке.

Многого тогда Саша не понял да и, признаться, не очень-то интересовался такими высокими проблемами. А теперь вот, слушая Петьку и припоминая лекции Бенецианова, в которых, действительно, не было ничего, кроме нагромождения фактов и бездоказательных гипотез, обильно пересыпанных всеспасающими «возможно», «по-видимому», «так или иначе», он начал понимать, о чем говорил отец.

Но, значит, Петька прав? Значит, действительно, не стоило идти на геофак? Однако отец никогда не смотрел на геологию так пессимистически. Наоборот, уже тогда, в споре с ленинградцем говорил, что скоро и она встанет па новый путь, что уже созрело поколение, которое решит эту задачу.

— Капут, говоришь, геологии? — переспросил Саша. — Так что же теперь, по-твоему, пропеть ей вечную память — и в кусты? Туда, где все хорошо и гладко, где все построено на расчетах и экспериментах, а гипотезы давным-давно выметены «железной метлой»? А не думаешь ли, что и там когда-то были такие же люди, которые так вот бежали туда, где полегче, на все готовенькое?

— Это на физмате-то полегче?

— А думаешь, у геологии меньше трудностей? Потому, быть может, и отстала она от физики, что в ней все легко? Нет, черт возими! Геологию сложнее всего перевести на математическую основу. Но это будет. Обязательно будет! И сейчас уже наш доцент Воронов такое заворачивает. Да и мы не станем сидеть сложа руки…

Петька присвистнул:

— Кто ж это вы?

— А те, кого ты списал в обоз. И, если уж на то пошло, скажу откровенно: лучше быть в обозе, ведущем бой, чем идти в передовую часть, которая давно разгромила противника.

— Бой? — усмехнулся Петька. — Какой бой?

— Будет бой! В геологии. А ты сиди на своем «передовом фронте» и посматривай. Может, еще перейдешь к нам в обоз, когда гипотез поменьше останется.

— Ну, это, знаешь, пока слова…

— А ты что, уж какими-нибудь делами прославился?

— А это мы еще посмотрим, у кого дела будут поважнее, — упрямо возразил Петька, хотя в голосе его уже не было прежней уверенности.

— Да уж посмотрим, — согласился Саша и, взглянув на часы, весело добавил — А ведь уже первый тайм к концу подходит!

Петька тоже взглянул на часы:

— А, черт! И надо было нам завести этот разговор. Ну, да все равно, по такой погоде…

Но в это время, словно в насмешку над приятелями, ветер разорвал пелену облаков, и неяркое солнце осветило аллеи. Ребята замедлили шаги, невольно любуясь все еще зеленой мокро блестящей травой и облетающими деревьями. Вдруг Петька как-то подобрался:

— Сашка, смотри! — воскликнул он вполголоса, хватая Сашу за рукав. — Взгляни вон туда, на ту аллею.

— О чем ты?

Петька зашептал ему в самое ухо:

— Третий раз ее здесь вижу. Понимаешь? И все одну. Ты только посмотри…

Саша взглянул на соседнюю аллею. Там, прямо против них на скамье, отделенной лишь узкой стеной кустарника, виднелась одинокая фигура девушки. На ней был светлый плащ с голубыми, в клетку, отворотами. Раскрытая книга лежала на коленях, но глаза смотрели поверх страниц, куда-то вдаль.

Саша невольно остановился. Девушка показалась ему знакомой. Но не это привлекло его внимание. Голова девушки была открыта, и ветер легонько ворошил ее волосы. Они были темными, но с удивительным красноватым оттенком, какой бывает у металла перед тем, как начнет плавиться. И Саша поймал себя на том, что любуется, именно любуется, короткой, почти мальчишеской прической.

Он уже узнал девушку. Но как до сих пор он не замечал, что она так привлекательна. Или это солнце, неожиданно вырвавшееся из-за туч, так удачно подсветило ее? А Петька уже снова шептал на ухо:

— И где живут такие? Где учатся?..

— Эта, например, — с деланным равнодушием сказал Саша, — у нас на факультете, в нашей группе…

— В вашей группе?!

— Да.

Несколько мгновений Петька смотрел на Сашу, как на пришельца с другой планеты, потом с жаром заговорил:

— Слушай, Сашка, будь другом, познакомь меня с ней! Пошли, обойдем с той стороны и подойдем к ней, как бы случайно.

— Я сам ее еще мало знаю. Да и не умею я знакомить.

— Да-а, был бы на твоем месте Валерка!..

— Так за чем дело стало. Завтра у нас как раз вечер встречи с преподавателями. Приходи. Он тебя со всеми нашими девчонками перезнакомит. Кстати, он уж ей и цветочек успел преподнести.