– Ну, как отдых? – мрачно спросил Белов.

– Как всегда – лучше, чем работа, – ответил Шульгин. Не в пример шефу, он пребывал в отличном настроении.

– Между прочим, Евгений Романович, – Шульгин снял песочного цвета пиджак и повесил на вешалку. – Моя осторожность более чем оправдана. Кравинский – весьма опасный человек, как бы наплевательски вы к нему не относились…

– Я не отношусь к нему наплевательски, Игорь, – возразил полковник.

– Нет, относитесь! – настаивал Шульгин. – Я случайно узнал, что они собирают информацию даже о курении в рейсе! Как вам это нравится?

Они прошли на кухню, и Белов принялся отмывать с кафеля разбитое яйцо.

– Ерунда. Пусть собирают.

– А внеслужебные контакты не приветствуются, более того, между лицами, находящимися в прямом подчинении, они прямо запрещены!

– Да, конечно. Расскажи это Булатову. И расспроси, какие у него контакты с военврачом.

– Во-первых, между ними нет прямого подчинения. Наталья Игоревна напрямую подчинена подполковнику Ефимову.

– А во-вторых?

– А во вторых… как это яйцо оказалось на стене?

– Я его бросил. Что «во-вторых»?

Шульгин улыбнулся.

– Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку!

– Это я бык, что ли?

– «Бык» – это символическая фигура, – дипломатично ответил Шульгин. Он умел собирать информацию обо всем, что происходит в поезде, и добросовестно передавал ее начальнику смены. Сейчас Белова посетила неприятная мысль, что так же добросовестно Игорь может сдавать информацию и о самом начальнике смены.

– Есть будешь? Или чай?

– Нет, спасибо, – Шульгин покачал головой.

Белов ложечкой разбил одно яйцо, посолил, выпил и заел хлебом с маслом. Потом так же поступил еще с двумя. После этого налил себе чай.

Шульгин прохаживался по кухне, с интересом наблюдая за происходящим.

– А чего так, всырую? – аккуратно спросил он.

– Лень готовить, а супруга куда-то завеялась.

Шульгин сделал нейтральное лицо.

– Ирина Александровна поехала в Кротово, в магазин. Вместе с этой прапорщицей, как ее…

– Прапорщиком! – рявкнул Белов. – Не прапорщицей, а прапорщиком! Сколько можно вам говорить?!

Но тут же успокоился.

– Чего ей в магазине?

– Говорят, хотели вина купить…

Вот дура! В городке все друг о друге знают, какого черта болтать? Предупреждал же!

Игорь замер напротив, молча наблюдая за тем, как полковник старательно размешивает ложечкой сахар в стакане.

– Вряд ли вина, – наконец нарушил молчание Белов. – Ира совсем не пьет.

Если Шульгин докладывает командиру или особистам, пусть осветит позицию супруга нарушительницы.

– Я ее просил варенья сварить. Видно, решила магазинным отделаться.

– Конечно, – беззаботно согласился Игорь. – Мало ли что бабы болтают!

Белов допил чай.

– Еще какие новости? – по привычке спросил он. – Ты только вчера вернулся, а небось, уже больше меня все знаешь?

Шульгин кивнул.

– Новый лейтенант прибыл, с женой. Такая фифа… Накрашенная, прикинутая, с педикюром! Их во второй дом поселили!

– Как во второй? Не может быть! Он же для старших офицеров…

– В чем и загадка. И принял его сразу Кравинский, а потом Булатов.

Евгений Романович задумался.

– Странно… А в какой экипаж?

– Похоже, в наш, – с нажимом произнес Шульгин. – Вроде, стажером.

Белов поднял на него обеспокоенный взгляд.

– И на какую должность он будет стажироваться?

– Не знаю, – Игорь отвел глаза. – Только окончил Тиходонское ракетное.

Евгений Романович задумчиво пожевал губами. Общевойсковик или десантник мог бы идти на взвод охраны. А ракетчик, да еще принятый с таким почетом и почестями, может примеряться только на одну должность. Должность начальника смены. Неужели они нашли подходящую замену?

Белов ощутил легкое покалывание в левой стороне груди. Рука машинально потянулась к сердцу, но замерла в воздухе, так и не преодолев намеченную траекторию.

– И где он сейчас? – спросил Евгений Романович.

– Надо полагать, беседует с командиром, – Шульгин пожал плечами. – Во всяком случае, из штаба он еще не выходил. Может, когда я зашел к вам…

В это время раздался зуммер внутреннего телефона. Предчувствуя, что звонок напрямую связан с рассказом Шульгина, Белов поднял тяжелую эбонитовую трубку.

– Белов слушает!

– Здравствуйте, Евгений Романович. Зайдите ко мне в штаб, – мягко распорядился полковник Булатов.

– Есть, – упавшим голосом ответил Белов и положил трубку.

Шульгин смотрел выжидающе.

– Командир вызывает, – пояснил полковник. – Я переоденусь… Хотя надо еще побриться…

– Ладно, я к вечеру заскочу, – Шульгин мгновенно испарился. Хлопнула дверь в прихожей.

Через десять минут одетый по форме начальник смены доложился командиру части. У Булатова был довольно просторный кабинет, обставленный хорошей мебелью, но без излишеств и претензий. Никаких новомодных офисных столов за шестьдесят тысяч, кожаных кресел и диванов, дорогих светильников. Все самое необходимое: обычный письменный стол с приставным столиком, книжный и платяной шкафы, в стороне длинный стол для совещаний, самые обыкновенные стулья. На одном из них за приставным столиком сидел начальник отдела контрразведки Кравинский, на другом, напротив – незнакомый, совсем молодой лейтенант, напряженный и явно чувствующий себя не в своей тарелке. Командир занимал свое место, создавалось впечатление, что все трое вели оживленную дружескую беседу, которую прервал своим появлением полковник Белов.

– Познакомьтесь, Евгений Романович, – поздоровавшись, сказал Булатов. – Это наш новый сотрудник Александр Кудасов. Он будет проходить стажировку в вашей смене. Александр успешно окончил наше ракетное училище, у него высокие баллы по специальным дисциплинам и по практике в войсках. Особо отмечаются его способности в расчетах боевых траекторий. Так что прошу ввести в курс дела, проявить отеческое внимание и оказать необходимую помощь. Через три-четыре месяца он должен быть достаточно подготовлен как руководитель смены и ваша правая рука. Вы меня поняли?

– Так точно! – ответил Белов. Сесть ему никто не предложил, приходилось стоять, как наказанному.

– Александр Олегович, это ваш непосредственный начальник – полковник Белов. Евгений Романович. Начальник смены, а в боевой обстановке – командир пуска. Я уже вам о нем рассказывал.

Лейтенант встал, обозначил стойку «смирно», резко наклонил голову.

– Лейтенант Кудасов!

Последняя фраза командира в немалой степени озаботила Белова. Что же, интересно, такого мог рассказывать о нем полковник Булатов только что прибывшему стажеру? Что он – старый пень, которому давно пора в отставку? Что он допустил промах на контрольном тестировании? Что его жена не выходит встречать мужа после рейса, а все свободное время проводит с молодыми прапорщицами? Тьфу, прапорщиками? Что служба пожилого неудачника подходит к концу и скоро он сможет занять его место? Все эти мысли при психоанализе выдавали крайнюю закомплексованность личности, повышенную тревожность и мнительность, фрустрационный синдром и неуверенность в себе. Но, общаясь с психологами, Евгений Романович тщательно скрывал свои переживания, да и сейчас разоблачающие его мысли вихрем пронеслись в голове, заклубились и осели, вызывая нескомпенсированную перегрузку нервной системы, но никак не проявляясь внешне.

Белов заставил себя улыбнуться и даже протянул руку лейтенанту:

– С прибытием, лейтенант. Надеюсь, мы сработаемся.

Полковник думал, что ничем не выдал своей неприязни к стажеру, однако все присутствующие заметили и принужденность улыбки, и холодность голоса, и отчужденное выражение лица.

– С моей стороны будет сделано для этого все возможное, товарищ полковник, – Александр приосанился и гордо вскинул голову.

Булатов и Кравинский переглянулись. Этот мальчик имеет самолюбие и знает себе цену!

– А пока что, Евгений Романович, подготовьте стажера к очередному рейсу. Пусть изучит необходимые приказы и инструкции, познакомится с руководящим составом экипажа, теоретически ознакомится с материальной частью поезда. Когда поезд вернется, покажите ему материальную часть в натуре. Ну и, конечно, беседы с Ефимовым, Волобуевым, Сомовым. У каждого пусть получит необходимый инструктаж. Вопросы есть?