Одновременно земную поверхность проглаживали приборы волновой разведки: радиоантенны, тепловые камеры и гамма-приемники чутко фиксировали все, что можно было уловить. Но в отличие от океанских просторов, на земле находились сотни тысяч стационарных и переносных радиостанций, приборов уоки-токи, обычных телефонных аппаратов, радиоудлинителей, сотовых телефонов, пейджеров, систем автомобильной сигнализации, установок телекоммуникаций, печей СВЧ, и множество других устройств, излучающих радиосигналы и телеволны. Радиоприемные устройства «Плутона» не могли воспринять, переварить и обработать такой шквал информации.
Тепловые камеры и гамма-приемники тоже захлебывались от обилия сигналов: печи, котельные, костры и пожары, расплавленный металл в заводских мартенах и сельских кузницах, раскаленные электролампочки, рентгеновские аппараты, гамма-дефектоскопы, свалки радиоактивных отходов, пятна чернобыльского заражения… На этом фоне терялась двигательная установка атомного поезда, которая по тепловому режиму ничем не отличалась от тысяч ей подобных. А слегка повышенное излучение ракетной боеголовки успешно гасилось стенками контейнера и свинцовой крышей боевого вагона.
«Плутон» добросовестно выполнял новую программу, но БЖРК оставался невидимым. И лишь зависая над океанскими просторами, разведывательный спутник брал реванш, точно распознавая местонахождение каждой из бороздящих водную толщу атомных субмарин.
Начальник технического сектора русского отдела ЦРУ Дэвид Барнс получил задание найти другой способ, чтобы «высветить» «Мобильного скорпиона».
* * *
– Возьмите, наденьте, – майор милиции Клевец открыл багажник черного «БМВ» и протянул «близнецам» по кевларовому бронежилету «Кора» самого большого размера. Сделал он это вполне обыденно и буднично, как будто предложил закурить. Сам он надел под рубашку мягкий джемперок из скользкой ткани, так что полоска защитного цвета выглядывала в распахнутом вороте светлой шведки, а сердце закрывала квадратная титановая пластина толщиной в два миллиметра.
– Думаешь, пригодится? – спросил Влад Малков, отстраняя его руку. – Почему бы тогда не послать впереди нас спецназ?
– Я не знаю, где сейчас Череп, – терпеливо пояснил Клевец. По габаритам и богатырскому телосложению он не уступал «близнецам»: огромный мужик с ногами сорок пятого размера и пудовыми кулачищами.
– Мы пойдем его искать, а значит, переворошим с десяток адресов. Очень специфических адресов! Нельзя заранее угадать, как нас там встретят. Направлять в каждый из них спецназ тоже нельзя: если повезет, все обойдется без шума и пыли. А эти ребята, вы же знаете, особо не разбираются. Если их пустили – сметают на своем пути все! Представляешь: десять штурмов за день…
– Ну ладно, – согласился Малков, но «Кору» не взял. – Мы уже надели. Японские.
Его напарник капитан Ломов переложил коричневый «дипломат» в левую руку и расстегнул пуговицу на рубашке. Под ней открылась черная ячеистая ткань.
Клевец бросил «Коры» обратно в черное чрево вместительного багажника и захлопнул крышку.
– Тогда поехали!
Он сел за руль и привычно установил над дверью синий проблесковый маячок.
– Это ты был в «Ночном прыжке»? – поинтересовался Малков. – Я эту тачку там видел.
– Тачка дежурная, разъездная, из конфиската. Но в «Ночном прыжке» был именно я. И к Мариотт отелю на убийство я выезжал. Там же наши клиенты работали, по почерку видно. Только непонятно…
Клевец быстро набрал скорость.
– Непонятно, чего вы лезете в это дело? Убийство – подследственность прокуратуры. Оперативное обеспечение ведем мы. Даже если у вас там есть свой интерес, чего дергаться? Дождитесь, пока этот пес окажется в камере, и работайте с ним в свое удовольствие…
Майор говорил тихо, почти не размыкая губ, только с правой стороны рот чуть-чуть приоткрывался. Севшему рядом Малкову казалось, что опер РУБОП чревовещает.
– Ан нет, вы сами в пекло лезете, даже защиту надели, приготовились к выстрелам… Странно все это!
Малков положил огромную ладонь на крепкое колено оперативника.
– А если тут личный интерес? Если вопрос чести? Тогда как, стоит под пули идти?
Клевец на миг оторвал взгляд от дороги и с уважением посмотрел на фээсбэшника.
– Тогда стоит!
И закрыв предыдущий вопрос, задал новый:
– Откуда у тебя шрам? Похоже, осколочный. В Чечне получил или здесь?
Малков поежился, втягивая голову в плечи, будто хотел скрыть отметину воротником рубашки.
– Там.
Стало ясно, что происхождение шрама он обсуждать не хочет. Клевец это понял и перешел на нейтральную тему.
– А эти японские штучки, они тоже первого класса?
– Нет, второго. Держат пулю ПМ, ножи, заточки…
– Это хорошо. А мой от штык-ножа защитит, а любой стилет проколет его свободно. И ТТ прошибет. Но ПМ держит.
– Не советую тебе в нем и под ПМ попадать, – сказал сидящий сзади Ломов. – Заброневой удар и ребра поломает, и печень разорвет.
– Тогда пойдешь первым, – усмехнулся майор. – Мы уже приехали.
Они вошли в старый дворик на Садово-Самотечной, Клевец указал пальцем на дверь в глубине.
– Окно с другой стороны. Кто-то должен обойти дом и ждать там. И приготовьте оружие на всякий случай…
– Давай я пойду, – вызвался Анатолий и быстро выбежал на улицу.
Подождав несколько минут, Клевец и Малков подошли к двери и постучали. Никто не подавал признаков жизни. Клевец загрохотал кулаком в голое железо. Снова никакого эффекта.
– Открывай, сука! – послышался изнутри знакомый голос. Щелкнули замки. На пороге стоял щуплый длинноволосый парень, дрожащий крупной дрожью. За шиворот его держал невозмутимый Ломов.
Они вошли внутрь. Большая, почти пустая комната, огромный диван, заваленный какими-то вещами, накрытый потертой клеенкой стол, раскрытое настежь окно…
– Черепа когда видел? – спросил Клевец, словно продолжая давно начатый, и с полным пониманием принимаемый обеими сторонами разговор. При этом он поднял растопыренную ладонь, будто хотел поправить прическу, но рука остановилась на полпути.
– Черепа? – казалось, что парень хочет вообще отказаться от знакомства с разыскиваемым, и только зависшая в воздухе огромная ладонь мешает ему это сделать.
– Вчера, – волосатый облизнул губы. Было видно, что ответил он честно.
– Молодец, – похвалил Клевец. – Еще не совсем пропащий. Надо только наркоту забросить – и все у тебя будет нормально.
– Да я уже давно не ширяюсь, только на «колесах» иногда катаюсь…
– Ша! – Ладонь чуть шевельнулась. – С кем он был?
– Один… Но с волыной!
– Это понятно, он всегда с волыной. Только она ему не поможет, – Клевец все же пригладил волосы, но руку не опустил. – Ему теперь ничто не поможет, так что ты не бойся. Говори все, что знаешь. Где его сегодня искать?
– Откуда я знаю…
Ладонь резко опустилась на бледное крысиное личико. Волосатый, опрокидываясь, улетел к стене. Раздался сильный удар, будто мешок костей сбросили с высоты. Бесформенным кулем тело сползло на пол. Похоже, нокаут.
Клевец подошел к столу, поднял скатерть и собрал с обожженной столешницы несколько бумажных квадратиков.
– Молодец, Спица, законы знаешь! До десяти разовых доз! Раньше бы присел на пять лет, а теперь только административная ответственность! Скажи спасибо депутатам…
Он прошел в туалет и высыпал наркотики в унитаз. Спица приоткрыл один глаз и завыл.
– До свиданья, через часок загляну, – задержавшись у порога, сказал Клевец. – Если сбегаешь позвонить – шкуру спущу.
За четыре часа они побывали в трех адресах и результаты визитов были почти одинаковыми. Подъезжая к четвертому, Клевец вдруг резко затормозил и, приоткрыв дверцу, снял с крыши синий маяк. «Близнецы» поняли: что-то произошло!
– Вот его тачка!
У новомодного высотного дома из желтого кирпича, не очень выделяясь среди запаркованных рядом шикарных автомобилей, стоял серебристый «Мерседес» S-класса. На него и указывал майор.
